Глобалия - Жан-Кристоф Руфин

— Как я вам уже говорил, господин генерал, она пересекла границу в Парамарибо...

— Устаревшая информация. Есть у вас что-нибудь посвежее?

— С тех пор как она оказалась у Тертуллиана, мы не получали о ней никаких сведений. Все контакты идут через Патрика...

При упоминании о Патрике Сизоэс с недовольным видом покачал головой. А потом, проведя рукой по глазам, спросил:

— Что-нибудь еще?

— Да, насчет «Уолдена». Хотя нас просили не вмешиваться (Гленн тактично использовал неопределенную форму, чтобы не называть имени Патрика), я все-таки усилил наблюдение.

— Вы поступили правильно, Гленн. Так что там?

— Я только что получил отчет. Прежде чем уехать в Лос-Анджелес, Пужолс, этот бывший журналист...

— Да, знаю, знаю, — нетерпеливо прервал Сизоэс.

— Так вот, в течение нескольких дней перед его отъездом в ассоциации побывало на удивление много читателей. В том числе самые необычные персонажи...

— А что прослушки?

— Ничего не дали. Как вам известно, эти люди общаются друг другом с помощью своих мерзких бумажек. Говорят они мало.

Генерал еле сдержался, чтобы не выругаться. У него всегда портилось настроение, когда он слышал об этой шайке книжных червей.

— Однако, — продолжил Гленн, всем своим видом показывая, что его так просто не проведешь, — мы смогли идентифицировать всех посетителей. Все эти дни в «Уолдене» околачивался далеко не кто попало. Все это очень интересные в профессиональном отношении люди.

— В каком смысле интересные?

— Имеющие доступ к секретным сведениям. Они могут многое знать о Глобалии, о ее слабых сторонах. Кроме того, у этих людей извращенный склад ума. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Вы полагаете, они могли передать этому Пужолсу какие-то секретные документы?

— Пока мне известно только, что он увез с собой чемодан, набитый бумагами.

— А вы что, не могли перехватить этот чемодан, сделать копии, черт побери!

Сизоэс и так уже готов был взорваться, но ответ Гленна окончательно вывел его из себя.

—Я думал, эту операцию возглавляет Патрик...

В кабинете генерала, расположенном в тщательно охраняемом подземном помещении, не было окон. Одну из стен целиком занимал огромный экран с виртуальным аквариумом. Сизоэс поднялся, не в силах скрыть раздражение, подошел к экрану и встал напротив пятнистого групера, который пристально смотрел на него, медленно шевеля челюстями.

— И как долго мы с вами будем позволять ему руководить операцией? — обернулся Сизоэс, багровый от гнева. — Я вас спрашиваю! — угрожающе прокричал он.

Гленн промямлил что-то в ответ, но генерал его не слушал. Он думал о чем-то своем. Видно было, что его мысли беспрестанно крутятся вокруг одного и того же вопроса.

— Вся операция «Новый Враг» с самого начала выглядела необычно и подозрительно. А теперь еще эта девушка... Мы позволили ей таскаться в «Уолден», якшаться с каким-то маргиналом... Патрик сам, как мы подозреваем, помог ей пробраться в антизоны. И куда он ее отправляет? К тому самому Тертуллиану, которого мы бомбили по его же просьбе, потому что тот переслал какое-то несчастное сообщение! А вы все это время хлопали ушами. Говорили, что у Патрика должны быть свои причины...

— Я предполагал...

— Вот именно! Вы только и делали, что предполагали! Это у вас отлично получается! Когда вы узнали, что девушка у Тертуллиана, то наверняка предположили, что дело для нее кончится плохо, да?

— Действительно...

— Вы предполагали, что здесь имеет место хитрый план: мафиози ухлопает девчонку, и Новый Враг разъярится, начнет буйствовать, захочет отомстить и пустится во все тяжкие. Как вы сами изволили выразиться, это будет «пусковой механизм» для Нового Врага, последний удар, который наконец приведет его в действие. Правильно я понимаю?

Не желая ни возражать, ни соглашаться, Гленн с неожиданным интересом принялся рассматривать свои ногти. Он ожидал продолжения.

— И вы заранее радовались, что все это скоро кончится. Вы предполагали, что скоро мы наконец получим подходящего лидера для этих идиотов бунтарей, чтобы они, по-прежнему не представляя серьезной опасности, сделались хоть на что-то похожи. Короче говоря, идеальный исход.

Сизоэс снова прошел мимо аквариума. Вне себя от злости, он готов был двинуть виртуального групера кулаком в челюсть, но тот загодя благоразумно ретировался.

