Легенды Космодесанта - Ник Ким

— Ловушки, твари, тренировочные сервиторы, запрограммированные на боевые приемы тиранидов. Мы воссоздали обстановку корабля-улья настолько близко к реальности, насколько это возможно. Мы тщательно изучили все данные, собранные во время сражений с этими чудищами. Не стоит забывать, что сведения достались нам дорогой ценой.

— Сколько? — шепотом спросил я.

— Триста, и будут еще. Молодые, не испытанные в сражении, но все рвутся в бой. Все — сироты «Кракена», как и мы с тобой. Все готовы принять крещение кровью тиранидов. — Фрасий положил руку мне на плечо. — Им нужны лишь наставники, учителя. Ветераны, такие как ты. Сержант Ангелой особо настаивал на твоей кандидатуре, Тиресий. Он рекомендовал тебя на повышение, и эти послушники станут твоей первой командой.

Я открыл рот, но не смог выговорить ни слова. Фрасий продолжил:

— Как видишь, Тиресий, однажды мы станем такими, как прежде. И на это не понадобится сотня лет, даже не пятьдесят. Когда следующий флот-улей нагрянет в этот сектор, мы будем готовы ответить на призыв Императора.

Я сделал шаг назад, и рука Фрасия соскользнула с моего плеча.

— Я… благодарю вас, магистр. И я не забуду поблагодарить сержанта Ангелоя, когда…

Вот тогда я увидел, как что-то мелькнуло в золотых глазах Фрасия.

— Я позабочусь о том, чтобы у тебя была возможность передать ему сообщение, — перебил он. — Брат-сержант Ангелой уже отбыл, чтобы вступить в ряды охотников на ксеносов — в легендарный Караул Смерти при Инквизиции. Учитывая наш опыт, они запросили отправить к ним как можно больше братьев, чтобы распространить знание о различных формах тиранидов и способах их уничтожения. Я предоставил сержанту Ангелою и еще нескольким братьям честь нести наше имя и наше учение в сердце галактики.

«Нескольким братьям», — сказал Фрасий, но, как выяснилось позже, в Караул Смерти перевели больше сорока бойцов — почти треть оставшихся Кос. И все они были сторонниками Ангелоя. Вместе с ними исчезла и надежда заставить Фрасия объявить последний, решающий крестовый поход.

— А теперь присядь на минуту, брат. — Фрасий кивнул на кресло. — Я хочу объяснить тебе, как твой новый отряд поможет спасти орден.

Я так никогда и не узнал, каким образом магистру удалось получить целые роты послушников. Самих рекрутов, как и Гриколя с другими служителями, набрали из миров, в которых мы держали оборону. Еще до того, как флот-улей достиг системы Соты, и потом, во время возведения защитных укреплений, были созданы планы возрождения ордена.

Лучших юношей Соты тайно эвакуировали задолго до атаки «Кракена». Это повторялось в каждом из оставленных нами миров: на Мирале, Грайе и прочих. В то время как мои братья сражались и умирали, самых многообещающих подростков вербовали и вывозили с планеты. Можно сказать, что мы собирали дань, а «Кракен» получал то, что осталось после нас.

Но вопрос был в геносемени. Три полные роты послушников, и Фрасий обещал пополнения. Как это возможно? Ходили разные предположения. Некоторые звучали разумно. Говорили, что Торкира заранее знал о нападении на Соту и приказал тайно вывезти геносемя, что прежний магистр ордена заключил договор с Инквизицией и те согласились вернуть нашу генную десятину в обмен на космодесантников, вступивших в Караул Смерти. Другие предположения были мрачнее. Поговаривали, что Фрасий обнаружил или выкупил тайные, возможно ксеносовские, технологии, позволявшие искусственно выращивать прогеноиды намного быстрее, чем в телах космодесантников. Что большинству послушников не было имплантировано настоящее геносемя, что они просто продукт биоинженерии и никогда не станут истинными Астартес. Я даже слышал, как люди перешептывались о том, что геносемя принадлежит не нам, что до Спасательных команд были другие — Мародерские команды. Этим слухам я, однако, не верил. Ни один Астартес не опустится до подобного, даже если речь идет о спасении ордена.

С другой стороны, как знать, на что способно живое существо ради своих потомков?

— Длиной в полтора километра, весом в миллионы тонн, а морда такая, что понравится разве что хормагаунту, — пробормотал Вителлий, глядя, как мускулы детеныша корабля-улья сокращаются под шкурой-обшивкой.

— И оно пытается выбраться наружу, — добавил Пазан.

Это и был источник всех встреченных нами гаунтов, та самая искра жизни, в чьем существовании нас клятвенно заверял Кассий. Обожравшиеся ногогрызы, которых мы видели раньше, не собирались дожидаться другого корабля — нет, они направлялись сюда, чтобы покормить детеныша плотью его мертвого родителя.

