Помни - Дини Ши

Ши'нтар заставила себя посмотреть на него, а он смотрел на языки огня, лижущие шипящие поленья. За окном сгустились сумерки, и его четкий профиль казался высеченным из темного камня на фоне пламени, но Ши'нтар могла бы увидеть его лицо просто закрыв глаза - ей была знакома каждая черточка, каждый жест... так она думала еще сегодня утром, горя надеждой отыскать его, но теперь он снова стал незнакомцем... и она ловила каждое его слово. Он снова отпил из бокала, нервно передернув плечами.

- Я вырос далеко отсюда - ты и представить себе не можешь, насколько далеко, в огромном мегаполисе, название которого не стоит того, чтобы его помнить, - сказал он, уставившись в бокал. - Вся моя жизнь там не стоит этого. Это был город небоскребов и трущоб, настоящая трансгалактическая гавань, - он повертел бокал в длинных пальцах, разглядывая содержимое на свет. - Я убеждал себя, что кошмар закончился, когда я сбежал оттуда. Я поверил в это! И вот теперь, спустя столько лет, этот кошмар настиг меня... Я не очень ясно излагаю, да? Сейчас... Дай мне, Боже, сил... - Он отхлебнул из бокала. - Мой родной отец исчез, когда мне не было и трех. Не знаю, в чем точно было дело... но он бежал из города, и больше я его никогда не видел. Не могу сказать, что мы жили плохо - не идеально, но денег хватало. Большая часть населения работала в сети - моя мать не была исключением. Обслуживание мегаполиса такого размера - непростое дело даже для управлявших различными сферами искусственных интеллектов, - Рангольд бросил на Ши'нтар быстрый взгляд. - Ты не понимаешь о чем я говорю, да? - он покачал головой. - Я объясню тебе, если захочешь, как-нибудь в другой раз... если он будет. В общем-то это неважно. Я скажу по-другому - городом управляли разумные машины, а люди лишь помогали им. За это всегда неплохо платили. Ладно, - он посмотрел на свои руки, заставляя себя вернуться к рассказу. - Через четыре года мама снова вышла замуж. Я тогда думал, что, может, это и неплохо, хотя я все еще помнил своего отца. Отчим частенько прикладывался к бутылке. Поначалу он вел себя неплохо по отношению ко мне и к матери, но когда напивался - а с течением времени это случалось все чаще и чаще - лучше было не попадаться ему под руку. Мать в таких случаях старалась спровадить меня подальше. Ей самой каким-то образом удавалось справляться с этим ублюдком... возможно, он и впрямь любил ее. Но потом у нее больше не осталось такой возможности. Мне было тринадцать, когда на город обрушилась чума. Смертоносный вирус, убивавший с такой скоростью, что прежде, чем была получена вакцина, он выкосил половину континента. Выживших было немного, и болезнь уродовала их до неузнаваемости. Моя мать умерла через неделю после начала эпидемии. А он выжил. И после этого больше уже не просыхал.

Голос его прервался, и он смог продолжить, только отпив приличный глоток. Бокал опустеп, но он тут же наполнил его вновь, забыв про тот, что стоял на полу. Ши'нтар понимала едва ли половину из того, что он говорил, но переспрашивать не решалась. Она не замечала, что выпила почти все, что было в ее бокале, пока Рангольд не отобрал его, чтобы вернуть полным.