— Позвольте вам сообщить, — язвительно объявил генерал, — что ваши предположения не оправдались. На самом деле картина вырисовывается совсем другая. Во-первых, из того, что вы только что сказали, следует, что ваша подопечная не просто беспрепятственно пробралась в антизоны, а еще и прихватила с собой кое-какие документы, судя по всему повышенной секретности.

Гленн хотел было вмешаться, но начальник одним взглядом пригвоздил его к месту.

— Конечно, все это было бы совсем не так уж страшно, если бы ваша драгоценная птичка окончила свои дни где-нибудь в подземельях у Тертуллиана. Как вы думаете?

Генерал коварно дал своему подчиненному время согласиться, но едва тот успел высказаться, как Сизоэс, со всей силы ударив по дверному косяку, проорал:

— Ничего подобного! Представьте себе! Патрик, который, как вы очень точно отметили, руководит нами, добивается вовсе не этого! Дело принимает совсем другой оборот.

Вернувшись к своему столу, Сизоэс схватил мобильный, с жутковатой улыбкой нажал на кнопку, и аквариум в одну секунду исчез. Вместо него на голубом фоне экрана высветилось сообщение. Начиналось оно с целой вереницы шифров, кодов и технических данных, но генерал сразу же разъяснил, о чем речь.

— Это Тертуллиан шлет сигнал о помощи. Наш друг Патрик его, попросту говоря, бросил на произвол судьбы. Причем от имени всех нас, ни с кем не посоветовавшись. Теперь-то вы поняли?

Гленн изо всех сил старался разобрать сообщение, переданное с явными ошибками, как и вся корреспонденция, приходившая из антизон. Чтобы помешать ему, Сизоэс встал прямо перед ним, загородив экран широким торсом.

— Слушайте меня внимательно, Гленн, — медленно произнес он. — Предполагать тут больше нечего. Операция «Новый Враг» с самого начала была задумана вовсе не для блага нашей страны. Эта гнусная провокация преследует одну цель: уничтожить Глобалию.

— Вот мерзавец, — отозвался Гленн, покачивая головой.

— Вы о ком?

— Как о ком? О Патрике.

Сизоэс нетерпеливо пожал плечами.

— Оставьте Патрика в покое.

А потом добавил, глядя куда-то в пространство:

— Речь здесь не о нем.

Двое мужчин переглянулись, не говоря ни слова. Своим молчанием Сизоэс вынуждал шефа БИУ сделать еще одно, поистине нечеловеческое усилие. В сознании Гленна, как и в сознании всякого глобалийца, жил строжайший, непреодолимый запрет. Но в этой критической ситуации ему в конце концов пришлось перебороть внутреннее сопротивление и представить себе нечто невозможное.

— Альтман? — прошептал он.

Это имя прозвучало так тихо, что различить его можно было лишь по движению губ.

Альтмана и тот узкий круг, к которому он принадлежал, отделяла от простых смертных невидимая граница, которую никто не дерзал переступить. Подозревать его в измене означало посягнуть на святая святых. Теперь Гленну стало ясно, почему Сизоэс старался как можно дольше не вмешиваться в это дело, несмотря на все сомнения, подозрения, а теперь, возможно, и доказательства. Температура в кабинете не изменилась, но шеф БИУ ощутил неприятный холодок вокруг шеи.

— Не знаю, о чем вы сейчас думаете, — произнес генерал, — отмечу лишь, что впервые в жизни ваши мысли движутся в интересном направлении.

Тут он резко сменил тему и перешел к практическим вопросам.

— Надо ответить Тертуллиану, — сказал Сизоэс, поворачиваясь к экрану, где все еще висело сообщение мафиози.

— Который час? — громко спросил Гленн, радуясь возможности вернуться к своей привычной роли.

— Половина первого.

— Во сколько должен начаться штурм?

— Сообщение отправлено в одиннадцать тридцать. Там сказано: «Они перейдут в наступление на исходе ночи».

— В таком случае, — заторопился Гленн, — у нас есть время привести армию в боевую готовность. Трех вертолетов будет достаточно, чтобы сбросить пару бомб и деморализовать весь этот сброд. Меньше чем через четверть часа...

Он схватил свой мобильный, собираясь немедленно поднять на ноги генеральный штаб. Сизоэс жестом остановил его.

— Не думаю, что это самое лучшее решение, — сказал он.

Гленн знал, что, когда генерал вот так смотрит прямо перед собой, он погружен в размышления, а если к тому же на губах у него играет едва заметная усмешка, это значит, что ему в голову пришла хорошая мысль.