Осколки тени и света - Мара Вересень
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ирья Мелитар была в общине старшей. И по возрасту, и вообще, хотя крови крылатого народа ей досталась лишь половина, от матери, ушедшей за укравшим ее сердце охотником из Дейма. Это от нее ирья знала об обычаях ирлингов и этом месте. Поэтому когда Мелитар чудом выжила после оползня поселке у подножия Драгонийского хребта, направилась в Иде-Ир. Кровь позвала.
О жизни в Дейме она почти не рассказывала, и то только о том времени, когда Всадников Мора еще не было, а сама она была девчонкой и досадовала, что приходится учить слова и запоминать звучание языка, который никто кроме нескольких кланов даэмейн не понимал, а говорить могли и вовсе единицы. Ине она была на самом деле пра, а не просто бабушка. Единственного сына родила поздно, тот так же поздно привел пару, как и их собственный сын, сгинувший в лабораториях вечно-не-мертвых и оставивший беременную жену на попечение Мелитар.
— Почему ваш народ так заинтересовал некрархов? — рискнула спросить я, раз ирья сегодня расщедрилась.
Вместо ответа была рассказана сказка, прочитанная мне когда-то Альвине из им же самим подаренной книги.
…Свет опалил их снаружи, а тьма выжгла изнутри, они изменили себе и изменились. Превратились в крылатые тени, что всегда скользят по краю не здесь и ни там, отдав за право войти в новый мир больше прочих, а взамен и в наказание им оставили память.
— И все таки демон, — сама себе кивнула я. Имя по прежнему не выговаривалось. Ни словами, ни ина…по-другому, авместоимениями вполне.
— Не демон, даэмейн, — поправила женщина. — Это значит “тот, кто однажды прощен”. Предки нарочно разбавляли кровь, чтобы часть их сути перестала проявляться в мире живых, и преуспели. Считалось, что другой облик и есть настоящий, а смертное тело — его тень, а не наоборот, как у ходящих за грань темных. Но чем меньше становилось способных изменяться, тем громче звучало прошлое в их головах, заглушая голоса живых и сводя с ума. Инеко теперь помнит за всех. Он последний двуликий. Показывал?
— Что? — будто не понимая, уточнила я.
— Себя во всей красе, — прищурилась Мелитар.
— Э-э-э… Частично. Случайно. Я честно старалась не смотреть, как он просил, и не трогать, но он немножко вышел из себя, когда я… Ничего такого!
С волос тут же воссияло.
Тьма Хранящая… Что я несу? Да еще краснею, будто девчонка и будто что-то такое между нами действительно было. Несколько провокационных сцен, моя буйная фантазия и физиологическая реакция на… всякое, тоже моя, в основном, преимущественно. Просто договор. Он по мне голой узоры рисовал, а я к нему прижималась при всяком удобном случае. “Обязательства исполнены” и “сс…” Сами вы “сс…”, мастер-некромант Тен-Морн. За полтора года можно было хоть какую-то весть о себе подать. Не мне. Где я и где его надутое темнейшество? Мелитар же волнуется. Показался на глаза и пропал, а она уже который день подряд нет, да и припомнит потомка “ласковым” словом. Вчера даже каланчой назвала и мне стало стыдно. Неравнозначный у нас обмен опытом получился. Я от нее — всяческую помощь, советы и поучения о местных обычаях и как пряные лепешки печь, а она от меня вот такое.
— Совсем ничего? — переспросила ирья, приподняв бровь один в один, как каланча. У меня екнуло и заколотилось, но я изобразила оскорбленную невиность. Оскорблять давно было нечего, однако волосы продолжали со всем усердием выдавать волнение. Начать платки носить? Мне как бывшей замужем вроде положено.
— Раз ничего, тогда прекращай канителиться и выбери себе кого-нибудь, — припечатала Мелитар, сунула в руки мой плащ, красный и сырой, потому что дождь шел, когда я заявилась чаю попить, и выпроводила из теплой комнаты.
— Поторопись, — добавила она.
Я ей не надоела, просто мои гости всегда заканчивались быстро из-за поводка. Он не дергал меня только в доме. Эверн не мог мне теперь помочь, его знаки скатывались с меня. Я рассказала Мелитар о средстве, что мне когда-то презентовал старый ведьмак Ливиу. Она знала такое, ужаснулась и отказалась. Так что теперь моя свобода заканчивалась либо через несколько часов вне дома, либо тот час же, стоило мне выйти за каменные столбы, окружающие общину.
Когда я направлялась к ирье всего-то моросило, сейчас же лило как будто в небе над Иде-Ир провертели дыру. Решив сократить, поскольку погода прогулкам не способствовала, я направилась тропинкой погрязнее, но покороче, ведущей к заднему двору.
Света было совсем ничего — мало кто держал на крыльце свет сферы просто так. Я старательно смотрела под ноги. Вода с неба превратила тропку в ручей, ручей мои ботинки — в два хлюпающих сосуда по транспортировке жидкости, про плащ я вообще молчу. Он промок окончательно и платье под ним тоже. Белье еще держалось. До заднего двора оставалось всего пару шагов, когда я боднула макушкой препятствие, успела удивиться, что кто-то еще шатается по улице в дождь, а потом подняла взгляд и дышать стало нечем.
Глава 5
Дышать стало нечем, потому что поводок уже ложился на горло мертвенным холодом, и потому что пузырь, в котором я жила и прятала себя, лопнул и осыпался, как старая оконная рама, распахнутая вчера порывом ветра. Что-то новое посмотрело на меня сквозь осколки, и я, испугавшись, поспешила избавиться от разбившегося, а тонкое стекло хрустело и шуршало как… как…
— Промокла совсем, — укоризненно буркнуло препятствие, протянуло руку, убирая мокрую, прилипшую к моей щеке прядь, а я не дышала и моргать не могла.
В уголках глаз копилась вода. Не слезы. Дождь. Воды стало много, и она пролилась. Как время.
Несколько минут? Одна? Пара ударов сердца?
Медленно. Слишком медленно.
Я на пороге. Самый подходящий момент, чтобы вспомнить.
Меня зовут Эленар…
Меня зовут…
Элле’наар
— Ине… Ине мой… — стоном вырвалось из груди вместе с остатками воздуха.
— Дыши, глупый сполох, — и прижался прохладными, гладкими, как шелк, губами к моим, помогая.
На улице стало светло и звонко, будто нетерпеливая рука ударила по солнечным струнам не дожидаясь рассвета. Мгновение — и жадная тьма распахнула инеистые крылья, чтобы больше ничьи глаза не видели, что я могу сиять, спрятала мой свет, как прячут слишком
