Пять поэм - Гянджеви Низами

318

День Бахрама — рдел он, блеском равен был огню… — Бахрам — имя собственное и старое иранское название планеты Марс, покровителя вторника (ср. французское Mardi — Martis dies; на Востоке эта традиция не сохранилась). Вторнику соответствует красный цвет.

319

Там розовощекая славянская княжна… — В подлиннике даже «краснолицая», что, однако, имеет по-персидски и значение «радостная, счастливая». Славяне и русы у Низами всегда упоминаются в сочетании с красным цветом. Трудно, однако, решить, случайно это или у Низами были сведения об одной этимологии слова «рус» («красный») и роли красного цвета в славянском фольклоре. Возможно, он почерпнул такие сведения в трудах арабских географов X века.

320

Будь сегодня ремненогом… — Ремненог — нечистый дух, обитающий в пустынных местах. Это по виду слабый старик, ноги у него тонкие и гибкие, как ремень или плеть, стоять на них и ходить он не может. Завидев путника, он начинает жаловаться на жажду и просит взять его на спину и донести до воды. Стоит путнику согласиться, как он крепко обвивает его своими ремнями-ногами и начинает гонять по пустыне до тех пор, пока, выбившись из сил, путник не погибает.

321

Каждый в синей был одежде… — У Низами синий цвет — всегда цвет траура.

322

Голубой цветок… — Согласно комментарию, речь идет о голубом лотосе.

323

День четверг… Муштари… древле посвящен. — Муштари — планета Юпитер, она — покровитель четверга (ср. французское jeudi из Jovis dies — день Юпитера).

324

Только раковина ночи, встав из океана, // Перлами наполнила пасть Левиафана… — то есть наступила звездная ночь. Ночь сравнивается с раскрытой пастью чудовища, в которой сверкнули зубы-жемчуга.

325

И из финика источник сладкий извлекла. — То есть из ротика, сладостного, как финик, повела сладостные речи.

326

И шафрана съесть сегодня хочет он для смеха. — По представлениям тогдашней медицины, шафран прогоняет печаль, радует.

327

Я раскрою свиток — пусть он писан вкривь и вкось… — то есть красавица не умеет хорошо говорить на том языке, на котором говорит Бахрам, и просит прощения за ошибки.

328

Развернул пред Хейром свиток с именем своим — то есть проявил таившееся в нем зло (его имя «Шерр» — значит «зло»).

329

Их белки и туз их белый рделся, как порфир… — Туз — очень прочная кора белого тополя, применявшаяся для обмотки луков. Низам» хочет сказать, что белки Хейра были, на его счастье, крепки, как туз, и оказались лишь рассеченными по поверхности, глазные яблоки же сохранились, глаза не вытекли.

330

А давно ль с волом, вертящим жернов, схож он был! — Волам, вертящим на старинных примитивных мельницах жернова, завязывают глаза.

331

Мать и дочь сердца открыли, но закрыли лица. — То есть они его полюбили, но закрыли лица покрывалами, ибо он теперь прозрел, мог их видеть, а, по мусульманскому религиозному закону, посторонний мужчина не должен видеть лицо женщины.

332

…сел султан востока… — то есть солнце. Сложное описание его восхода.

333

…тюрчанка Чина… — то есть румийская царевна была прекрасна, как тюрчанка.

334

А когда сурьмой небесной сумрак обострил… — Во времена Низами считалось, что сурьма не только украшает глаза, но и обостряет зрение. Здесь сгущающаяся ночная тьма сравнена с черной сурьмой, от которой «глаза неба» — светила, оттененные, стали светить ярче, «свет их глаз усилился», зрение их обострилось.

335

…огнем индийцы в храмах пленены. — См. сноску 299.

336

Словно вор, укравший масло… — Очевидно, намек на какой-то широко известный во времена Низами анекдот. В оригинале: «Как рабы, которые украли масло и по дороге наняли за деньги комнату». Смысл бейта: юноша спрятался, уединился.

337

И как Сам — одним ударом острых двух мечей… — Сам — богатырь из иранской области Систан, дед Рустама, легендарный герой «Шах-наме» Фирдоуси. Он поразил одним ударом двух мечей огромного дракона, за что получил прозвание «Сам одного удара».

338

Заплясал… — то есть исполнил мистический танец суфиев — дервишей и пригласил Бахрама также стать мудрецом-мистиком, как он.

339

Лол — замо́к жемчужной нити истины нетленной… — Согласно комментарию, поэт подразумевает здесь древнюю летопись, из которой он черпал материал для поэмы. Можно предположить также, что речь идет об устной передаче (лал — язык).

340

Вечный пламенник под каждым сводом засветил… — то есть во всех дворцах он устроил зороастрийские храмы, в которых на жертвенниках горел неугасимый огонь.

341

Каждый повергал… То онагра… — Лишь Бахрам искал… Одинокую могилу… — Игра слов, построенная на омонимах: 1) гур — онагр, 2) гур — могила. Все искали онагров, состарившийся Бахрам — лишь могилу.

342

И в мозгу змеи — змеиный камень заключен. — То есть эта загадка не имеет решения (см. словарь — змеиный камень).

343

…четыре чашки с краской в лавке маляра. — Четыре чашки — четыре «темперамента» тогдашней медицины, соотношение которых определяет состояние тела человека. Это: кровь, флегма, желтая желчь и черная желчь. Отсюда выводили четыре типа человеческого характера, по преобладанию в теле одного из темпераментов. Преобладание крови дает сангвиника, флегмы — флегматика, желчи — холерика, черной желчи — меланхолика.

344

…четыре дымохода… — упомянутые выше четыре элемента, из которых состоит тело человека и весь видимый мир.

345

Только пробой осветился звонкий золотой, // Что в Гяндже был по-румийски отчеканен мной. — Низами сравнивает свою поэму с золотой монетой, на которой стоит «проба», то есть надпись-посвящение — имя Корпа-Арслана, правителя из Рума (Малой Азии).

346

На четырнадцатых сутках… — Все вместе дает дату, которая в переводе на европейское летоисчисление будет 31 июля 1196 года.

347

Ср. здесь и далее: М. Ю. Лотман, Поэтика, Тарту, 1964, стр. 110, 182.