Зеленая трава Дзен. Одинокая кукушка - Бхагаван Раджниш

«Он не может вилегь потому; что полохо разграничивает веши», - ответил монах.

«Кватс! - воскликнул Хофуку, а потом лобавил, - если это Зал Буллы, то он не может вилеть».

«Если бы это не был Зал Буллы, то он хорошо бы вилел!» - крикнул монах.

Хофуку сказал:

«Именно из-за Зала Буллы он может вилеть все на свете».

В лругой раз некий монах сказал Бокушу:

«Я прошу вас объяснить мне Великое Значение Буллизма».

«Принеси мне буллизм, и я объясню его тебе», - ответил Бокушу.

«Пожалуйста, расскажите мне!» - просил монах.

«Когла мы разрушаем изгороль на востоке, - сказал Бокушу, - мы лолжны починить забор на запале».

Некий монах спросил Лжошу:

«Что есть глаз того, кто никогла не спит?»

«Это физический глаз обыкновенного человека, - ответил Ажошу и лобавил, - хотя нельзя сказать, что у него есть луховный глаз, его физический глаз можно рассматривать как равный луховному».

«Что есть глаз того, кто спит?» - залал монах второй вопрос.

«Это глаз Буллы, - ответил Ажошу. - Глаз Закона - это глаз того, кто спит».

Олнажлы некий монах спросил Тенло:

«Что есть глаз, которому всего хватает в его практическом применении жизни?»

«Это похоже на слепоту», - ответил Тенло.

Маниша, прежде чем я стану отвечать и обсуждать эту глубокую сутру, которую ты предложила мне, мне следует обратиться к тому, что срочно, но несущественно. Завтра будет слишком поздно, поэтому мне нужно все сделать именно сегодня.

Я полагал, что глупцы не растут, что они всегда так и остаются болванами. А сегодня я обнаружил, что они растут, в них растет идиотизм. Я говорю о старом простофиле Шанкарачарье из Пури. Он почти две недели настаивал на том, что неприкасаемым, шудрам, нельзя входить в храм Нат Двара. Мол, это уничтожит чистоту тысяч лет, ведь до сих пор в него не входил ни один неприкасаемый.

Этот человек даже вызвал меня на обсуждение этой проблемы. И он заявил, что во время пресс-конференции, что пусть его арестуют, но он не позволит ни одному неприкасаемому войти в храм Нат Двара. Но на протяжении последних десяти дней его засыпают недовольством из всех уголков страны. Он надеялся, что его поддержат, по крайней мере, ортодоксы, но они помалкивают.

Ни один интеллигентный человек не может поддержать его. Понимая, что ситуация выходит из-под контроля, сегодня он заявил, что его неправильно поняли.

Сотни газет на всех тридцати языках Индии в течение десяти дней неправильно его понимали, а он в это время молчал. Теперь этот господин является с новым заявлением, которое звучит так: «Я никогда не говорил, что хариджанам, неприкасаемым, нельзя войти в храм Нат Двара. Я сказал, что им не нужно заходить в этот храм, они божьи люди...». Слово «хариджан» означает божий человек. «... им нет необходимости входить ни в один храм, поскольку Бог сам придет к ним».

Прежде всего, ни одна индуистская книга не называет этих людей хариджанами. Их называют шудрами, неприкасаемыми. Слово «хариджан» придумал Махатма Ганди для собственных политических целей. Иногда утешение приходит, когда вы просто изменяете название. Махатма Ганди стал называть неприкасаемых личным народом Бога, но ничего не изменилось. Странное дело: личный народ Бога должен всегда страдать, а другие, не являющиеся людьми Бога, наслаждаются богатством, респектабельностью и всеми доступными им благами цивилизации.

Но хариджаны были рады потерять свое название «неприкасаемые». Оно означает, что они настолько грязны, что их нельзя даже касаться, нельзя дотронуться даже до их тени. Если вы коснетесь неприкасаемого, вам придется пройти через процесс очищения, вам придется позвать браминов, вы будете вынуждены совершить омовение в Ганге, вы будете должны окружить себя священниками, читающими мантры. И только того вас вернут в вашу касту. В противном случае вы пали, ведь вы коснулись тени неприкасаемого.

Но шудры, неприкасаемые, замечательно почувствовали себя, они утешились тем, что им изменили название. Именно так работают политики и священники. По сути, ничего не изменилось, поменялся только ярлык. Но теперь эти люди чувствуют, что они личный народ Бога.

