Артемий Волынский - Игорь Курукин

Подготовленные в Кабинете «экстракты» для слушания этого дела отразили «перемену мнения» автора (прежде он считал, что «лутче те заводы казенным коштом заводить, нежели партикулярным людем отдать»), отметив, что прежний начальник сибирских горных заводов В.Н. Татищев обещал казне от гороблагодатских заводов почти 30 тысяч рублей дохода, а Шемберг — только 9378.{394} Эти «экстракты» были поданы «его превосходительству Артемию Петровичу… в апреле месяце», после чего в Кабинете был составлен проект указа об организации комиссии для рассмотрения проектов Шемберга о «позволении ему в Лапландии и в Сибири при горе Благодати заводить горные заводы компанею». Заодно комиссия должна была определить, «сходно ли с нашими правами и не возможно ли иных лутчих способов изыскать, чтоб казне нашей болшая прибыль быть могла».

Однако подготовленный проект не был утвержден — вместо него 31 мая 1738 года был подписан именной указ, по которому создавалась особая «комиссия о горных делах», которой предстояло в совете с самим Шембергом решать вопрос уже обо всех горных заводах: «на казенном коште оныя заводы прибыльнее содержать или в компанию партикулярным людем отдать». Членами комиссии были назначены барон П.И. Шафиров, князь А.Б. Куракин, граф М.Г. Головкин, граф П.И. Мусин-Пушкин; чуть позднее в нее был включен барон X. В. Миних, брат фельдмаршала{395}.

Волынский в составе комиссии не значился; среди ее членов имелись как его «приятели», так и противники. В поданном уже 12 июня докладе они высказались в пользу приватизации. Но неизбежно встал вопрос, кто этим процессом будет управлять. Комиссия предложила в этом качестве себя, чтобы «охочие люди в учрежденную комиссию являлись» и подавали «кондиции», на которых они согласны взять казенные заводы, после чего «по предъявленным кондициям, и от Генерал-берг-директора мнению, и по разсуждению учрежденной комиссии с теми людьми и договор чиним быть имеет». Высочайшая резолюция от 16 июня повелевала «о предложениях генерал-берг-директора фон Шемберха и о горных делах и заводах основательное разсмотрение иметь», при этом подчеркивала: «…не о прежних токмо указах только толковать и оных держаться, но о том наиглавнейшее разсуждение иметь надлежит, что при таком впредь о сих делах установляемом учреждении и распоряжении нашему и государства нашего интересу к лучшей пользе и прибыли быть и касаться может, и какия по тому основанию иногда новыя учреждения учинены быть имеют»{396}.

Таким образом, речь шла о реформе горного дела и подготовке для этого «новых учреждений». Однако комиссия не считала нужным выходить за рамки прежнего законодательства («генеральной Берг-привилегии и указов, сколко к тому делу принадлежит»), и Шемберг оказался «с реченною комиссией) во многом не согласен». Он прислал свои возражения, а затем и сам выступил в собрании с требованиями, чтобы «охочие» (желающие стать заводчиками) люди являлись прямо в Генерал-берг-директориум и были утверждены «кондиции», «на каких те новоучреждаемые заводы и рудные места отдавать в компании и оные приобщить к той публикации в форме регламента, дабы каждой и все о том ведали и знали, к чему являт<ь>ся»; вследствие чего и иностранные подданные были бы «уверены, не втуне приезжать в здешнее государство».

Сам Шемберг составил проект нового горного регламента. Началось долгое обсуждение, в ходе которого обозначились основные противоречия между комиссией и «иностранным специалистом». Шемберг отстаивал интересы своего ведомства: оно должно было обладать правом приписывать деревни к горным заводам. Его оппоненты полагали, что этим делом должна ведать «учрежденная о горных делах комиссия, в которой и наш генерал-берг-директор присутствует»; жаловать же деревни могла только императрица.

Члены комиссии считали: «понеже те заводы не все равнаго достоинства, и, следовательно, чтоб оные все отдать в компании на генеральных или одинаких кондициях неприлично», нужно в каждом случае устанавливать для предпринимателя особые «кондиции». Шемберг же предлагал конкретно прописать в законе порядок налогообложения по имеющемуся прецеденту с Демидовыми: «вместо десятинного сбору и всяких пошлин» брать с заводовладельцев «з железа на уравнителном основании… с домны, на которую во один год выплавится чугуна до ста тысяч пудов, 3058 руб. 77 коп. на год, с меди, олова и свинца десятую долю… серебро по 14 копеек золотник, а золото по 2 руб. 30 коп. чистого ж золотник отдавать»{397}.

Проект Шемберга требовал гарантий наследственного владения заводами (даже в случае осуждения и конфискации имущества «инвестора» они должны были отойти наследникам). Члены комиссии полагали иначе: «Оное состоит в высочайшей ея императорского величества милости, как и о протчих движимых и недвижимых имениях, а иначе оное с государственными правами несходно», — что неудивительно при отсутствии самого понятия собственности в юридическом языке той эпохи. В лучшем случае они считали возможным обещать, что «позволение к рудокопанию» не будет отнято до тех пор, пока «то дело по надлежащему производить будет».

Наконец, по мнению комиссии, «всем тем, которыя от Генерал-берг-директориума и его правления зависят, в рудокопные дела, от которых они имеют получать прибытки, касаться не подлежит, ибо признавается, что, когда горныя управители или служители в тех делах будут участниками, то высочайшему… интересу будет предосудительно, к тому ж когда они будут интересен™, то уж кому надзирание над ними иметь». Такая постановка вопроса исключала участие Шемберга и его подчиненных в приватизации заводов. Поэтому он и отстаивал право участия для всех, «хотя б кто в нашей (императорской. — И. К.) службе обретался или не обретался». Кроме того, генерал-берг-директор предлагал предоставлять владельцам денежную помощь от казны, приписывать деревни к заводам с освобождением от «рекрутских и прочих поборов сверх подушных», разрешить беспошлинный ввоз на заводы необходимых «припасов и материалов» и дать возможность «в Россию привозить на казенном коште» нужных специалистов из-за границы. Но при этом сам поборник частной инициативы намеревался получить едва ли не самые лакомые куски госсобственности и отстаивал право единоличного контроля за проведением приватизации, что создавало условия для злоупотребления служебным положением.

В итоге настойчивости Шемберга комиссия всё же расширила привилегии частных горнозаводчиков: они должны были получить гарантию наследственного владения, свободу распоряжаться выплавленной медью, снятие ограничений в землеотводе для заводов, преимущественное право на добычу найденных полезных ископаемых перед собственниками земли, дополнительную помощь от казны в виде пособий, а также налоговых льгот. Выгода казны состояла в увеличении налогов с горнозаводской промышленности. При этом комиссия выступила против чрезмерной роли Шемберга в приватизации.