Метро 2033. Отступник - Элона Демидова

– Но нужно официальное разрешение, чтобы пройти через территорию Лакедемона, – возразил Сурен. – Или ты предлагаешь нам тайно пробраться на полуостров?

– Нет, – покачал головой царь, – я улажу вопрос, не беспокойся.

– Надеюсь, ты понимаешь, – сказал наместник вполголоса, – что ломакинцы многим рискуют, хотя и будут сражаться за правое дело.

– Да. Надеюсь, и ты понимаешь, что победа правого дела обеспечит уравнение в правах с гражданами, – царь почесал бородку. – По крайней мере, я усиленно работаю над вопросом…

Внезапно издали донесся звон.

– Что такое? – удивился Сурен. – Это ведь колокол Храма Славы?

– Ты угадал, и, думаю, мы на пороге больших перемен. Скорее всего, или наследник вернулся, или кто-то из его отряда. На днях я приду за тобой и твоими людьми. Подготовь все тщательно, Сурен, – царь Роман направился в сторону насыпи, но, остановившись, обернулся к наместнику:

– И вот еще: я выпишу пропуск Алёне Зарецкой, пусть повидает детей.

– Конечно, – кивнул брюнет. – Я прослежу.

Антон смотрел из окна своего кабинета на двух котов, взъерошенных и орущих друг на друга, хотя март давно прошел; одно неосторожное движение – и кто-то из маленьких хищников первым бросится в атаку.

– Ну, сынуля, – строго произнес царь, – рассказывай, как ты просрал отряд в целом и жену в частности. Только честно, без вранья. Я должен знать, как мне выгораживать тебя перед Общим Собранием. Анатолий Алфераки уже направился к Храму Славы, скоро зазвенит колокол, а потом забренчит рельс у Дворца Собраний, туда набежит куча народа, и ты отлично знаешь, они не папа, порвут на части за малейший косяк.

Артур, стоящий навытяжку возле двери, вздрогнул, услышав «сынуля», сглотнул ком и сказал:

– Отец, так получилось по чистому недоразумению, но я готов искупить кровью…

– Ты, тупое убожество! – взревел царь; в этот момент один кот бросился на другого, и клубок шерсти покатился по пыльной дороге. – Я тебя о чем спросил! О недоразумении? Или об искуплении?

Антон резко развернулся и бросил испепеляющий взгляд на сына:

– Повторяю свой вопрос специально для малахольных недоносков: как ты умудрился просрать отряд в целом и жену в частности? В подробностях рассказывай, без всяких соплей и нюней о случайных недоразумениях. Почему ты остался жив, а остальные погибли? Храбрейший из воинов, я жду ответа.

Разумеется, честно, как требовал того отец, Артур говорить не собирался. Он изложил откорректированную версию похода в Таганрог – ведь никто проверить его слова не мог.

Получалось, что доблестный сын царя и его команда шли по следу отступника, убийцы и предателя Олега, сына Виктора. Примерно посередине дороги на них напала банда беглых рабов, ясное дело, по наущению все того же предателя. В результате яростного сражения шайка отморозков была уничтожена, а ее главарь, дикарка по имени Рита, взята в плен. Но во время боя рабы, предназначенные для прохода сквозь Туман Даров, погибли. Пришлось тащить на себе проклятую атаманшу. В аномальной зоне непонятно почему погиб Семён, один из лучших рукопашников Лакедемона. Однако не оставалось сомнений, что каким-то образом Олег сумел преодолеть Туман Даров и уйти. Далее, уже в самом городе, отряд едва спасся от гигантских хамелеонов. Жертвой одной из тварей стал Григорий, да восславят его вечные воды Миуса. Но сильно поредевший отряд не отступил и, отсидевшись до заката в заброшенном доме, вновь пошел по следам изменника. На этом настоял сам Артур, сказав что того требует честь воина, хотя старый поисковик Николай хотел отказаться от дальнейшего преследования. Ночью, уже в старых районах города, на них напали нуклеары, так себя кличут дикари-мутанты. В результате ожесточенного сражения погибли и любимая жена Анна, и храбрейший воин Николай, сын Алексея, да будет он равен богам. Сам бесстрашный Артур, будучи оглушен метко брошенным камнем, попал в плен к выродкам. Однако можно с уверенностью сказать, что в ходе боя было уничтожено не менее семи врагов, и если бы не врожденное преимущество противника – способность прекрасно видеть в темноте – то наверняка потери нуклеаров были бы больше. Во время своего пленения Артуру удалось разговорить одного из охранников, и он поведал ценные сведения о своих соплеменниках. Позже наследнику удалось бежать, доблестно обезвредив двух охранников.

– Есть кое-какие нестыковки в твоей байке, – сказал царь Антон, вплотную приблизившись к сыну. – Ну-ка покажи голову… И где здесь шишка, синяк, хотя бы царапина, в конце концов, после камня должно же что-то остаться?

