Клуб «Ритц» - Алексей Миллер

– Шоу, где люди дохнут с голоду? – хриплю я, так как дыхание не может прийти в порядок от переполняющих меня эмоций. Я просто не понимаю, как им приходят в голову такие мысли. Таких, как они, нужно вешать!

– Ну-ну, не горячись, – якобы по-дружески говорит Паша. – Все было под контролем. Мы следили за вами. Никто не позволил бы вам умереть.

– Ты просто так говоришь. Ты не знаешь, что мы чувствовали. Лежать и считать секунды до конца, – продолжаю говорить я. Между тем, рот пересох от волнения. – Я лично засуну тебя в гроб и оставлю там подыхать, и буду наблюдать за тобой. И, сука, ты сгниешь там, если Оля не застрелит.

– Ух! – тяжело выдыхает Паша. – Грубость сейчас ни к чему. Она не поможет. Я пытался спасти людей от «Ритца». Это была моя цель. Я хотел вытащить тебя оттуда, Оля. Пусть средство не самое гуманное, зато действенное. В какой-то момент я понял, что клуб уничтожает людей. Меня никто не слушал. Ни ты, Оля, ни отец. Чем больше я находил бывших членов клуба, тем я больше убеждался, что клуб проклят. И только люди, покинувшие его по своей воле, имеют хоть какой-то шанс на спасение.

Я всячески старался помочь тем, от кого отвернулся Бог. Но путы дьявола слишком тугие. От них не избавишься. И я решил полностью покончить с «Ритцем». Уничтожил логово дьявола, – говорит Паша, причем совершенно спокойно. У него точно спеклись мозги. Скорее всего, в молодости слишком много наркотиков употреблял. Смотрю в пол. Смотрю на Олю, которую трясет от злости. Понимаю ее. Пролить бы на этот грязный пол кровь этого психа. И неважно, что будет дальше. Пусть убивают. Такие гады не имеют права ходить по земле. Он, между тем, продолжает:

– Я договорился с отцом, что, если создам новое шоу, которое будет более занимательным, чем простой трах, то он позволит задействовать в нем главную звезду – Олю. Оставалось найти еще одного человека, такого, который заинтересовал бы людей. Я долго находился в поиске. Ходил на встречи, даже преследовал Олю. И тут фортуна мне улыбнулась. Появляешься ты, Сережа. Идеально. Слабый, недальновидный, но с диким желанием заполучить мою сестру – во что бы то ни стало. Страсть затмила здравый смысл. Бинго. Мы в игре.

Кто мог подумать, что ты впутаешься в историю с убийством? – говорит он мне. – Нам становилось все интереснее и интереснее. Теперь нужно было подлить масла в огонь. Ты боишься, как бы тебя не заподозрили. Твой друг Костя молчит, как рыба. Плохо! Тогда в игру вступаю я. Вероника предупреждает, что тебя должны арестовать. Она соглашается мне подыграть, желая отомстить тебе. Тебя никто не собирался сажать. Ты был вне подозрений. Почти… Я ломал себе голову, как бы самому войти в контакт с тобой. Мне хотелось вести тебя, как марионетку. Вертеть как вещью, близко, на расстоянии вытянутой руки. Представь же мое удивление, когда ты сам позвонил мне! Бог на моей стороне. Далее. Игра. Красивые декорации. Гонки. Клуб. Все для камеры. Антураж что надо! Ты даже напился так, что тебя чуть не пришлось откачивать. Шоу начинает набирать обороты. Твой персонаж даже затмевает Олю. Действительно, никчемные людишки идеально подходят для главных ролей блокбастеров.

Долго так продолжаться, конечно, не может. Нужен накал страстей. Нашим зрителям неинтересны длинные однообразные истории. Мы сажаем вас в клетку. Ух! Вы хороши. Все идеально. Лучше сюжета не придумаешь! Некоторые даже подозревали, что вы действуете по сценарию. Делаются ставки, сколько вы протянете. Здесь и тотализатор, и жизнь, и похоть. Да, мы все видели, как вы трахались. Ненависть, безразличие, похоть, любовь… О… Это было великолепно! В той комнате были все чувства, сменяя друг друга. Это лучше, чем «Ритц». Мы следили за вашим здоровьем. Я нанял одного из лучших докторов. И когда он сказал, что вам угрожает опасность, я открыл дверь.

– Ты пожалееешь… – шипит Оля. Ее тело колотит мелкая дрожь. Я не вижу ее глаз, но сейчас она похожа на пантеру, которая готовится к прыжку, чтобы перегрызть глотку своей жертве. – Вы совсем чокнулись. Убили девушку ради шоу.

– Стоп, стоп, стоп. Правильный антураж в связке с современными медицинскими препаратами заставили вас поверить, что Вероника мертва. Да, мы вкололи ей уроний – препарат, который на несколько часов погружает человека в глубокий сон. Сердце бьется крайне редко, дыхание почти отсутствует. Но она жива. Вы идеально попали во все ловушки, которые были подготовлены.

– Кристина?

– Ее мы не стали посвящать в свои планы, так как она могла бы все испортить. Она по-настоящему влюбилась в тебя, Сереж, – с наигранной ухмылкой говорит Паша, подмигивая. – Вы бы могли стать отличной парой. Ведомая Димой, она также поверила в то, что я сошел с ума и могу убить вас. Нашим зрителям она пришлась очень по вкусу.

Ну а дальше все просто. Мы следили за каждым вашим шагом. И вот все мы здесь, – кланяется он нам, словно отыграв только что роль в спектакле.

– И что же сподвигло тебя рассказать нам все это? – спрашиваю я стоящего передо мной психа.

– Твой ночной побег. Мы потеряли тебя из виду, и некоторые зрители не на шутку забеспокоились, что ты можешь сойти с ума и убить Олю. Да и потом, любое шоу нужно вовремя остановить, пока оно не затянулось. Заканчивать надо так, чтобы хотелось еще. Отец, я обещал, что создам что-то лучшее, чем просто порно-клуб, – тут Павел повернулся к нему лицом, а к нам – спиной.

Отец улыбается, одобрительно кивая. Он горд за своего сына-идиота. Потом смотрит на меня – недобро и испытывающе. Пальцами правой руки сжимает свой подбородок, как будто принимая решение о том, что делать дальше.

Я и сам понимаю, что больше не нужен им. Они могут посадить меня в тюрьму, убить или просто оставить подыхать здесь от голода и холода.

– Да. Шоу действительно вышло на славу, – говорит отец Ольги, поднимаясь из кресла. Он хлопает по плечу сына, смотрит на разъяренную Олю и уже собирается уходить.

– Я клянусь, что вы поплатитесь оба. Клуб будет возрожден. Уже без вас. На вашей крови, – говорит Оля то ли спокойно, то ли, наоборот, чересчур волнуясь.

Отец Оли останавливается.

– Нет, дочь. С клубом покончено. Хватит. Он может навредить.

Он беспокоится о людях? Серьезно? Земля уходит из-под ног. Это уже чересчур. Стоя здесь, я думаю… Может, я умер?