Американский герой - Ларри Бейнхарт

Стив разражается хохотом и хлопает себя по колену.

Лицо его сына искажает гримаса — ему неловко за отца. Сколько бы тот ни старался, все равно кажется провинциалом. Даже двадцать лет жизни в Лос-Анджелесе ничего не изменили. Надо было ему оставаться на хлопковых плантациях.

Еще он ненавидит отца за то, что тот двадцать лет простоял у конвейера в «Дженерал моторс», был членом профсоюза. Потому что, когда его сократили, отец превратился в хлюпика.

Но в то же время он завидует ему, потому что тот был на войне. Проливал кровь с М-16 в руках! Сражался в джунглях. Убивал белых офицеров. Вот это по-мужски. И вернулся назад если и не с М-16, то, по крайней мере, с парочкой гранат в качестве сувениров.

За городом люди начинают вести себя беззаботно. Окно на первом этаже оставлено открытым. Джо пропихивает туда свое снаряжение, а потом залезает сам.

Ястреб и Деннис остаются снаружи, чтобы сообщить ему, если кто-нибудь начнет приближаться к дому.

Забравшись в дом, Джо замирает и прислушивается. Потом он вынимает из сумки пеленгующий микрофон, присоединяет к нему усилитель и высокотехнологичную гарнитуру — разновидность уокмена. С ее помощью можно увеличивать уровень слышимости до двадцати раз. Он поднимает ее вверх и пытается уловить в доме чье-либо присутствие. Ничего, если не считать топота маленьких лапок. Или мышь в простенке, или белка на крыше.

Он находится в библиотеке, явно отмеченной женским присутствием — масса книг и журналов и кушетка у окна.

Он вынимает из своего набора CMS-3.

Микрофон установлен в светильнике на потолке.

Дверь из библиотеки ведет в гостиную. В ней тоже установлена прослушка. Это хорошо — значит, Джо не придется устанавливать свои микрофоны и он просто подключится к записывающим устройствам «Юниверсал секьюрити». Вопрос был только в том, в каком месте подключаться. Место надо было найти незаметное и в то же время достаточно доступное, чтобы можно было менять пленки. Чаще всего для этого использовали чердак или подвал.

Глава 52

В разгар моей деятельности в дом возвращается нянька с сыном Бигла. И Ястреб с Деннисом оба шепотом информируют меня об этом.

Но я решаю остаться и завершить то, для чего пришел. Во Вьетнаме я входил в казармы, убивал всех присутствующих и уходил, а постовые продолжали спать.

Передо мной пять магнитофонов. К счастью, они помечены. Спальня, гостиная, столовая, библиотека и вторая спальня. Один из них внезапно начинает работать. Это гостиная, через которую проходит нянька с Диланом. Она объясняет ему, что в бутылочке очень вкусное молоко, а потом он ляжет поспать. Похоже, она знает, что делает, и голос у нее звучит вполне уверенно.

Я подключаюсь к трем линиям и вставляю передающие устройства. Дом Мэгги расположен настолько близко, что прослушку можно организовать прямо в нем. Закончив с этим делом, я снова включаю пеленгующий микрофон, и до меня доносятся чмоканье Дилана и воркование няньки. Потом ее дыхание становится более глубоким, и я заключаю что она тоже заснула.

Я вылезаю из дома без происшествий. И мы втроем отправляемся в обратный путь. По прямой это всего шесть миль, а по дороге девять и столько же по пересеченной местности, если хочешь остаться незамеченным. Мы пересекаем дорогу за поворот том, который скрывает нас от наблюдателей «Юниверсал секьюрити».

Денниса я отправляю обратно в Лос-Анджелес. У него там дела. В настоящий момент он мне не нужен. А Ястреб, Стив и Мартин остаются. В ближайшее время мне предстоит сидеть с наушниками на голове. Я не могу поручить это никому, кроме Мэгги. Я даже не рассказываю ребятам, чем я занимаюсь и чего хочу. Хотя, возможно, они об этом догадываются. В их обязанности входит следить за границами владений, чтобы к нам не пробрались люди Тейлора. А также защищать Мэгги. У нас достаточно оружия, чтобы справиться с любой ситуацией» за исключением военных действий. Хотя я надеюсь, ничего такого не произойдет. Насколько я понимаю, следующий ход за мной.

Глава 53

Обычно слушать рассказы окружающих — довольно скучное занятие.

Скучно заниматься слежкой и скучно сидеть в засаде. Однако мне это не надоедает. Я люблю ничего не делать, когда ничего не происходит. Именно это качество сделало меня хорошим солдатом. Когда мне требуется перерыв, вместо меня к наушникам садится Мэгги.

