В шаге - Юрий Никитин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это как посмотреть, – ответил я сухо. – Извини, не хочу об этом говорить.
Сам ощутил, что в моём голосе прорвалась нотка боли, даже лицо вроде бы чуть дёрнулось. Тревожный взгляд Ежевики стал удивлённым, но я стиснул челюсти и держал себя в руках, холодный и твёрдый, как высеченная из гранита статуя.
– Это ты извини, – сказала Ежевика потерянно, она поднялась, крепко сжала обеими руками сумочку на поясе, – я думала, нам нужно было об этом поговорить…
Я хотел ответить, что раньше надо было говорить, а не тогда, когда пожар затихает, оставляя после себя обгорелые головешки. Разговор нужно оборвать сейчас, не затягивать, а то сорвусь, заплачу или сделаю другую глупость, недостойную мужчины, потому с самым безразличным видом повернул голову к дисплею, где в быстром темпе идут новости хайтека.
Ежевика опустила голову и как-то потерянно пошла к выходу, совсем не похожая на себя, всегда уверенную, полную сил и молодого озорства.
Прикидывается, мелькнула злая мысль, я чуть повернул голову, искоса провожая её взглядом. Женщины все прикидываются, это у них в крови. Прикидываются, даже не зная, что прикидываются.
А если не прикидывается, сказал другой голос, уже рассудительный, то всё так и надо. Она хотя бы в малой мере получила ответку. Ты прошёл через ад, а она не леди Мценского уезда, для неё это как холодный дождик, что кончится раньше, чем возьмётся за дверную ручку своего автомобиля.
Она скоро забудет этот неприятный для неё эпизод, а ты забудешь не скоро, ты натура глубже и богаче. Потому тебе нельзя возвращаться к этой… болезненной теме.
Прошло трое суток, чип ещё не даёт о себе знать, хотя его присутствие, как ни странно, чувствую. Настроение прескверное, в ушах всё ещё звучит голос Ежевики, снова и снова перебираю её слова, свои ответы.
Влатис как-то обронил, что Ежевика вроде бы рассматривает вакансии в институте робототехники, там тоже есть отдел нейроформатики.
Я ощутил боль в груди, собрался и сказал мёртвым голосом:
– Это её проблемы. Ты подготовил список первой группы для чипирования?
– Да, шеф, – ответил он и взглянул несколько странно. – Почти неделю тому. Но вы были слегка не в форме…
– Уже в форме, – отрезал я. – Назначай тестовую проверку на завтра.
– Хорошо, – ответил он, – посмотрите ещё раз, но я в успехе уверен. Фраерман давно так изящно не решал проблемы.
– У него хорошая команда, – напомнил я. – С нашей подачи, правда.
– Да, – согласился он. – Две новые программистки появились, одна страшная, как Шахеризада, зато вторая сущий ангел, тензорные уравнения щёлкает в уме, просто сумасшествие!
– Да, – согласился я, – это в самом деле… А сиськи как?
Он отмахнулся.
– Да сиськи как сиськи, кто на них теперь смотрит?.. А вот внутренний мирок у неё ещё тот… Чуточку приоткрыла, пока на два уровня, хороша… Ладно, пойду за модом!
Я кивнул, отпуская, даже по внутренней сети рискованно пересылать такие ценные разработки, пока все не подключены к нейролинку, так что по старинке, с оглядкой и на флешке, но скоро это кончится, и начнётся то ли рай, то ли ад, то ли всё в одном месте и в одно время…
Глава 12
Завтра наступило с галактической неизбежностью, группу счастливчиков собрали в зале тестовых испытаний, я напрягся, увидел среди них и Ежевику.
Бледная, решительная, волосы аккуратно причёсаны, словно не научный сотрудник, а работник правительственных органов. Её не избегают, но поглядывают с некоторым испугом, что-то с нею совсем не то, что было.
Моё сердце сжалось, но, не подавая вида, что мне всё ещё хреново, сказал Фаусту вполголоса:
– Её не допускать.
Он вытаращил глаза в изумлении:
– Она же в давно отобранной группе, пусть даже сейчас занимается вспомогательными процессами!.. Подходит по всем показателям. Медицинская карточка в порядке, никаких противопоказаний! Анализы в норме.
– С того времени, – произнёс я сухо, – много времени утекло. А заново проходить медкомиссию поздно.
– Да какая медкомиссия? – удивился он. – Эти параметры меняются только в преклонном возрасте!
Я покачал головой.
– Рисковать не будем. Отстранить! Никаких неожиданностей. Всё по плану, я вчера утвердил, и возражений не было!
Он вздохнул, отступил на шаг.
– Как прикажете, шеф. Всё будет сделано, шеф.
Вскоре Ежевика подошла сама, выбрав момент, когда возле меня никого, взглянула снизу вверх большими глазами на сильно исхудавшем лице.
– Артём Артёмович, – спросила она требовательно, – почему меня отстранили?
– Не отстранили, – ответил он сухо, – а не допустили.
– Тогда почему не допустили?
Я ответил так же холодно:
– По праву руководителя, который лично отбирает испытуемых.
Она сказала твёрдо:
– Тогда я сейчас же подаю в комитет по надзору. Вас затаскают по судам насчёт злоупотребления служебным положением, антифемизме, расизме… у меня дедушка молдаванин, вам придётся доказывать, что не испытываете ненависти к молдаванам… На это уйдут месяцы, с утра до вечера по судам, на работу не останется времени!
Я посмотрел ей в глаза.
– Ты этого не сделаешь. Это слишком.
Она ответила твёрдо:
– Сделаю.
Я всмотрелся в её глаза и вдруг ощутил, что да, сделает. Не остановится ни перед чем, пусть рухнет весь мир, но сделает.
– Это шантаж, – произнёс я тоскливо, – да, ты очень изменилась, вижу. Что ж, хорошо. И что изменилась, тоже хорошо. Я распоряжусь, чтобы Анатолий допустил и провёл испытания.
Она вздрогнула.
– Почему Анатолий? Разве не ты проводишь?
– В твоём случае проведёт Анатолий, – ответил я сухо. – Мы с ним специалисты одного уровня. Это всё! Извини, мне нужно работать.
Она послушно, хотя и с явной неохотой отступила, а я в бессилии задержал дыхание, стараясь унять разбушевавшееся сердце. Какая работа, теперь опять копаться в едва начавшей заживать ране. Сутки, а то и больше, так что только Анатолий, да кто угодно, лишь бы подальше, подальше от неё.
И её не допускать близко. Ни в коем случае. Ни за какие пряники. Даже если подъедет на козе.
Появился Фраерман, с торжеством несёт на вытянутых руках сеточку ценой в десять миллионов долларов, она должна сканировать мозг, расшифровывать сигналы, переводить в понятные символы, что в народе называется чтением мыслей, а специалисты по расшифровке дадут или не дадут «добро» на внедрение чипов на всю группу, которые сейчас спешно изготавливают в экспериментальной мастерской.
Сеточку изготовили только одну, да и то целая команда трудилась три месяца, потому кандидатов сейчас усаживают в кресло по одному, обвешивают датчиками, на голове закрепляют сеточку и после проверки начинают сам процесс дешифровки работы мозга.
Процедура продлилась около трёх часов, потом все разошлись
