Мертвая комната - Уилки Коллинз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Посидев еще немного с племянницей и посоветовавшись с самим собой, дядя Джозеф решил вечером написать миссис Фрэнкленд частное письмо. Составление письма отняло у него очень много времени. Наконец, написав множества черновиков, он закончил письмо, в котором рассказал, что произошло с момента его прибытия в Лондон. Письмо, видимо, разминулось с мистером и миссис Фрэнкленд в пути. Но все его содержание он им уже пересказал.
Выслушав рассказ старика, Розамонда, наклонилась к мужу и шепнула ему на ухо:
– Теперь я могу рассказать все, что хотела рассказать еще в Портдженне?
– Если ты уверена в себе, то пусть он узнает тайну от тебя.
Поборов перовое естественное изумление, дядя Джозеф высказался совершенно противоположно мистеру Никсону. Ни тени сомнения не омрачило лицо старика, ни слова возражения не сорвалось с его губ. Единственной эмоцией его был простой, безотчетный и непритворный восторг. Он вскочил на ноги, глаза его снова засияли. В одно мгновение он захлопал в ладоши, как ребенок, в другое – подхватил шляпу и стал упрашивать Розамонду позволить ему немедленно отвести ее к постели племянницы.
– Если вы только скажете Саре то, что только что сказали мне, – кричал он, торопливо пересекая комнату, чтобы открыть дверь, – вы вернете ей силы, вы поднимете ее с постели, вы вылечите ее!
– Подумайте немного, – остановил его Леонард, – о том, что вам сказал доктор. Внезапное открытие, которое сделало вас таким счастливым, может быть гибельно для вашей племянницы. Прежде чем говорить на тему, которая наверняка сильно ее взволнует, как бы осторожно мы ее ни преподнесли, мы должны сначала обратиться к доктору за советом.
Розамонда горячо поддержала мнение мужа и, со свойственным ей нетерпением к промедлению, предложила сейчас же разыскать врача. В ответ на ее расспросы дядя Джозеф, кажется, несколько неохотно, сообщил, что знает, где живет доктор. Розамонда, с одобрения мужа, сразу же позвонила в колокольчик, чтобы вызвать экипаж. Отдав распоряжения, она уже собиралась выйти из комнаты, как дядя Джозеф остановил ее, поинтересовавшись, нужно ли и ему ехать к доктору. Не дожидаясь ответа, он сообщил, что предпочел бы подождать в гостинице. Леонард не высказал никаких возражений и не стал спрашивать о причинах такого решения, но любопытство заставило Розамонду выяснить, почему же старик не хотел ехать к доктору.
– Он мне не нравится. Он говорит о Саре так, словно она никогда уже не встанет с постели. – Дядя Джозеф с досадой отошел к окну, будто не желая говорить ни слова больше.
Вскоре мистер и миссис Фрэнкленд добрались до дома доктора. Это был молодой человек с кротким и серьезным лицом и сдержанными манерами. Ежедневное соприкосновение со страданиями и горем преждевременно укрепило и опечалило его характер. Розамонда сообщила, что они с мужем интересуются судьбой его пациентки, и предоставила Леонарду задавать вопросы, касающиеся состояния здоровья ее матери.
Доктор ответил вежливо и первые слова его, очевидно, должны были подготовить слушателей к менее обнадеживающим новостям, чем им хотелось бы слышать. Отбросив все медицинские термины, он сообщил, что пациентка, несомненно, страдает серьезным заболеванием сердца, и откровенно признался, что трудно определить точную природу этой болезни, поскольку доктора здесь расходятся во мнениях. Сам он полагал, что болезнь связана с артерией, по которой кровь поступает непосредственно из сердца по всей системе. Поскольку пациентка крайне неохотно отвечала на вопросы, касающиеся характера ее прошлой жизни, он мог только предполагать, что болезнь давняя и первоначально была вызвана каким-то сильным душевным потрясением, за которым последовало длительное беспокойство. Позднее болезнь серьезно усугубилась изнурительной поездкой в Лондон на фоне сильного нервного истощения. Таким образом, любое бурное проявление эмоций, несомненно, подвергнет жизнь пациентки опасности. В то же время, если душевное беспокойство, от которого она сейчас страдает, удастся устранить, и если ее можно будет поместить в тихий, уютный загородный дом, среди людей, которые будут неустанно заботится о том, чтобы она сохраняла спокойствие и ни в чем не нуждалась, то можно надеяться, что прогрессирование болезни будет остановлено, и еще несколько лет ее жизни ничего не будет угрожать.
Сердце Розамонды сжалось от картины будущего, которую ее воображение нарисовало на основе слов доктора.
– У нее будет все, что вы сказали, и даже больше! – горячо воскликнула она. – О, сэр, если для ее больного, бедного сердца нужна только жизнь в кругу добрых друзей, то, слава богу, в этом мы можем помочь!
– Да, это так, – поддержал Леонард жену. – Если вы, доктор, позволите нам сообщить пациентке известие, которое должно избавить ее от всех тревог, но которое, надо признать, она в настоящее время совершенно не готова услышать.
– Позвольте узнать, кто сообщит ей это известие?
– Есть два человека, которым это можно поручить. Один из них – старик, которого вы видели у ее постели, другой – моя жена.
– В таком случае, – сказал доктор, глядя на Розамонду, – нет никаких сомнений, что эта леди – самый подходящий человек для выполнения этой обязанности. – Он сделал паузу и на мгновение задумался, а затем добавил: – Могу я спросить, однако, знакома ли госпожа с моей пациенткой и находится ли в таких же близких отношениях, как и старик?
– Боюсь, я должен ответить «нет» на оба эти вопроса, – ответил Леонард. – Ваша пациентка считает, что моя жена сейчас в Корнуолле. Ее первое появление в больничной палате, боюсь, сильно удивит больную и даже, может быть, испугает ее.
– В таком случае давайте поручим это делу старику. По крайней мере его присутствие не может вызвать у нее никакого удивления. Даже если он сообщит новость крайне неумело, у него есть большое преимущество: его появление не будет неожиданностью. Придется вам довериться старику, снабдив его, само собой, надлежащими предостережениями и инструкциями.
После этих слов говорить было нечего. Розамонда с мужем поспешили в гостиницу к дяде Джозефу.
Подходя к своей комнате, они были удивлены, заслышав звуки музыки. Войдя, они увидели старика, сидящего на табурете и слушающего маленькую потертую музыкальную шкатулку, которая стояла на столике рядом с ним и играла Моцарта.
