Пять поэм - Гянджеви Низами

Бахрам берет венец

Утро. Предводители арабских и иранских войск подъезжают к шахскому зверинцу. Выводят львов, между ними кладут царский венец. Бахрам, не дрогнув, подходит к львам, убивает их и завладевает отцовским венцом.

Бахрам восходит на престол отца

Бахрам вступает на престол. Звездочеты составляют гороскоп — он, как и гороскоп рождения Бахрама, оказывается счастливым. Бахрам добр и щедр; Даже свергнутый им старец восхваляет его. Мобеды нарекают его «Шахом мира». Весь народ его хвалит.

Хутба справедливости Бахрама-Гура

По обычаю иранских царей, Бахрам произносит тронную речь, которую Низами называет арабским словом «хутба» (см. словарь).

В этой речи он возносит хвалу богу, который даровал ему шахский венец, обещает быть справедливым, идти правым путем и карать всякую неправду и несправедливость. В заключение главы Низами говорит, что Бахрам следовал своим обещаниям.

О том, как правил Бахрам-Гур

Счастливо на трон Ирана шах Бахрам взошел,Совершенством и величьем озарил престол.

На семи златых подножьях трон его стоял,Поясом с семью значками стан он повязал.

Шах в румийских был одеждах белых и парчах,Чинский шелк переливался на его плечах.

Он добром с пределов Рума подати взимал,Благом он с хакана Чина обложенье брал.

Он законы правосудья учредил в стране,Злобу покарал, а правду наградил вдвойне.

Справедливых и гонимых сам он ограждал,Угнетателей унизил, алчных покарал.

И ключом к замку печалей стал его дворец,Благоденствие настало в царстве наконец.

Государство процветало, обретя покой,И при нем дышать свободно стал народ простой.

Овцы множились, богатый расплодился скот,На полях лилось живое изобилье вод.

Всякий плод пошел обильно на деревьях зреть,Чистым золотом монеты» начали звенеть.

Шах Бахрам вникал повсюду сам во все дела;Если видел зло, искал он тайный корень зла.

И последовали шаху все князья земли,И окраины Ирана также расцвели.

Все, что глохло в запустенье в дни его отца,Расцвело и разрешилось у его дворца.

Стражи кладов и владельцы замков крепостныхКрепости ему вручили и ключи от них,

Дневники приказов свыше каждый обновлял,Каждый жизнь свою на службу шаху отдавал…

Шах делами государства окружал себя,Подданным добра желая, утруждал себя.

Разоренные хозяйства вновь обогатил,Беглецов в родное лоно лаской возвратил.

Он овец своих от волка злого защитил,Сокола своею властью с голубем сдружил.

Обольщенья старой смуты он изгнал навек,Хищничество, лихоимство всякое пресек.

Сокрушил, разбил опоры он врагов своих,Поддержал друзей надежных он в делах мирских.

Человечность он законом для себя избрал.«Лучше благо, чем обида», — людям он сказал.

«Оскорбленье унижает. Лучше убиватьНенавистников, но душу их не оскорблять.

Лучше смерть, чем оскорбленье. Коль нельзя проститьНераскаянных злодеев, лучше уж казнить.

И бичи и униженье — гибели лютей».Справедливостью своею он привлек людей.

Был он щедр. И по величью духа своегоНе оставил без вниманья в царстве никого.

Видел он: лишь пыль печали, скорби и заботДревняя обитель праха мудрому несет.

Но душой своей в печали не поник Бахрам,Предался веселью, неге, ласкам и пирам.

Да, в непрочности вселенной убедился он,И душою в наслажденья погрузился он.

Он лишь день один в неделю отдавал делам.Шесть же дней — любви и неге отдавал Бахрам.

Без любви теперь не мог он даже дня дышать,В ворота любви стучал он. Как же не стучать?

Есть ли смертный, что любовью не был бы пленен?Кто лишен любви, ты скажешь, жизни тот лишен.

И любви провозгласил он в мире, торжество,И четы влюбленных стали свитою его.

Засуха и милосердие Бахрама

Были в некий год жарою спалены поля,И зерна не уродила щедрая земля.

Был такой во всем Иране страшный недород,Что голодный пахарь начал есть траву, как скот.

Мир от голода в унынье голову склонил,Хлеб у скупщиков для бедных недоступен был.

Весть о бедствии народном шаху принесли,Молвили: «Простерся голод по лицу земли.

Смерть, страданья, людоедство на земле царят;Словно волки, люди падаль и людей едят».

