Молли Блэкуотер. Остров Крови - Ник Перумов

Как говорила госпожа Старшая, «с магией думать и нужно, и нельзя. Нужно, потому что иначе такого натворишь, что только головой в омут и останется. И нельзя, потому что своей собственной силы испугаешься. А коль испугалась сама себя – пиши пропало. Не сделаешь ничего, а только погубишь. И то, за что взялась, и тех, кто тебе доверился».

Нельзя сказать, что Молли до конца поняла эти слова старой колдуньи, когда только услыхала. А теперь вот понимала, и очень хорошо.

Нельзя бояться, прежде всего – самой себя. Она испугалась с Билли Мюрреем, и мальчишки остались в работном доме, а те, что были на свободе, угодили за решётку. Она испугалась с родителями, ей следовало разнести Особый Департамент по кирпичику, разнести и бежать сразу же, прорываясь в леса прочь из города, а она дала себе усомниться.

– Нет. Не сейчас, – вдруг сказала она вслух.

– Что «не сейчас», мисс? – немедля встрял лорд Спенсер.

– Нам надо пройти туда. – Молли махнула рукой, указывая вперёд. – Туда, где огонь.

– Зачем? – осведомился достойный граф.

– Мне не пробиться наверх. Тут всё взорвётся, – отрезала Молли. Отчего-то она ощущала себя словно госпожа Старшая, разговаривавшая с остальными ведунами перед Чёрной Горой, когда ей, Молли, ещё только предстояло самое первое задание.

– Взорвётся? – не поверил Спенсер.

Остальные внимательно слушали их диалог, даже неугомонная Ярина.

– Взорвётся, – повторила Молли.

Подземное пламя. Она ощущала его сейчас так же ясно, словно это был огонь в домашнем камине. Сказалось пережитое под Чёрной Горой; Молли поёжилась, вспоминая бешеную ярость спеленываемого её чарами пламени.

Вулкан на острове Святого Эндрю могли объявить потухшим, однако его раскалённые недра имели на сей счёт своё собственное мнение.

Разумеется, лорд Спенсер немедля потребовал объяснений, доказательств и обоснований. Разумеется, Молли никак не могла ответить так, чтобы достойный граф остался б доволен. И, наверное, спор их мог бы тянуться долго, если б не Ярина.

– Волки́ и медведя́ говорят, что смерть чуют, – без предисловий объявила она. – И смерть совсем близкую. Впереди стоит, ждёт, челюстями двигает.

– Мисс, – поморщился лорд Спенсер. – Цветистость ваших оборотов и сравнений не может не восхищать, однако не могли бы вы…

– Смерть, – перебила его девчонка. – То, что убивает. Дикая магия. Рассеянная, утраченная и вновь собранная, скопившаяся, как лужа. Или как болото, как топь, где запросто утонешь. Не чуешь, что ли? – закончила она безо всякого почтения.

Лорд Спенсер поджал губы.

– Повежливее, моя дорогая. Хоть мы и были врагами, я придерживаюсь в отношении вас…

– Тихо! – Молли вскинула руку, и все на самом деле замерли.

Её магия, её сила медленно и осторожно тянулась вперёд, выпуская незримые корни-отростки, пробиравшиеся по полу, пытающиеся достичь потолка и стен пещеры. Магия Земли, так долго ей не дававшаяся. Уж сколько её ругала за это госпожа Старшая, сколько ругала!.. Даже ремня довелось попробовать. А вот теперь, гляди-ка, все уроки сразу вспомнились.

Лорд Спенсер глядел на неё со странным выражением – разом и гордости, и надежды, и досады, и какого-то непонятного разочарования.

Она не знала, прошёл ли здесь и впрямь человек, но ощущение было такое же, как и в приснопамятных подземельях Норд-Йорка, когда они с братиком Билли никак не могли заставить себя идти навстречу затаившейся впереди злой силе.

