Метро 2033. Отступник - Элона Демидова

– Я Каур Обжигающая, сегодня стану ведьмой, и я вольна сама выбрать своего первого мужчину, – прошептала она.

Олег почувствовал на лице горячие лучи солнца. Где-то в отдалении шумел прибой и шелестели на ветру деревья. Не желая окончательно просыпаться, он перебрал в памяти видения прошедшей ночи – сейчас, когда, судя по всему, уже наступило утро, они казались невероятным сном: и ангел, порхающий над головами людей; и шаман, ушедший ловить рыбу с бронзовой девушкой; и белый Иноземец, не пожелавший сказать пророчество; и дразнящая Каур…

Олег почувствовал, как тоской сжалось сердце, при мысли, что безумство телесной страсти было всего лишь мечтой одурманенного ума.

Открыв глаза, он увидев стоящую рядом обнаженную мулатку, которая при свете дня, на фоне ярко-голубого неба казалась еще прекрасней, чем ночью в лунном сиянии.

«Богиня… моя богиня… восхитительная… единственная…»

Сердце забилось чаще, он потянулся к ней, желая коснуться губами шеи, зарыться в черных волосах и… Но Каур отступила на пару шагов.

– Ночь Откровения закончилась, – сказала она, сузив зрачки в узенькие щелки. – Прошло время нарушенных запретов.

Олег задохнулся, но не от стыда или гнева, а от шокирующей новости: ночь Откровения закончилась… Ночь, когда океан иллюзий штормит, а из гигантских волн, из темных вод ты выхватываешь желанное, и тебя бросает из стороны в сторону, словно щепку. Вот, наконец, поймав мечту, ты просыпаешься, но это значит лишь одно – ночь Откровения закончилась.

– Ха! Неплохо тебя вчера углючило, пацанчик, аж на сестричку залез, – послышался ироничный голос шамана. – Еле нашел вас.

Парень бросил ошарашенный взгляд на Заквасского, потом подумал, что надо закрыть собой Каур, но, кажется, она в этом не нуждалась, так как, ничуть не стесняясь своей наготы, побежала в сторону моря, весело крикнув:

– Мне нужно искупаться.

Смущенный Олег принялся судорожно шарить по траве в поисках своей одежды.

– Штаны твои вон, на кусту висят, – весело произнес Ян. – Впрочем, не волнуйся, ты меня не стесняешь, можешь оставаться и в чем мать родила.

Юноша надел штаны, отыскал ботинки и рубаху.

– Тут мелководье, – сказал шаман. – И твоей любимой сестричке придется шлепать по воде метров двести, чтобы хоть по шею зайти. Так что предлагаю уйти не дожидаясь.

– А морские гидры? – Олег с тревогой посмотрел в сторону моря.

– Ну, во-первых, – наставительно заговорил Заквасский, – зуреланы сюда не заплывают, потому что Запретная зона идет не только по земле, но и по морю, а во-вторых, все подростки из клана Отшельника прижигаются щупальцами гидр, как вы их называете, после чего получают иммунитет к яду. Так что, если сразу не помер, потом уже точно не помрешь.

– Так и у меня…

– Если тебя жалили, значит, да, – будто прочитав его прошлое, подвел итог шаман. – Пошли, поищем нашего великого вождя. Война на носу.

Юноша, понурив голову, поплелся вслед за Заквасским. Беспощадная мысль, что ближайшая ночь Откровения случится только через три месяца, останавливала сердце. Девяносто долгих дней он должен смотреть на свою возлюбленную, не смея прикоснуться. Девяносто ночей она должна быть для него просто сестрой, пусть самой любимой, но всего лишь сестрой. Слишком долго, слишком мучительно. Рано или поздно Каур найдет нуклеара из другого клана, выйдет за него замуж, а Олегу придется всю жизнь страдать, ненавидеть глупые порядки… да лучше уж вообще не жить!

Парень до боли стиснул зубы и сжал кулаки.

– Учти, если ты на меня собираешься броситься, до катастрофы я имел черный пояс по карате, – предостерегающе сказал шаман, подглядев его жест. – Впрочем, ты понятия не имеешь, что это такое.

– Почему? – не согласился Олег, радуясь, что можно отвлечься. – Карате – это боевое искусство.

– Надо же, – Заквасский изобразил удивление. – У вас там, в Лакедемоне, видимо, серьезно к таким вещам относятся. Но если вернуться к нашим делам, то вот, что я тебе скажу, – Заквасский строго сдвинул брови. – У греков было две богини: Афродита Урания и Афродита Пандемос, то есть небесная и земная. Не путай одно с другим. Афродита, о которой постоянно вспоминали до катастрофы всякие поэты и прочие любители порно, была воплощением не любви, а страсти, потому и гуляла от кузнеца Гефеста, творца и созидателя. Ей, видишь ли, был понятней Арес, ибо война и любовная страсть близки друг к другу: обе склонны к разрушению. Так что, пацанчик, какая разница, отчего помирать? Давай лучше сражаться. Ведь таким образом сердце любой девы, а тем более твоей сестрички, завоевать проще всего!