И Бахрам решил немедля бедствие избыть,Двери всех своих амбаров он велел открыть.

А правителям окраин отдал он приказ,Чтобы людям царских житниц роздали запас.

Написал: «Во всех селеньях пусть и в городах,Люди хлеб берут бесплатно в наших закромах.

У богатого за деньги забирайте хлеб,Голодающим бесплатно раздавайте хлеб.

А когда не будет ведать голода страна,Птицам высыпьте остатки вашего зерна.

Чтоб никто в моих владеньях голода не знал,Чтоб никто от недостатка пищи не страдал!»

А когда голодных толпы к житницам пришлиИ домой мешки с пшеницей царской унесли,

Шах зерно в чужих владеньях закупать велелИ закупленное снова раздавать велел.

Он усердствовал, сокровищ древних не щадя,Милости он сыпал гуще вешнего дождя.

Хоть подряд четыре года землю недородПосещал, зерно от шаха получал народ.

Так в беде он истым Кеем стал в своих делах,И о нем судили люди: «Подлинный он шах!»

Так избыл народ Ирана горе злых годин;Все ж голодной смертью умер человек один.

Из-за этого бедняги шах Бахрам скорбел,Как поток, зимой замерзший, дух в нем онемел.

И, подняв лицо, Яздана стал он призывать,И о милости Яздана стал он умолять:

«Пищу ты даруешь твари всяческой земной!Разве я могу сравняться щедростью с тобой?

Ты своей рукой величье малому даешь,Ты величью истребленье и паденье шлешь.

Как бы я ни тщился, хлеба в житницах моихНедостанет, чтоб газелей накормить степных.

Только ты — победоносной волею своей —Кормишь всех тобой хранимых — тварей и людей.

Коль голодной смертью умер человек один,То поверь, я неповинен в этом, властелин!

Я не ведал, что бедняга жил в такой нужде,А теперь узнал, но поздно, не помочь беде».

Так молил Бахрам Яздана, чтобы грех простил,И Бахраму некий тайный голос возвестил:

«За твое великодушье небом ты прощен,И в стране твоей отныне голод прекращен.

Да! Подряд четыре года хлеб ваш погибал,Ты ж свои запасы людям щедро раздавал,

Но четыре года счастья будет вам теперь,Ни нужда, ни смерть не будут к вам стучаться в дверь!»

И четыре круглых года, как сказал Яздан,Благоденствовал и смерти не видал Иран.

Счастлив шах, что добротою край свой одарилИ от хижин смерть и голод лютый удалил.

Люди новые рождались. Множился народ.Скажешь: не было расхода, был один доход.

Умножалось населенье. Радостно, когдаСтроятся дома; обильны, людны города.

Дом за домом в эту пору всюду возникал,Кровлею к соседней кровле плотно примыкал.

Если б в Исфахан из Рея двинулся слепец,Сам по кровлям он пришел бы к цели наконец.[293]

Если это непонятно будет в наши дни,Ты, читатель, летописца — не меня — вини.

Народился люд, явилось много новых ртов,Пропитанья было больше все ж, чем едоков.

На горах, в долинах люди обрели покой,Радость и веселье снова потекли рекой.

На пирах, фарсанга на два выстроившись в ряд,Пели чанги и рубабы и звучал барбат.

Что ни день — то, будто праздник, улица шумна.Возле каждого арыка был бассейн вина.

Каждый пил и веселился, брань и меч забыл,И, кольчугу сняв, одежды шелковые шил.

Ратный шум, бряцанье брани невзлюбили все,О мечах, пращах и стрелах позабыли все.

Всякий, у кого достаток самый малый был,Радовался, услаждался и в веселье жил.

Ну, а самым бедным деньги шах давать велелНа потехи. Всех он видеть в радости хотел.

Каждого сумел приставить к делу он в стране.Чтобы жизнь была народу радостна вдвойне,

На две части приказал он будний день разбить,Чтоб сперва трудиться, после — пировать и пить.

На семь лет со всей страны он подати сложил,Ствол семидесятилетней скорби подрубил.

Тысяч шесть созвать велел он разных мастеров:Кукольников, музыкантов, плясунов, певцов.

Он велел их за уменье щедро наградитьИ по городам, по селам им велел ходить,—

Чтоб они везде бывали с песнею своей,Чтобы сами веселились, веселя людей.

Меж Тельцом и Близнецами та была пора,—Рядом шла с Альдебараном на небе Зухра.

Разве скорбь приличествует[294] людям той порой,Как Телец владычествует на небе с Зухрой?

Бахрам и рабыня