Второй наместник Тагана (СИ) - "Тенже"

замер, чувствуя щекотку магической энергии, и неожиданно для

себя самого проговорил:

— Повторю — перед Пламенем. Все заботы, которые могут

возникнуть в связи с нашим бракосочетанием, я беру на себя. Ты

не должен ни о чем беспокоиться.

Удивленный взгляд супруга вызвал у него улыбку. Клятвами

у чаши не разбрасывались — существовало поверье, что Пла-

мя пожрет длань отступника, карая его за невыполнение

обета. Но Арека не страшило возможное — а скорее, все-таки

невозможное — наказание. Он втянул Хайнца в авантюру, кото-

рую затевал ради собственного блага, заставил его принять

партнерство — пусть и фиктивное в постели — и не собирался

отказываться от обязательств, вытекающих из ситуации.

После обряда наместник проследил за заполнением бланка

и регистрационной книги. Разумеется, фамилии они оставили

прежними, чтобы избежать последующей возни с документами.

«Да и кому менять? Мне, еще раз? Глупо. Хайнцу брать

фамилию покойного Грэга? С какой бы радости? Даже хорошо,

что есть повод для отговорки... очень удачно все складывается».

— Ты ничего не хочешь добавить к объяснениям? О при-

чине? — неожиданно спросил Томас, отрываясь от книги. —

Я все понял — Илле, нежеланный брак... Но ты что-то не

договариваешь. Я ж тебя по прежней жизни помню. У тебя такой

372

вид был, когда... а, ладно, не стоит ворошить прошлое. Брак я

оформил. Обратного хода, считай, нет. Может быть, скажешь,

что наболело? Выбери, с кем хочешь поговорить — с приятелем,

или с храмовником. А я пока внесу данные в компьютер.

Арек замялся. Возникло искушение рассказать Томасу

об Александере. Если присвоить разговору статус исповеди,

можно выторговать определенную снисходительность — все

же, покаяние в грехе отличается от дружеской болтовни. Да

и вообще... Томас должен понять его лучше других. Он тоже

потерял партнера во время боевой операции, пусть не мужа, но

не случайного любовника. Ведь именно после его смерти Томас

ушел из Антитеррористического Центра, где-то прятался пару

лет, а потом прибыл на встречу с бывшими сослуживцами в

черном, наглухо застегнутом одеянии храмовника.

«Дело не только в скидках на исповедь и потерю. Томаса, как

и всех нас, учили работать с туземцами, он никогда не проявлял

нетерпимости или брезгливости, как Вальтер, устроивший,

уж не помню кому, скандал с обменом заклинаниями только

из-за намека на то, что парень, драивший посуду и его квар-

тиру на Мелене, заодно отсасывает ему по утрам. Криков-то

было... «Что, я так выгляжу, что для своих уже не гожусь?». И

прочее...».

Воспоминание о сваре смыло желание посвящать Томаса в

ненужные подробности личной жизни. Арек пожал плечами и

сказал:

— Нечего тут добавлять. Я тебе все объяснил. Илле хочет

жениться. Я не хочу. А теперь с полным правом не могу. Потому

что двоеженство карается законом и осуждается Храмом.

373

— Ясно-ясно, — фыркнул Томас. — Раз так... поздравляю

с бракосочетанием. Забирай бумаги... файл я пока положу в

отдельную папку... но все чисто и все законно. Можешь не

волноваться.

— Спасибо. Если что...

— Если что — сразу к вам, вы поможете, я знаю, — усмехнулся

бывший сослуживец. — Заеду еще как-нибудь в гости. Хорошо

мы тогда посидели, да?

Вспомнив жгучий вкус разбавленного водкой темного пива

и мучительное двухдневное похмелье, Арек передернулся, но

согласился:

— Отлично погуляли. Непременно надо будет повторить.

По пути в Eisenwasserlich они с Хайнцем молчали. Наместник

погрузился в размышления — не о случившемся скоропостиж-

ном бракосочетании, нет. Об упущенной возможности пого-

ворить о своих отношениях с Александером с равным, выслу-

шать мнение кеннорийца со стороны, который не навесит на

него унизительный ярлык после первых же предложений.

«И все-таки, хорошо, что я промолчал, — откинувшись

на подголовник, похвалил себя он. — Переиграть никогда не

поздно — можно в любой момент поехать к Томасу и вызвать

на разговор. Но чем дольше я представляю то, что мог сказать,

тем хуже выглядит ситуация. Я же не держусь в приемлемых,

хоть с неодобрением, но допустимых рамках. Александер — не

прислуга, которая отсасывает у меня по утрам между мытьем

посуды и уборкой в гостиной. И не мальчик в шортах, который

стоит на обочине и на часок нырнет в машину за оговоренную

сумму. Это бы мне простили. Даже если бы я брал одного и того

374

же мальчика. А я ввожу Александера в дом — и уже не первый

раз! — делю с ним еду, кровать и досуг, пытаюсь вникнуть в его

проблемы, таскаю трупы...».

Вновь заскреблось и заворочалось недовольство собой. Арек

постарался отогнать неприятные мысли — «не думать, просто