Юноше никак не удавалось собрать мысли: с одной стороны, шаман подчеркивал, что Олег и Каур переступили черту, и значит, произошедшее ночью было преступлением. С другой же – все слова этого странного человека дышали такой искренней расположенностью, что выходило, как будто никакого преступления тут и не было…

«Как звук хлопка одной ладонью. И есть, и нет его».

Тем временем они подошли к подножью Новой лестницы, на ступеньках которой сидела худощавая женщина в длинном холщовом платье. На ее лице проступали многочисленные морщинки, однако она была все еще очень красива увядающим очарованием поздней осени.

– Инесса, здравствуй, любовь моя! Камень холодный, ты простудишься, – шаман расплылся в улыбке, но взгляд его был как вата, в которую спрятали колючку. – Олег, позволь представить тебе мою жену, старшую из клана Лицедейки.

Олег понятия не имел, что надо сделать, и потому молча поклонился.

– Козел ты, Яшка. Безрогий, – сказала женщина, нахмурившись. – Опять вчера со своей контрабандисткой барахтался?!

– Не контрабандисткой, а контрабасисткой, – умиротворяюще возразил Заквасский, поднимаясь по лестнице мимо жены. – И не барахтался, а ловил рыбу. Ты же знаешь, у меня с ней платонические отношения.

– Платон был тем еще извращенцем, – ответила Инесса с нотками иронии.

– Я тебя уважать начинаю, – заулыбался шаман, остановившись на мгновение. – Гляжу, общение с Фаиной на пользу идет. Уже сарказму тебя научила.

– Не она, а ты меня научил, и не сарказму, а цинизму, – проговорила Инесса, отворачиваясь от мужа. – Ты так и не поинтересуешься: приходила Фаина или нет?

– А чего интересоваться? По тебе и так ясно: приходила!

Заквасский с Олегом продолжали подниматься, и когда Инесса больше не могла их слышать, шаман сказал:

– Вот так уже тридцать лет она меня к статуям ревнует. Так что, пацанчик, еще неизвестно, может, оно и к лучшему, что тебе на Каур жениться нельзя. Наши женщины очень похожи!

– А кто такая эта Фаина? – спросил Олег, чувствуя, как опять вторгается пугающая реальность, сбивая привычные рамки разумной жизни.

– О! Необыкновенная женщина. И превосходнейшая актриса, – Ян даже глаза закатил от восторга. – Родилась в Таганроге. Я так жалею, что нам не довелось познакомиться. Она умерла в год моего рождения. Вот будет время, сходим, проведаем ее. Но это позже, как ты сам догадываешься. А пока нужно понять, кто из покровителей почтил своим присутствием наш праздник.

– Зачем нужно?

– Только на основании этих сведений я смогу сделать верное предсказание о судьбе общины, – ответил шаман с тяжелым вздохом. – И меня уже очень сильно беспокоит, что дух Отшельника не появился.

– Кажется, со мной говорил державный орел, – произнес Олег.

Он помедлил минуту, а потом выложил все, что довелось ему испытать в ночь Откровения.

– Радует, что Творец и Сказитель появились, – сказал Заквасский. – Значит, с урожаем будет все в порядке. Что ж два великих духа-покровителя присутствовали на празднестве, один отсутствовал… все-таки хороших примет больше! Но то, что вчера нашего покровителя не наблюдалось, это очень плохо.

– Почему? – спросил Олег.

– Потому что Отшельник – дух увядания. И, значит, малой кровью не обойдется, не миновать многих смертей…

– Но скажите, как такое возможно?! Ходящие фигуры, летающие, говорящие… один даже курил… они же из металла, неживые! – закричал юноша, схватившись за голову, так как боялся по-настоящему сойти с ума.

– Испугался? Понимаю, – шаман успокоительно похлопал его по плечу. – Когда я начал экспериментировать с листьями киндеровых деревьев и все это со мной начало происходить, я тоже боялся. Не знаю, насколько тебя устроит моя гипотеза, но видишь ли, глупо считать нашу планету просто куском космической грязи, который летает по орбите вокруг затухающей звезды. Природа-то живая. Может быть, иначе, чем ты или я, но живая и думающая. Поэтому, когда ядерные взрывы, которых были сотни или тысячи, перемешали ментальные слои и выжгли часть астрала, то в самой ткани мироздания образовались дыры и начали случаться вещи, о которых говорилось только в сказках.

Заквасский остановился и обвел руками небо и землю таким широким жестом, будто обнимался с окружающим.