Принцип домино. Покой - Leo Vollmond

***

От усталости текст на мониторе сливался в длинные черные полосы на светлом фоне. Эванс сняла очки и потерла глаза. Ей не мешало бы хорошенько выспаться, но работы оставался непочатый край, и сон предстоял нескоро. Накапать в кружку дозу обезбола с красным лэйблом – отличное средство, чтобы не вырубиться прямо на диване. Небольшой глоток и тепло побежало в желудок, ненадолго отгоняя сон и даря обманчивое чувство легкости в голове. С глухим стуком она вернула кружку на стол и размяла затекшие мышцы шеи, вернувшись к работе, но экран неожиданно моргнул, и ноутбук перестал отвечать на команды.

– Да ладно! Не сейчас! – прикрикнула она. – Ну что опять? – недовольно высказала Миа после того, как экран стал полностью черным. – Будем молчать? – Эванс склонила голову в ожидании возвращения электричества в сеть. – Старый хлам, – и сделав большой глоток побольше, приготовилась к последующей ругани с техникой, но дернулась от неожиданного дребезжания кружки.

На телефон пришло сообщение с незнакомого номера: «Дверь». Для некоторых предел вежливости оказался пройден. Эванс встала и подошла к входной двери, распахнув ее. Стоявший на пороге бросил ей в руки одноразовый мобильник и вошел без приглашения.

– Конечно, проходи, не стесняйся, – говорила она скорее себе, чем ему.

Поймав телефон, Миа пропустила гостя, отходя в сторону. Он прошел настолько близко, что мокрая куртка коснулась ее плеча, обдавая влажными каплями и уличным холодом, и Эванс невольно поежилась.

– Кто-то узнал о существовании дверных ручек? – Эванс толкнула дверь, закрыв ее с громким хлопком.

Пройдя в гостиную, он осмотрел разложенные повсюду документы, и задержал взгляд на открытой бутылке. Эванс следовала за ним попятам.

– А еще я знаю об этом, – Уэст развернулся, оказавшись непозволительно близко, и взял со стола ее телефон, поворачивая обратной стороной.

В слабом свете экрана ожившего ноутбука и настольной лампы на белом защитном бампере виднелось изображение знака Инь-Янь, охваченного черным пламенем.

– Джейсон творческая личность, – Эванс забрала телефон у Коннора, спрятав в карман домашних брюк. – Свободный, мать его, художник, – фыркнула она. – Он надеяться, что если постоянно впадать в приступы ярости, то все исправится само собой, – и сделала шаг назад. – Не только ты видишь больше, чем все остальные, Коннор, – сказала Эванс и снова сделала шаг назад.

Не имея привычку отступать, она заставила Уэста насторожиться. Помня их прошлое общение, ей в пору бежать.

– Остальные тоже могут быть наблюдательны, – ее рука скользнула в карман, и Коннор напрягся. – Ты не умеешь прятать то, что может причинить вред твоим близким и это… опасно, – ее рука взметнулась вверх, и в сторону Уэста полетел небольшой предмет, который он поймал в полете. На раскрытой ладони лежал доллар с изображением Фемиды с завязанными глазами. «Переменные сменятся постоянными, когда станет известна сторона упавшей монеты», – излюбленная фраза Формана, раздражавшая несущим от нее пафосом.

– Как ты узнала? – хриплый голос Уэста был еле слышен.

– Не сложно догадаться. Любое упоминание о Формане выводит тебя из себя. У вас с ним некое недопонимание, верно? – сказано без осуждения и с сочувствием.

С облегченным выдохом Уэста настигло удивление. Блестящий манипулятор не смог разглядеть привязанности Формана к Либерсон. Эванс не видела именно любовной привязанности. Она ее не понимала. Маячившее у нее перед носом оказалось за гранью доступного для восприятия: не понимавшая понятия любви, а возможно, и не способная любить. Видимо, смерть Мастерса оставила более глубокий отпечаток на ее личности, чем предполагалось. Форман, Уэст, Ларссон – взрослые и самодостаточные мужчины – всего лишь ее куклы, в которые играла давно выросшая девочка, не знающая, что бывает после бала, когда принц забирает принцессу с собой.

– Что сказал Эндрю? – пропела она, и от тона певчей пташки по спине Уэста пробежал холодок.

Он поморщился на ее голос, глядя, как Эванс начала мерить комнату шагами. Ее глаза в этот момент походили на серую лаву, готовую вспыхнуть в любую секунду. Вот он – настоящий азарт. Коннор видел перед собой ищейку, полностью захваченную расследованием и поисками истины. Он знал это чувство. С ним Коннор Уэст был знаком лучше, чем кто-либо другой. Стоило ищейке войти в раж, ее уже не остановить, и самой не остановиться, пока не докопается до сути.

– Что Ричард был не слишком вежливым при встрече, – уклончиво ответил Коннор, и настал ее черед бросать недовольные взгляды на весьма скудный на подробности ответ.

– Ты была там, – констатировал Уэст. – Ты была там и все видела, – после его слов Эванс остановилась посреди комнаты.

– Конечно, была, – ее голос вмиг стал пустым, сменив тон певчей пташки на бесцветный и мертвыйю Серая лава в глазах застыла. На Уэст снова устремились базальтовые скалы. – Ты помнишь, когда на нас напали и… – продолжила Эванс голосом без эмоций, запутывая, но в этот раз у нее ничего не вышло.

Уэсту нетрудно было догадаться, что Костлявая снова замалчивала и юлила. «Не договорила – не значит, что соврала», – напомнил себе он.

– Я говорю о том вечере, когда был убит Эндрю, – конкретизировал Уэст, загоняя ее в четкие временные рамки, из которых не вывернуться. Она недовольно посмотрела на него, поджав губы.

– Томпсон позвонил и просил приехать. Сказал, что он убил Эндрю под приходом, – сбивчиво проговорила она, отводя взгляд в пустоту.

– Что ты увидела, когда вошла в номер? – Уэст пытался выяснить детали, осматривая ее глазами место преступления, которого давно не существует.

– То, что уже видела до этого много раз, – ее голос стал резким. – Весь номер в осколках разбитых бутылок, а Эндрю… – она запнулась, – он лежал весь в крови и…

Эванс тяжело вздохнула, сглотнув ком в горле, и выглядела расстроенной. Ей, очевидно, было неприятно вспоминать, несмотря на то, что она уже неоднократно видела подобное.

– Не смотри на меня так. Эндрю был моим другом. Мы сидели с ним за одной партой, – Эванс шмыгнула носом. – Он лежал весь в крови и… – она закрыла лицо руками.

Уэст был готов поспорить, что, наконец, хоть что-то ее прошибет, и сейчас он увидит слезы на ее глазах, убедившись, что перед ним все же нормальный человек.

– В общем, приятного мало, – она очень быстро взяла себя в руки. Отняв ладони от лица, Эванс посмотрела на него с преисполненная спокойствия со взглядом, где среди бушующего океана снова застыли базальтовые скалы.

– Мне жаль, что твой друг умер, – Уэст внимательно следил за ней, и не зря. Шагнув ближе, он всматривался в ее лицо, следил за каждым изменением в мимике, выискивал малейшие признаки волнения. Ещё один шаг и