Похоже, Джон Линкольн Бигл и Жаклин Конрой начинают ладить. Она сама нежность. И я говорю Мэгги, что, похоже, слухи, которые доходили до нас в Лос-Анджелесе, ошибочны. Но Мэгги отвечает смехом.

— Она притворяется.

— Не думаю, — говорю я.

— Она ужасная актриса. Если мне когда-нибудь понадобится сыграть плохую актрису, я буду делать то же самое, что Жаклин Конрой.

Похоже, Мэгги не слишком-то ее любит.

Лично я убежден в своей правоте, потому что слышу, как они занимаются любовью. Мэгги тоже хочет послушать. И я подключаю еще одни наушники. Мы лежим в кровати и слушаем. Им удается сделать это даже дважды. Так, по крайней мере, утверждает Мэгги.

Ястреб производит огромное впечатление на Мартина. Я вижу, как он сравнивает его со своим отцом — его манеру вести себя, одеваться и все остальное. Он потрясен Мэгги и всем этим миром богатых белых. Меня это мало волнует, но он сын Стива, а когда я пытаюсь пересчитать людей, которым я доверяю на этой земле, обычно Стивом все и ограничивается.

На следующий день между Джекки и Линком вспыхивает небольшая перепалка.

Он играет с сыном и явно получает от этого удовольствие. В маленьких дозах и с помощью няни это может быть довольно приятным занятием. Не знаю, я не разбираюсь в воспитании детей и думаю, что этим должны заниматься женщины. У них больше терпения, и они любят другой любовью. Я знаю, что так думать неправильно, но меня воспитал отец, и это было ужасно. Даже если он и хотел мне добра, у него ничего из этого не получалось. Просто он не обладал терпением — или что там еще есть у женщин.

Линк поражен прекрасной координацией своего сына и тем, как тот замечательно общается, хотя и коверкает слова. Он даже умиляется его воплям, которые Дилан издает всякий раз, когда не получает желаемого, и от которых чуть не лопаются микрофоны. Для Линка это явно приятная неожиданность. И он ведет себя как образцовый папаша в рекламном ролике. Но Джекки не упускает случая воспользоваться этим в своих интересах и заявляет, что он удивлялся бы меньше, если бы больше проводил времени дома и почаще занимался со своим единственным сыном. А также больше бы обращал внимания на свою жену. Это классические обвинения женщин. Возможно, в этом есть доля истины. Но лично я не знаю, сколько времени мужчина должен проводить дома. Неужели, если Мэгги забеременеет и у нас родится ребенок, с нами будет то самое?

Но потом они мирятся, и все снова идет хорошо. Конечно, без особой страсти, но и не так, словно они завтра собираются разводиться.

За обедом Линк говорит Джекки, что он очень рад тому, что они пытаются восстановить отношения, и благодарит ее за это.

— Я люблю своего сына, — говорит он. — И я люблю тебя. Мы запутались. Прости меня. Я знаю, что тоже в виноват в этом. Но мы еще можем вернуться назад и снова полюбить друг друга. Я чувствую это.

— Хорошо, что ты это сказал, — отвечает Джекки. — Для меня это тоже очень важно.

Затем наступает тишина. И до меня доносятся какие-то еле различимые звуки. Я не могу догадаться, чем они занимаются, а потом понимаю, что они курят какой-то наркотик. Джекки начинает хихикать. Линк издает самодовольный смешок. Они выходят из комнаты, и я перехватываю их уже в спальне. Джекки уговаривает его сделать еще одну затяжку.

— Это будет нечто совершенно особенное. Ты улетишь. Никто тебя не знает, Джон Линкольн, так, как знаю тебя я, — чуть позднее добавляет она, — и никто не сможет заниматься с тобой любовью так, как это смогу я. — У меня нет видео, я могу ориентироваться только по звукам, но думаю, она привязывает его и начинает растирать его тело ароматическими маслами. Потом она заявляет, что намерена заниматься этим долго, и я отдаю наушники Мэгги, а сам спускаюсь вниз и завариваю свежий кофе. Потом разливаю его по чашкам и, прихватив бренди, снова поднимаюсь наверх.

— Как странно слушать других, как прослушивали нас, — замечает Мэгги.

— Правда?

— Мы допустили несколько ошибок.

— Да?

— Мы все время помнили о микрофонах. Все гораздо… сумбурнее. И скучнее. Думаю, наши записи были гораздо интереснее. Наверное, подпольный рынок ими уже завален.

— Тебя это волнует?

— Может, и волновало бы, если бы эти записи были настоящими.

— Действительно не волнует?

— Это моя профессия. Я демонстрирую разные части своего тела. Я изображаю оргазмы и воспроизвожу соответствующие звуки. Фокус заключается в том…