Нет, потом они всё равно преодолели, справились с тем же живым железом, а огнистая тень старого магика и вовсе пыталась им помочь; сейчас же Молли ощущала впереди нечто гораздо худшее.

– Все отбросы сюда стекаются… – непонятно проронила вдруг Ярина, тоже напряжённая и внимательная.

– Отбросы? Какие отбросы? – обернулась Молли, но девчонка не ответила – сжалась, крепко зажмуриваясь и зажимая уши ладонями.

– Отбросы? Интересно… – Лорд Спенсер аристократически поднял бровь. – Но всё-таки, леди и джентльмены, мы намерены так и оставаться здесь? Как надолго?

– Мы пойдём вперёд, – выдохнула Молли, и Медведь у неё за спиной одобрительно рыкнул. – Пути нет ни назад, ни вверх. Только вниз. Я… я слишком долго бежала.

Чтобы вынырнуть, надо оттолкнуться от дна.

Как же хорошо, что верная кошка Ди осталась у мистера Питтвика. Одной живой душой меньше, о ком надо беспокоиться. Их и так хватает. Сэмми, Таньша, Медведь, Ярина… и лорд Спенсер. Да, лорд Спенсер.

Она понимала, что девятому эрлу дороги назад не осталось. Он понимал это тоже и тем не менее не раздумывая бросился за ней.

– Перестаньте говорить загадками, мисс, – не преминул заметить означенный лорд. – Откройте наконец тайну, что нас там ожидает.

Молли сердито пожала плечами.

– Я не ясновидящая, ваша светлость. Но впереди – сила.

– Сила? – поморщился лорд. – И всё?

– И всё! – огрызнулась Молли. – Большего сказать не могу.

– Перед нами прошёл человек, – негромко повторила Ярина. – Живой человек. Прямо… туда. В пасть. В челюсти. В… не знаю, во что. Но прошёл. И теперь…

Медведь глухо рыкнул, толкнул Молли мохнатой головой в плечо.

– И теперь то, что сидит там, – Ярина вдруг сглотнула, сбилась, – сытое. Это не я говорю, это вот он говорит! – И она поспешно хлопнула Медведя по покатому боку.

– Сытое? Откуда он знает? – немедленно встрял лорд Спенсер. Он, похоже, просто физически не мог не командовать.

Медведь не удостоил лорда даже взглядом. Переваливаясь, мягко затрусил вперёд, туда, где под дальними сводами переливались алые отсветы. Обманчиво-мягкий бок скользнул по плечу Молли, и она ощутила влажную теплоту.

Кровь. Всеслав принял в себя неведомо сколько пуль за этот прорыв. И хотя могучая сила оборотня позволяла ему не чувствовать – или почти не чувствовать – эти раны какое-то время, Молли враз ощутила, чего ему это стоит.

И вновь жарко покраснела. Потому что Медведь думал сейчас о ней, думал для неё, открывал ей собственные мысли, раз уж не мог сейчас изъясниться словами.

Молли увидала высокий берег неведомой реки – kosogor, всплыло слово из языка Rooskies – и восходящее солнце, и блики весёлых лучей над туманной гладью. Услыхала звон стрекоз и щебет птиц, ощутила мягкую траву под босыми ногами и поняла, что держит Медведя – впрочем, нет, уже не Медведя, а Всеслава, за руку. И что на нём надета снежно-белая праздничная рубаха, расшитая алым по вороту и рукавам, и такая же точно сейчас на ней.

Что-то очень-очень хорошее только что случилось с ними. Такое хорошее, от чего в сердце тепло, покойно и хочется развести руки широко-широко, чтобы Жар-Птица – не яростная и всё сжигающая, но добрая, весёлая, радостная – взмыла бы над полями и перелесками, раскинулась радугой, вспыхнула многоцветными огнями, а люди выбегали бы на улицу, дивясь и смеясь разом, хлопая друг друга по плечам.