Люди солнца - Том Шервуд

– Этот глупец – я. Возьму у тебя честное слово, и одного его мне будет довольно. Без всякого отслеживания добычи. Пятьдесят процентов тебя устроит?

– Как это?!

– Ты моешь золото. Открыто и смело, в любом месте имения. Мои егеря будут вам привозить хорошее пропитание. Раз в полгода будешь приходить со своими людьми в замок. Мыться в бане, есть домашнюю еду, отлёживаться. И отдавать мне половину золотого песка. Если захочешь, вторую половину я же буду покупать у тебя, по твёрдой цене.

– А… Ты кто?

– Барон Том Шервуд. Владелец имения.

– И… Ты это всерьёз?!

Я встал, подошёл и твёрдым жестом протянул ему руку. Он протянул в ответ своё железо, и мы секундным усилием скрепили непростой договор.

– Волк меня загрызи! – воскликнул один из его спутников. – Работать, не таясь, не боясь виселицы! Это же… Сказка!

– А ведь мы тебя, Том, хотели, признаюсь, здесь землицей присыпать! – добавил, крестясь, стоящий рядом.

– Это была бы последняя мысль в твоей глупой башке, – звонко и страшно сказали сверху деревья.

Копатели вздрогнули.

– Давай сюда, Готлиб, – позвал я. – Робертсон! Веди лошадей.

Готлиб спрыгнул. Протянул мне пороховницу, Крысу, мушкет. Насторожённая тишина повисла над ручьём при тусклом блеске оружия. Вскоре поодаль затрещали ветви, и по в меру пологому спуску привёл трёх коней Робертсон.

– Где замок – знаешь? – спросил я Хью.

– Вниз по реке, – мотнул он головой в правильном направлении.

– Как полное имя?

– Хью Гудсон.

– Приходи в любое время, Хью Гудсон. Надо же тебе убедить своих людей, что твой дар – только от Бога. К тому же возьмёшь карту имения.

И, поднявшись в седло, спросил:

– А волки здесь действительно есть?

– Так – не видели, но следы были.

Тогда я сверху протянул ему мушкет, пороховницу и сумку с картечью.

– Обращаться умеешь?

– Не приходилось, но понимание есть.

– Вот и отлично. Если вдруг кто заблудится из моих соседей, и наткнётся на вас, объявляй себя егерем Тома Шервуда. До свиданья!

И мы неторопливо направили коней обратно, к замку.

– Пятьдесят процентов ему – не много? – спросил меня, выставляя коня рядом, Робертсон.

– Ничтожные пустяки, – твёрдо ответил я. – Не затратив ни пенса, я приобрёл уникального мастера. И, должен сказать, что и на меньший процент был бы согласен. Понимаешь, какой бы ни был в этом деле процент – он ниоткуда! Единственное, что доставит хлопот – это необходимость ускорить переезд к нам гранильщика алмазов.

– Честно признаться, – сообщил Робертсон, – я не вижу причин для спешки.

– Причина есть. В ящиках с золотом имеются изделия красоты и изящества необычайных. Вершины мастерства неведомых ювелиров! Так пусть гранильщик их и скопирует. У нас теперь ведь есть «сырое» золото, дай Бог здравия забредшему на мою землю вору Хью Гудсону. И, поскольку гранильщик потомственный ювелир, и с золотом обращаться умеет – пусть плавит Гудсоновский золотой песок и копирует самые волшебные из изделий. Пока не вернулся «Дукат», и сокровища находятся в «Шервуде», я хотел бы успеть скопировать как можно больше.

– Чтобы открыть ещё одну ювелирную лавку, для себя, здесь, в Бристоле?

– О нет. Скопировать самые прекрасные из изделий, чтобы создать в «Шервуде» собственную кунсткамеру красоты.

Костёр у воды

Когда я вознамерился обследовать второй марш территории имения «Шервуд», со мной неожиданно вызвался поехать Давид.