– Я сейчас правду говорю, батя, правду, – Артур вытаращил глаза и закивал головой, будто это могло убедить правителя в искренности его слов.

– Я сейчас тебе челюсть сломаю, сынуля, – спокойно, но с непреклонной жесткостью проговорил Антон, ударяя кулаком в ладонь.

– Ну хорошо, хорошо, – наследник попятился, выставив вперед руки. – Я сдался этим тварям, но то была вынужденная мера, иначе как бы мы узнали о дислокации противника…

– Что еще наврал?

Артур мгновенно сообразил, что нужно срочно сознаться еще хотя бы в чем-то, иначе отца не успокоить. Обещание сломать челюсть могло воплотиться в реальность.

– Меня выпустила Аня, – сказал наследник. – Я не сам сбежал, она мне помогла. Сперва хотела в Таганроге остаться, а потом передумала… Но, клянусь, она первая сдалась, она вообще хотела нас предать!

– Угу, и захотев предать, зачем-то стала тебя освобождать? – поджал губы Антон. – А почему ее нет с тобой?

– Она умерла по дороге, – спина Артура сделалась мокрой, – но память о ней…

– Ты убил ее? Как лишнюю свидетельницу?

– Нет, честно, батя, все получилось чисто случа…

Договорить наследник не успел, поскольку получив сильный удар под дых, судорожно глотая воздух, согнулся в три погибели и упал на колени.

– Боги, – прорычал правитель, – почему вы мне дали в сыновья тупицу, который не может даже солгать как следует? Сынуля, ты когда врешь и боишься одновременно, то потеешь как свинья при случке, ты этого не знал? Дерьмовый из тебя политик, дерьмовый управленец и такой же дерьмовый воин! Боги… на кого оставить Лакедемон?

Зазвонил колокол Храма Славы.

– Ладно, – Антон подошел к столу, сел в кресло. – Собранию поведаешь версию, которую сначала мне рассказал. И запомни: народу врать можно, а вот папе нельзя. Папа этого не любит. Иди отмойся и позови Словоблуда, он в коридоре ждет.

Встав с колен и морщась от боли, Артур покинул кабинет.

В дверь просунулась седая голова человека лет шестидесяти, которого за глаза называли Словоблудом.

– Приветствую вас, мой повелитель, – сказал он.

Антон милостиво улыбнулся и показал жестом, чтобы вошедший сел в соседнее кресло. Вот уж кто умел врать в совершенстве, так это Глеб Карасев. И научился он сему полезному искусству задолго до последней войны, ибо многие годы работал телеведущим на одном из центральных каналов страны. Накануне Великого Коллапса он выпросил командировку в Таганрог, для поиска очередной скандальной сенсации, и собирался отснять материал о родителях восходящей звезды, уже известной в мире моды, юной и прекрасной Галины Грильска. Разумеется, настоящая фамилия дивы была другой: то ли Криворучко, то ли Курицына, или даже вообще Суходрищева. Впрочем, журналист считал, что новую фамилию имиджмейкеры модели тоже придумали неудачно – слишком отдавало курицей на гриле, но это не имело принципиального значения. Главная же интрига состояла в том, что мать этой самой манекенщицы оказалась прикованной к инвалидной коляске.

Глеб уже представлял себе начало своей передачи. Вот он выходит в эфир с гадливо-въедливым выражением лица перед телекамерой и громогласно заявляет на всю страну: «Вы не поверите! Мать Галины Грильска прикована к инвалидному креслу и ютится в дешевой коммуналке!» Кстати, неплохо бы срубить бабла на рекламе, и в качестве фона – пустить клип с бульонными кубиками «Галина-Бланка».

Или можно было сказать по-другому, но с тем же гадливо-въедливым выражением:

«Скандалы, интриги, расследования! Город морального Чехова и благородной Раневской породил неблагодарную дочь!», – разумеется, с теми же бульонными кубикам на фоне.

Однако ядерная война поставила крест на радужных планах прожженного спеца по черному пиару. Быстро сообразив, что до Москвы ему уже не добраться, а Ростов – по слухам – лежит в руинах, Глеб и его команда на спецфургоне рванули в сторону Украины. Телеведущий, благодаря чутью на события, не застрял в пробках и добрался до моста через Миус в числе первых. Однако там уже дежурили солдаты, которые внаглую досматривали машины, обязательным порядком сливали почти весь бензин, оставляя в баке пару литров, реквизировали предметы первой необходимости и вообще все, что радовало их глаз, отнимали еду, а потом, обчищенных гражданских выпихивали на другой берег. Но сметливый журналист снова сообразил, что лучше остаться с военными, чем ехать в неизвестность. Отпустив коллег, Глеб попытался истребовать у солдат встречи с начальством.