Привычное проклятие - Ольга Голотвина

Из-за прошлого можно было не беспокоиться. А вот будущее… Две седельные сумы, на которых держалась слава и благополучие Тиршиала, не были, увы, бездонными. Одна давно опустела, да и вторая уже не радовала взор самозванца.

Бедняга уже думал, что близок конец игры, которую судьба затеяла с ним летним днем на лесной дороге. Но эта особа горазда на хитрые выдумки!

Тиршиал прикинул, что силуранские купцы нагло дерут с него немыслимые деньги за моржовую кость и зуб кашалота. А если самому махнуть через Силуран в Уртхавен и закупить кость прямо на побережье? Даже с учетом потерянного времени и расходов на дорогу дело обещало быть выгодным. Разок можно съездить самому, глянуть хозяйским глазом, а после и приказчика можно посылать…

Чутье на прибыль не подвело: плосколицые, низкорослые уртхавенцы отдавали по бросовой цене и белую, с розоватым оттенком моржовую кость, и зуб кашалота, из которого уже выварена пульпа. А разлапистые рога низеньких лохматых оленей дарили в придачу к товару. Они вообще были очень доброжелательны, эти уртхавенцы: их жизнь проходила в непрестанной битве с вьюгами и морозами, так зачем же еще добавлять душевного холода между людьми? И если в переносной, сшитый из шкур дом входил гость, пробившийся на оленьей упряжке сквозь простор такой белизны, что болели глаза, — его приветливо сажали у огня и угощали лучшим куском.

Но что всерьез потрясло грайанца, так это то, как прочно обосновался в этих стенах из оленьих шкур косторезный промысел. Не на продажу — для души резали охотники и оленеводы небольшие фигурки или покрывали клыки мамонта затейливым узором. Без сложных инструментов, одним ножом трудились они над костью, напевая протяжные, печальные песни, в которых бесконечно чередовались два-три слова. Просто коротали вьюжные вечера… Конечно, большинство поделок годилось лишь на игрушки детворе. Но было что и показать заезжему гостю.

До последнего костра запомнит Тиршиал, как взял в руки фигурку медведя, поднявшегося на дыбы. Что чувствовал он тогда? Недоверие. («Не может быть, чтобы ножом — каждую шерстинку!») Зависть. («Надо же, ярость в этих маленьких глазках, гнев загнанного зверя — сейчас поведет башкой и рявкнет!») Обиду. («Я столько лет ночами от верстака не отхожу, я год жизни отдал бы за мастерство… а этот неумытый китобой…») И сквозь эту душевную бурю — холодный, трезвый расчет матерого купца. («Только не показать, как понравилась вещь… хотя народ здесь простой, цену набивать не умеют…»)

Народ и впрямь был простой. Так и не понял, почему купец из южных земель вдруг заинтересовался детскими игрушками. Натащили Тиршиалу сов, песцов, волков, лодок с рыбаками, дерущихся детишек, оленьих упряжек, моржей, мамонтов и кашалотов. Грайанец внимательно осматривал каждую фигурку, некоторые купил. На будущее запомнил имена двоих-троих умельцев, в том числе и «неумытого китобоя», которому дал за вставшего на дыбы медведя четыре рыболовных крючка.

Возвратившись в Тайверан, Тиршиал показал фигурку своему покровителю.

— Ну и ну! — удивился Гранташ, осторожно поворачивая в пальцах вздыбившегося зверя. — Твоя ли это работа, мастер?

Тиршиал хотел небрежно ответить: мол, конечно, не моя, привез с севера несколько безделушек, чтобы позабавить столичных знатоков… Но Лебедь продолжал озадаченно:

— Выразительность и живость твои, но… странная вещь! Вроде бы и вырезано тщательно, особенно пасть и глаза… и в то же время работа… ну, простая! Без тонкости, без изящества. Задние лапы только намечены… ты не закончил статуэтку?

— Закончил, — твердо ответил Тиршиал, который не собирался уродовать своим непослушным резцом чужую работу. — Задние лапы такими и останутся. Зверь словно вырастает из сугроба или тороса. Потому что это не медведь. Сам Север ощерился на человека! Сам Уртхавен!

Высокородный господин нахмурился и с новым интересом взглянул на статуэтку.

— Уртхавен в обличье медведя? Гениальный замысел! Ты прав, мастер: тонкость и изящество здесь все бы и испортили.

— В том-то и дело! — Тиршиал чувствовал себя все увереннее. — Северяне вырезают простенькие, но любопытные фигурки, и я попробовал им подражать. Мой господин не поверит — одним ножом работал, обыкновенным острым ножом! Хотя и брал в дорогу ящичек с инструментами!

— Эта вещь должна заинтересовать светлую королеву…

Тиршиал скромно кивнул, но душа его встрепенулась в предчувствии барыша.

— Медведь неплох, но здесь я не до конца отрешился от прежней манеры. А хочется создать несколько статуэток, как это делают оленеводы и китобои, чьи простые сердца открыты красоте суровой заснеженной земли. Я вырежу моржа — клыкастого, усатого красавца, властителя побережья! И двух волков, сцепившихся из-за добычи: злоба и голод! Да, людей, это обязательно! С этого и начну: лодка с китобоями, на носу — гарпунщик… у меня уже стоит перед глазами взмах руки с гарпуном!..

Так было положено начало знаменитому «уртхавенскому созвездию». «Север-медведь» считается теперь жемчужиной королевской коллекции.

Через два года Тиршиал вновь отправился на север за моржовой костью. Разумеется, он навестил своих уртхавенских приятелей. И поинтересовался, продолжают ли они баловаться резьбой…

Нынешняя поездка — уже третья…

И не стыд мучит Тиршиала, не стыд! Ну, уколет иногда воспоминание о «неумытом китобое»… Но ведь он так радовался рыболовным крючкам!

И не раскаяние мешает уснуть, а страх перед разоблачением. Если выяснится, что великий мастер не умеет резца в руках держать, — это будет крах, позор и разорение…

В детстве Тиршиал не раз слышал сказки о людях, которых судьба начинала осыпать щедрыми дарами. Эти глупцы теряли голову от счастья, начинали загребать блага жизни обеими руками, алчно требовали все больше славы, власти, богатства — еще, еще, еще!.. А потом судьба, зло посмеиваясь, щелчком сбрасывала зарвавшегося человечишку на самое дно горя, нищеты и позора.

Тиршиал не хотел такого конца для своей сказки. Надо вовремя остановиться… но как?

Дело не в деньгах. Торговля приносит хороший доход. Дело в славе. В проклятой краденой славе.

Если великий резчик объявит, что труды его подошли к концу и пора оставить мастерскую, самые знатные и влиятельные лица Тайверана потребуют, чтобы он сделал для них «самую-самую последнюю вещь». Средиэтих заказчиков наверняка будут Мудрейшие Кланов. И королева. И король. Того, что осталось на дне седельной сумы, на эту ораву никак не хватит.

Потому и едет Тиршиал на север, не сворачивая с пути, какие бы препятствия не возникали перед ним. Не моржовая кость нужна ему, а поделки из нее. Вдруг да удастся откупиться от судьбы!