– Мучения перенёс ужасные, – признался он мне за столом в каминном зале, – когда мчался с чёрным жемчугом в Лондон. Но вот, оправившись, почувствовал вдруг странное влечение к верховой езде. Мощь! Скорость! Очи над землёй подняты высоко, и мир видишь гораздо большим, чем пешие!

В эту минуту за столом сидели маленькие жители замка, и их учитель Гювайзен фон Штокс.

– С большим удовольствием разделю с тобою компанию, – ответил я Давиду. – Тем более что поедем не торопясь, вглядываясь в почву: очень нужно найти местные залежи глины.

– Глины?

– Да глины. Во дворе, где были найдены бочки с рыцарскими латами, установлена мощная гончарная печь. Да и сам двор – бывший гончарный цех. А свои первые деньги, как помнится, я заработал, изготавливая черепицу.

– Верно-верно-верно!! Скоро надо будет покрывать огромные скаты новой таверны в порту. Внимание она привлечёт – всего города! И во всём же городе распространится слух, что такую отличную черепицу делают в «Шервуде»! У нас будет много заказов!

– И мы вполне сможем выполнить их, – добавил я, – потому что имеем превосходный и жаркий горный уголь, дай Бог здравия ограбившему меня на три тысячи индусу Мухуши. Дело за малым: найти глину…

– Ейсли майстер Том позволяйт мне вмешаться, – вдруг громко сказал Гювайзен, – у нас есть предложений.

– Внимательно слушаю вас, уважаемый мэтр.

– Мы фсе имели бы удовольствий ходить в окрестнойсти замок, слушайт птиц, греться Солнце, жарийть на костёр колбаски, и тоже искайт глина. Детям гуляйт ошень полезно!

Я с улыбкой посмотрел на замершие в томительно-радостном удивлении личики. Со значением кивнул головой:

– Тот, кто первым найдёт хорошую глину, – если такое случится, – будет хорошо награждён.

– Чем награждён? – вскочил с лавки растрёпанный рыжий Чарли.

– Из этой глины мы сделаем его фигурку и в первый же запал обожжём в печи, чтобы стала навечно крепкой. Потом раскрасим и дадим звание «глиняный принц».

– А если девочка найдёт? – спросила, привстав, Омелия.

– Тогда – «глиняная принцесса».

Стая новоприобретённых искателей взволнованно зашумела.

– Немедленно идём, милый Штокс! – восклицала Омелия.

– Я первым найду!! – угрожал всем стремительный маленький Чарли.

– Кол-баски, – напомнил скрипучим голосом Гобо.

– Ош-шень хорошо, – поднял, успокаивая, руки Гювайзен. – Законтшим трапеза, с молитва блакодарим, снимаем обуфь и идём лес…

– Зачем обувь снимать? – улыбнувшись, спросил я его.

– Голый ступни Земля даёт вешный сокровиш. Девойшкам – особенный красота. Малтшик – рыцарский сила.

– А я не могу босиком! – воскликнул Тоби, маленький поэт и мечтатель. – У меня на одной ноге рана!

– Отин рас мошно байшмаки, – кивнул успокаивающе фон Штокс.

И мы, закончив трапезу и помолившись, вышли в залитый солнцем двор. Спустя пять минут, выводя из конюшни осёдланных лошадей, я со всплеском умиления в сердце увидел презабавнейшую картину. Неуклюжий и долговязый, в нелепом жёлтом кафтане, в малиновой треуголке и босиком, шагал по главной улице замка фон Штокс. За ним, вытянувшись цепочкой, семенили деловитые гномики – с корзинками, тросточками, с сухими тыковками для переноски воды. Последним мерно шагал кряжистый горбун Гобо и тащил на плече вздымающийся в небо на длинной ручке огромный колбасный букан. Плескался по каменной брусчатке ручеёк голых пяточек, а лиц не было видно: головёнку каждого гномика венчал острый зелёный капюшон длинного дорожного плащика. «Кто придумал? Штокс? Эвелин? И когда же успели сшить?»