Всё, что мы потеряли - Элис Келлен

В тот день он не выдержал и подошел к моей кровати, заставил меня повернуться и посмотреть на него. В ярости сел с краю. Я отвела взгляд.

— Знаешь, что я сделал для тебя, Лея? — у него дрожал голос, и у меня защипало в носу, захотелось плакать. — Ты останешься эти дни у Джастина и Эмили и не будешь создавать им проблем, понятно? Эй, я с тобой говорю.

Он убрал мне волосы с лица.

— Пойми, это ради твоего же блага. Это все моя вина. Я не должен был оставлять тебя тут в таком состоянии.

— Ты меня не слышишь! Я тебе сказала уже. Я всегда его любила, это правда…

— Ты не знаешь Акселя. Ты не знаешь, какой он в отношениях, как играет с чувствами, как берет и закидывает на шкаф то, к чему потерял интерес. Может, он рассказывал тебе, как бросил рисовать? Сказал, что, когда все становится сложным, он неспособен биться за это? У него тоже есть свои демоны.

По моей щеке пробежала слеза. Всего одна.

— Это ты его не знаешь, — прошептала я. Он посмотрел на меня с сожалением, и мне захотелось стереть с его лица это выражение. Меня злило, что Оливер осуждает Акселя, что даже не попытался понять ни одно из моих слов за последние дни, что не уважал меня, думал, что может препятствовать этому или что это было ошибкой.

Я отправила последнее сообщение Блэр и встала с дивана, чтобы на цыпочках подойти к двери. Я уже неделю ничего не слышала об Акселе: неделя тишины, неуверенности, когда я ложилась спать каждую ночь в слезах, не понимая, что происходит. Я хотела увидеть его и удостовериться, что все хорошо, что случилась неприятность, которую мы забудем со временем и оставим позади. Оливер в конце концов поймет.

Я попросила об одолжении лучшую подругу, оставалось только бесшумно выйти и вернуться после полуночи обратно. Но я ударилась коленкой о стол в гостиной, выругалась и поднесла руку ко рту, чтобы не закричать от боли. Свет зажегся.

Джастин в синей пижаме стоял передо мной.

— Что ты делаешь, Лея?

— Мне нужно увидеть его. Пожалуйста.

Он потер лицо и бросил взгляд на часы на полке.

— Ужасная идея.

— Я быстро, обещаю.

— Два часа. Если через два часа не вернешься, я приеду за тобой.

Я кинула на Джастина благодарный взгляд — кажется, он единственный понимал нас. У забора стояла припаркованная красная машина: за рулем сидел Кевин, рядом — Блэр. Я забралась на заднее сиденье и обняла ее. Кевин увозил меня в дом, в котором я прожила последние восемь месяцев и который внезапно показался таким далеким, словно я не была там уже несколько веков.

— Спасибо, — прошептала я.

Блэр протянула руку назад и схватила меня за ладонь как в старые времена, как будто мы совершали новое безумство посреди ночи. Мне захотелось расхохотаться, скорее из-за нервов. Я глубоко вдохнула, когда Кевин остановился напротив дома.

— Не спеши. Мы подождем.

Я попрощалась с ними и обошла дом, чтобы зайти с заднего входа. Я только подходила к крыльцу, когда увидела Акселя. Когда мы встретились взглядом, я напряглась: взгляд был другим — холодным, отстраненным, беспокойным. Аксель стоял с потушенной сигаретой в руке, облокотившись на перила. Он поднял голову и медленно осмотрел меня с ног до головы. Меня затрясло.

Лея на секунду замешкалась, а затем подбежала ко мне и обняла меня, прижимаясь всем телом ко мне, убивая меня изнутри. Я закрыл глаза и глубоко вздохнул, но зря: меня тут же окутал ее запах. С колоссальным усилием я взял ее за плечи и ласково отодвинул.

— Что случилось? Почему ты не отвечал на звонки?

Я потер подбородок. Черт, я не знал, что ответить, не знал, как разрулить ситуацию. Я избегал ее взгляда и смотрел вдаль. Мысль о том, что это наше последнее совместное воспоминание, показалась мне чудовищной.

— Аксель, почему ты не смотришь на меня?

«Потому что не могу!», — хотел закричать я, но знал, что тогда не получится убежать. Я попробовал поступать так, как поступал со всем, что было слишком для меня, как будто часть моего тела пропускала мимо ушей советы, которые я раздавал всем остальным. Наконец я поднял взгляд. Она такая красивая… Рассерженная, но полная эмоций, которые, казалось, брызгали из глаз. Она дрожала, но стояла напротив меня, не отходя назад. Смелая.

— Мне жаль, — прошептал я.

— Нет, нет, нет…

Я опустил взгляд, она взяла меня за подбородок и подняла мою голову. Если в какой-то момент жизни у меня разбилось сердце, это тогда, когда Лея провела пальцами по синякам на правой скуле и по моей разбитой губе. Я закрыл глаза и снова все испортил. Я позволил ей подняться на цыпочки и прикоснуться ей к своим губам в трепетном и боязливом поцелуе. Я застонал, когда она прильнула ко мне.

Ее бедра прижимались к моим, ее руки обвивали мою шею, ее язык со вкусом клубники. Там было все, что она значила в моей жизни: крах моей каждодневной рутины, попытка открыться другому человеку, яркий и насыщенный цвет, звездные ночи и моменты, которые мы прожили в этом доме и которые навсегда останутся только нашими…

— Лея, подожди… — Я медленно отодвинул ее.

Черт. Я не хотел делать ей больно. Не хотел…

— Прекрати смотреть на меня так. Хватит на меня смотреть так, словно это прощание. Или ты не любишь меня? Ты сказал мне… сказал, что все мы живем на желтой подводной лодке… — У нее дрогнул голос, и я прикусил губу, сдерживаясь.

— Конечно, я тебя люблю, но это невозможно.

— Ты же не серьезно… — Она поднесла руку ко рту, и я увидел, как она вытирает губы, стирая наш поцелуй.

Я подошел к ней: каждый сантиметр между нами казался пыткой, мне захотелось обнять ее, пока она не попросит отпустить ее.

Я бы сделал это в другой жизни, в другом случае…

— Послушай меня, Лея. Я не хочу