Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского - Александр Летуновский

Через несколько дней Сергий и Роман вернулись в обитель. На следующий день, по окончании Литургии Сергий прочитал инокам послание Патриарха, а также передал им благословение митрополита Алексия на дело доброе и богоугодное. Иноки безропотно выслушали и разошлись по своим кельям. Игумен знал, что многие братья давно высказывались за введение в обители общежительства, но были и противники такого порядка. Сергий дал братии несколько дней для размышления и потом решил говорить со старейшими из них.

Собираясь к утрене, Сергий поручил Михею:

— Скажи старейшим братьям, чтоб после повечерья были в трапезной, и ты будь там.

— Выполню сие, отче, — ответил Михей с поклоном.

Вечером в трапезной собрались старейшие иноки:

Стефан, Симон, Савва, Илия, Макарий, Исаакий, Леонтий, Яков, Михей, Роман, Елисей, Никодим. Они стояли группами по несколько человек и говорили о своих насущных делах. Войдя в трапезную, Сергий перекрестился на образа. Присутствующие ответили ему поклоном. Все сели за длинный стол, и Сергий начал разговор:

— Прошло пять дней, как мы объявили братии желание Патриарха Вселенского и нашего митрополита о введении в обители общежития. Я видел, что братия в основном согласна с новым порядком, но думаю, что не всем это по душе.

— Вчера ко мне обратились два инока с просьбой отпустить их из обители, — сказал Симон.

— Что, они уходят в мир аль в другие монастыри? — спросил Сергий.

— Говорят, идут в другие, более вольготные, особожительные.

— Правила общежития действительно строгие, — продолжил Сергий. — По доброй воле отрекались древние христиане от земных имуществ. Сам Создатель не насилует свободную человеческую волю. Тех, кому новые порядки в обители придутся не по нраву, удерживать не будем. Но и среди оставшихся могут оказаться такие, кто внешне подчинится требованиям общежития, но в душе не смирится с ущемлением самостоятельности. Братии запрещено называть что-либо своим, больное отсечение от себя земных благ и пристрастий есть подвиг, доступный лишь высоким душам и совершающийся только ради высочайших целей: ради Бога и Его Царства. Нелепо требовать подвига от всех людей, есть слабейшие, и есть сильнейшие, избирающие для себя тяжкий крест иночества. — Сергий окинул взглядом собравшихся, увидев молчаливую поддержку единомышленников, продолжал: — Братья, до последнего времени мне почти не приходилось заботиться о житейских потребностях всего братства, поскольку каждый заботился о себе сам. Ко мне приходили больше за духовным советом, для откровения своих помыслов, своих скорбей и нужд духовных. Теперь придётся заботиться и о пище, и об одежде, и обо всём необходимом для братии. В этом деле я не имею опыта и возлагаю все надежды на вашу помощь. Прошу вас, братья мои любезные, умудрённые жизнью иноческой, помочь мне молитвами духовными и трудами. — Сергий смотрел на братьев, все сидели, склонив головы. Он обратился к Стефану: — Что скажешь, брат мой любезный, мы с тобой первыми пришли на Маковицу, и ты наставлял меня, дай и теперь совет.

— В общежитии трудиться на общую пользу должны все способные к труду, а к престарелым и болящим надо приставить послушников. Для управления делами тебе нужны помощники, — ответил Стефан.

— А каким делом поможешь мне ты?

— Я уже говорил тебе, что пришёл в эту тихую обитель, чтобы удалиться от мирских дел, быть простым иноком-послушником. Если тебе нужно, я поделюсь с тобой своими знаниями.

— Хорошо, я с благодарностью приму твои советы. Что скажешь ты о помощниках моих?

— Предлагаю — и думаю, братия со мной согласится — назначить келарем брата Илию.

— Что думаете, братья? — спросил Сергий, глядя на собравшихся.

С разных сторон раздались голоса:

— Добро сие.

— Хорошо, — согласился Сергий. — А кого вы считаете достойным быть духовником для всей обители?

— Думаю, наиболее опытный в духовной жизни, отличающийся смиренномудрием — это брат наш Савва, — молвил Макарий.

— Что скажете, братья? — спросил Сергий.

Опять раздались голоса:

— Согласны.

Сергий кивнул и продолжал:

— Для соблюдения порядка и благочиния в церкви во время богослужения, наблюдения за точным выполнением церковного устава нужен экклесиарх. Им может быть брат Симон. Согласны?

И снова все одобрили его предложение.

— Что касается устава богослужебного, то вначале предлагаю употреблять устав Студийский как более простой. Все вы его знаете. Сказывайте своё мнение.

На этот раз ответили все хором:

— Согласны.

Сергий улыбнулся:

— За исполнением правил общежития буду строго наблюдать сам. Начальствующим надлежит быть кроткими и милостивыми к подчинённым, а братии быть в беспрекословном послушании у начальствующих. Поступь у всех должна быть тихая и спокойная, с наклонённою головою, чтобы наружность соответствовала внутреннему смирению. Выходить за ворота монастырские без особой нужды не следует. В свободное время братья должны находиться в своих кельях, а чтоб руки их не были праздны, они должны заниматься рукоделием, или, как говорят, подёлием, ибо настоящее дело инока — спасение своей души. — Сергий посмотрел на братьев. — Что ещё скажете?

Все сидели, опустив головы. Молчание прервал Симон:

— Мыслю я, что одним из важнейших келейных послушаний должны быть иконопись и списание книжное.

— Согласен, дело сие богоугодно, — ответил Сергий.

Почувствовав себя облечённым доверием братьев на должность келаря, Илия выступил с предложением:

— Отче, уединённая дотоле обитель наша теперь как бы выдвигается из дремучих лесов на распутие жизни людской. Много нуждающихся приходят в обитель, мы делимся с ними всем, что имеем. Пожертвования мирян тоже увеличиваются. Надобно амбар ставить, чтоб сохранять запасы, пекарню, другие хозяйственные строения.

Сергий лёгким поклоном головы поблагодарил Илию и ответил:

— Обитель наша с Божией помощью стала всем изобиловать. А чтобы избыток не привёл с собой нерадения или не дал повода к зависти и осуждению, чтобы, напротив, он послужил к умножению благословения, надлежит расширить в обители странноприимство. Дело сие весьма важно для обители и будет иметь Божие покровительство.

— Разумею я, отче, — согласился Илия, — надо ставить ещё один странноприимный дом, поболее старого. Будут в нём пребывать странники, нищие и болящие, отдыхать там подолгу, пользуясь полным довольством и покоем.

— И простёрта будет забота наша к нуждающимся, как река многоводная с тихими струями. Если вы, дети мои, сохраните странноприимство без роптания, то и по отшествии моём от жития сего обитель процветать будет, и на многие лета неразрушима простоит благодатию Христовой. — Сергий встал. — На том закончим. Аминь. — Сергий перекрестился. — Теперь пойдём в церковь помолимся за успех дела нашего.