— Отлично, — решил я. — Как только вернемся на шлюпку, немедленно отправим депешу ближайшему боевому подразделению. Приоритет Ультима. На это они ответят.

— Нет, — сказал Кассий.

Я фыркнул:

— Уверяю вас, командор, они мигом сюда явятся…

Но затем сквозь визор шлема я заметил выражение, застывшее в его глазах.

— Они опоздают. Но мы здесь, и мы уничтожим эту тварь.

С меня было довольно. Один раз он уже заставил новобранцев ослушаться моего приказа, и я не собирался тратить время впустую, отговаривая его от этой дурацкой затеи.

— Как вам угодно, командор, — ответил я и сделал послушникам знак построиться и следовать за мной. — Я позабочусь о том, чтобы ваш последний подвиг был с должными почестями внесен в анналы истории ордена.

Я прошел несколько шагов, прежде чем осознал, что мои подопечные остались позади.

— Позаботьтесь, чтобы в анналы истории внесли всех нас, — громогласно заявил Вителлий.

Я должен был это предвидеть. Мне следовало понять это сразу, как только я увидел их вместе с Кассием, когда он убеждал меня, что на корабле остались еще люди. Они не ждали от меня приказов — они просто проверяли, купился ли я на их ложь.

— Второй маяк?

Я смотрел не на Кассия, а на Наррона. Мальчишка знал: я поверю, что он проконтролировал показания ауспика.

— Это была не его идея, — вмешался Пазан. — И не командора. Это придумал я.

— Ты? — я резко повернулся к своему заместителю.

Но ответил вместо него Кассий:

— Я бы оставил тебя на шлюпке. Я считаю, что ты никудышный наставник и не справляешься даже с обязанностями командира. Но брат Пазан хотел, чтобы ты пошел с нами.

Я на него и не глянул. Ему нечего было мне сказать. Два дня… ему хватило двух дней, чтобы завоевать сердца новобранцев, о которых я заботился больше двух лет. Я снова обернулся к Пазану:

— Зачем тебе понадобилось, чтобы я пошел с вами? Хотел посмотреть мне в глаза, когда будешь меня бесчестить?

— Нет, — ответил Пазан. — Хотел дать вам возможность присоединиться к нам.

— Присоединиться к вам? — воскликнул я. — Зачем мне это? Что, кроме напрасной смерти, вы можете мне предложить?

Мне ответил Пазан, но говорил он явно за всех четверых:

— Зато мы узнаем, что значит сражаться как истинные Астартес.

Смешно было слышать это от такого юнца.

— Вы ничего не знаете, — ответил я. — Вы никогда не видели, как весь орден идет в бой. Отделение за отделением гордо выстраиваются в своей броне, со священными болтерами в руках. Вы в один голос произносите слова присяги, а затем маршируете вперед, зная, что братья всегда рядом. Вы черпаете в них невероятную силу, потому что сражаетесь не в одиночку, — нет, вас тысяча. Тысяча тел, слившихся в единый клинок. До тех пор пока вы не испытали этого… вам не узнать, как сражаются истинные Астартес.

Послушники молчали. Наконец-то я почувствовал, что сумел до них достучаться.

— Вы правы, брат-наставник, — произнес Пазан. — Мы не знаем. Мы никогда не испытывали подобного. Но когда придет наше время?

— После того как вы станете посвященными боевыми братьями, — сказал я.

— В самом деле? Даже если мы сейчас подчинимся вашему приказу и уйдем вместе с вами, если выживем и займем места в боевой роте… — Пазан оглянулся на остальных скаутов за поддержкой. — Даже если и так, когда в бой пойдет весь орден? Сколько минет времени, прежде чем мы станем достаточно сильны и сможем по-настоящему схватиться с врагом? Сто лет, двести? Сколько еще миров до тех пор станут его добычей?

Пазан шагнул вперед, за ним последовал Вителлий.

— Я знаю, что вы меня в грош не ставите, — сказал щенок из подулья. — Считаете, что я недостаточно серьезно отношусь к званию великого и могучего Астартес. Но кое к чему я отношусь серьезно. К собственной жизни. Я вступил в орден, чтобы очистить галактику от мрази, которая уничтожила мой мир. Я не для того выкарабкался из грязи и выдержал все испытания, чтобы рыться в мертвечине и состариться, обучая следующее поколение простаков. Я не для того из кожи вон лез, чтобы стать дряхлым ископаемым…

— Вроде меня, так? — рявкнул я.

Это была уже не просто злоба — я кипел от ярости. Я занес кулак. Вителлий сжался, ожидая удара, но Пазан выступил вперед, заслоняя его.