- Его можно было понять, - заговорил Рангольд, вернувшись в кресло. - Понять, отчего у него крыша съехала. Так я думал, лежа в регенерационном саркофаге после того, что он сделал со мной. До чумы он был довольно привлекательным, но после болезни превратился в ходячий кошмар. Ни один пластический хирург не мог бы ему помочь. Ни одна женщина не пошла бы с ним... может, дело было в этом. Правда, довольно скоро в центральном госпитале планеты синтезировали необходимые лекарства и составили программу комплексной коррекции для выживших. Тот вирус разрушал организм на уровне ДНК, внедряясь в каждую клетку. В основном, в клетки внутренних органов, но у некоторых - в клетки кожи и костную ткань. Именно такие и выжили. Можешь себе представить, что это было за зрелище... нет, не можешь... но ладно. Поверь, это был ходячий кошмар, - его передернуло. - Так что я... ах, да... курс лечения требовал как минимум полугодичного стационара, в основном в закрытой капсуле нейрохирурга. Подобная операция стоила немало, но очередь желающих все равно растянулась на годы. Он тоже мог бы скопить достаточную сумму, если бы не тратил все на выпивку и наркотики - он стал принимать галлюциногены, вызывающие сексуальные фантазии, но это, конечно, не могло его удовлетворить. Некоторые не желают ждать... хотят всего и сразу... Он возненавидел меня за то, что я почему-то не заразился и остался прежним. От одной только мысли об этом он приходил в ярость. Но потом он нашел способ... сбросить напряжение. Однажды ночью он заявился ко мне в комнату. Он был в стельку пьян, и к тому же наглотался своих пилюль. Но все равно я не мог с ним справиться. То, что произошло потом... то, что я пытался забыть... впоследствии он стал проделывать со мной довольно часто, каждый раз приговаривая при этом, что так оно теперь и будет, поскольку я порядком задолжал ему и будет только справедливо, если он получит то, что итак ему принадлежит. Несколько раз он приводил с собой двоих дружков - таких же, как он сам. Подумать только... почему такие скоты выжили, когда столько других погибло... - По его лицу катились слезы, но он не замечал их. - Я ничего не мог сделать. Не мог рассказать об этом ни одной живой душе... просто не мог... Мне было тогда пятнадцать... и я замкнулся в себе, выстроил вокруг себя стену, игнорируя все попытки моих бывших приятелей пробиться сквозь нее. Да и что произошло бы, узнай они... Кто-нибудь, наверное, мог бы мне помочь, существуют какие-то социальные службы... но я... это было немыслимо, рассказать кому-то! Я пытался сопротивляться, но он умел застать меня врасплох - обычно, когда я спал, и даже после болезни он был намного сильнее меня. Так продолжалось какое-то время... несколько месяцев, наверное... пока однажды я не понял, что больше не могу этого вынести. Я спрятал у себя в комнате нож, и когда он в очередной раз явился ко мне, нажравшись своих пилюль, я попытался его прикончить. Напрасный труд... умение драться никогда не входило в число моих талантов... Он отобрал у меня нож и избил меня так, что я неделю не мог пошевелиться. Естественно, он и не подумал вызвать мне врача, - Рангольд нервно усмехнулся, смахнув слезы с ресниц. - Зато, ударив его ножом, я уж точно заслужил наказание, разве нет? Так что он делал со мной все, что хотел. Мне уже было все равно - я пребывал в каком-то странном состоянии "между" - между жизнью и смертью или, может, между разумом и безумием... и он, наверное, убил бы меня в итоге. Думаю, мозгов у него в башке к тому времени уже просто не осталось. Но один из его дружков, заглянувший как-то к нему с бутылкой, когда он предложил ему меня после их обычной дозы, увидев меня, понял, что дело пахнет камерой смертников. Он быстренько нашел предлог, чтобы смотаться и, отправившись восвояси, тут же позвонил в полицию. До сих пор не могу понять, как ему удалось протрезветь настолько, чтобы додуматься до такого. Видать, хорошо я выглядел... Так или иначе, но я попал в больницу, а мой дражайший отчим, увидев полицейских у себя под дверью, охотно открыл им и оказал сопротивление, использовав все, что попадалось ему под руку. Они могли бы спокойно пристрелить его, но прежде, чем они на это решились - все-таки, жертва чумы, а меня они тогда еще не видели, он выпрыгнул из окна. Этаж был сто одиннадцатый... хочется надеяться, что он протрезвел к тому времени, как его гнилые мозги размазались по асфальту. Я узнал обо всем этом от одного из тех полицейских, когда пришел в себя - а врачи впервые позволили мне это сделать примерно через две недели. И когда я понял, что выжил, то понял и то, что изменился. Сошел с ума, возможно, как они говорили. У меня появились странные идеи, но одновременно я ощутил в себе силу, необходимую для их воплощения в жизнь - ту силу, которая в действительности и позволила мне выжить. Мой дар. Оставаться в городе - или даже на планете - было выше моих сил. Так что я решил поискать себе мир получше.