Этот Шанкарачарья из Пури говорит то, что звучит еще глупее его более ранних высказываний о том, что он не пустит хариджан в Нат Двару. Теперь он говорит: «Это личный народ Бога, Бог придет к ним».

Я вот что хочу спросить его: а другие-то как же? А как же Шанкарачарья? Почему другие люди посещают храмы? Никто не должен ходить в них. По крайней мере, храм Пури надо закрыть для Шанкарачарьи. Если Бог собирается сам приходить к людям по собственному выбору, тогда брамины (а они люди его выбора на протяжении тысяч лет) не должны посещать храмы. На самом деле, никто не должен ходить в них. Я совершенно согласен с тем, что это не нужно. Эти храмы надо переделать в школы, больницы, во что-то полезное. Они собрали большую часть денег страны, и их надо потратить на школы и колледжи.

Теперь Шанкарачарья окажется в еще большем затруднении. Если Бог сам приходит к своим людям, тогда Шанкарачарья спас себя от предыдущего заявления, но оказался в еще более затруднительном положении. Теперь все остальные индуисты, не принадлежащие неприкасаемым, должны спросить его: «А как же мы? Нас-то Бог будет встречать в храме или за его пределами? Если он встречает хариджан, которых осуждали в течение тысяч лет, вне храма, тогда зачем нам заходить в храмы?»

Тогда и в самом деле больше нет необходимости в храмах. Бога надо встречать на открытом пространстве, под деревом и звездами.

До сих пор Шанкарачарья был против хариджан, он против них и поныне. Он полагает, будто сделал великолепный политический ход, заявив о том, что неприкасаемым не нужно посещать храмы. Но я хочу создать ему больше трудностей. Все остальные индуисты должны задать ему вопрос: «А как же мы? Ты помещаешь нас ниже неприкасаемых. А как же ты? Зачем тогда ты ходишь в храм? И зачем в этом случае нужны священные книги?»

Просто встречайте Бога вне храмов, на открытом воздухе, у моря, на берегу реки, где угодно. Бог окажется там, где вы вспомните о нем. Если он может встретить неприкасаемых... вы же прикасаемые - Бог может даже коснуться вас.

Из-за этого мне пришлось изменить свою точку зрения. Я считал, что умственно отсталые люди никогда не растут. Они растут. У них растет кретинизм! Шанкарачарья - это живой пример. Теперь ему придется сказать всей стране, какой статус имеют храмы и священные книги и какая потребность в поклонении статуям и в существовании каст. Если шудры, неприкасаемые, - это народ Бога, тогда и все остальные - народ Бога. Неужели кто-то хочет сказать, что только хариджаны - божьи люди, а другие не приходятся хариджанам даже двоюродными братьями?

Этого господина надо поставить на место. У него ум все больше заходит за разум, его нужно поместить в лечебницу. Если же никто не предоставит ему помощи, то я готов принять его здесь. Мы предоставим ему хороший сеанс лечения, мы вычистим из него всю дурь, которую он носит в себе. Нет необходимости арестовывать его, чтобы он стал мучеником, ведь он просто нездоров!

Но он не ничего поймет. Его надо заставить понять, что он страдает от психического заболевания. Ему следует отказаться от поста Шанкарачарьи и лечь в психиатрическую клинику, где он обретет родственные души, говорящие на его же языке, который никто не понимает.

У отца одного моего друга, Нарендры, была странная болезнь. Шесть месяцев в году он был сумасшедшим, а остальные шесть месяцев - абсолютно вменяем. В состоянии душевного здоровья он был болен. То у него голова болела, то расстраивался живот, у него был очень печальный вид. Но стоило ему сойти с ума, и он тотчас же выздоравливал, от его недугов не оставалось и следа.

Как-то раз, когда он был безумен и одновременно здоров, он сбежал из дома. Полиция поймала его в Агре, где находится Тадж Махал, из-за очень странной лингвистической трудности. Он вошел в магазин сладостей. Есть такая сладость, она называется каджей. Но слово «каджа» также означает «съешь это». Он спросил продавца, что это за сладость, и тот ответил: «каджа». И он принялся есть ее.

- Вы сумасшедший? - спросил продавец.

- Это ты сумасшедший, - ответил он. - Ты же сам велел мне съесть это.

Собралась толпа, приехали полицейские, и беднягу отвели в судье. Судья сам растерялся, ведь нарушитель на самом деле не сделал ничего дурного - зачем же так называть продукты? Он просто последовал совету продавца.