Личный враг Бога - Михаил Кликин

Коготь стер с лица уродливую маску и пробурчал:

— У-у, какие мы серьезные! Пошутить нельзя…

— Пойдем, — Глеб ухватил его за плащ и потащил за собой. — Не хватало нам еще неприятностей.

— Да иду я, иду! — тщетно пытался отцепится маг, но Глеб намотал полу плаща на руку и волок упирающегося Когтя, пока патруль не остался далеко позади.

Они шли темными безлюдными улочками, грязными переулками, ныряли в узкие проходы, быстрым шагом пересекали тесные дворы. Чем дальше они уходили, тем запущенней и мрачней становились места. Собачий лай всюду преследовал их. Коготь уже сдался и безропотно следовал за товарищем, не успевая даже толком посмотреть по сторонам. Да и смотреть-то особо было не на что. Кругом однообразные трущобы, дыры в заборах, немытые дети, злые псы… В конце концов Глеб остановился и сказал:

— Пришли.

— Куда ты меня притащил? — подозрительно спросил маг и огляделся. — Ни разу здесь не был.

В густой тени, отбрасываемой городской стеной, среди темных колонн тополей стояли мрачные каменные дома с узкими щелями амбразур вместо окон, плоскими глиняными крышами и тяжелыми, окованными железом дверьми.

— А здесь вообще мало кто был, — сказал Глеб. — Это старый квартал. Единственный район, где Город остался таким, каким он был в начале Мира.

— И зачем мы сюда приперлись?

— Здесь живут мои друзья.

— Живут? — удивился Коготь. — Здесь? А что, лучше местечка не нашлось?

— Помолчи, — сказал Глеб. Он огляделся по сторонам и легко стукнул в одну из массивных дверей. Прошла минута. За дверью кто-то долго возился, сопел, кряхтел и, наконец, осторожный голос тихо спросил:

— Кто?

— Открывай, Иван. Это я.

Лязгнул отодвигаемый засов, и дверь чуть приоткрылась. В щели появился глаз, мельком глянул на Глеба, внимательно изучил мнущегося в ожидании Когтя, потом опять перекинулся на Глеба, и голос из-за двери осведомился:

— Привет, земляк. Давно тебя не было видно. А это кто с тобой?

— Это Огненный Коготь. Он спас мне жизнь. Может хватит играть в конспирацию? Открывай!

— Конспирация… — недовольно загудел голос, — играть…

Лязгнула снимаемая цепочка, и из темноты дома появился полуобнаженный загорелый здоровяк с окладистой, черной как смоль бородой, с большим носом, похожим на картофелину и с забавно оттопыренными ушами. На широких плечах его болталась нелепая ватная одёжа, его голые волосатые ноги тонули до колен в громоздких сапогах из войлока, а в руках он держал суковатую дубину.

Коготь чуть было не рассмеялся, увидев эту комичную фигуру, но предусмотрительно подавил смешок. Зато Глеб не стал скрывать своих эмоций. Он удивленно, с ног до головы оглядел возвышающегося над ним гиганта и расхохотался:

— В валенках! В фуфайке! Да где ты их откопал? — давясь смехом, спросил он.

— Да чего ты, Глеб? — буркнул смущенный гигант. — Патриотизм…

— Патриотизм! — захлебнулся хохотом Глеб. — Ну, Ваня, ты даешь! А! Патриотизм! А треух заячий у тебя есть?

— Да ну тебя! Заходи. — Гигант посторонился, пропуская гостей, выглянул на улицу, внимательно осмотрел густые вечерние тени, отбрасываемые домами и деревьями, и захлопнул дверь.

За столом сидели четверо.

Стрелял березовыми дровами камин, иногда выплевывая светящиеся рубиновые угольки на прибитый к полу лист железа, скрипел в темном углу сверчок, стучали по плоской крыше капли — после полуночи зарядил дождь.

— Ну, как он там? — поинтересовался Глеб.

— Спит, как сурок. Где ты его раскопал? — спросил бородатый великан в валенках.

— Да так. Забавный парнишка. На тебя, Иван, чем-то похож. Попали мы с ним в одну передрягу, а он мне жизнь спас.

— Не надо было его сюда тащить, — недовольно сказал маленький худой человек с аскетичным иссушенным лицом.

— Ну, я же не знал, что вы тут так развернулись. Завтра он уйдет. Проспится и уйдет.

— А ты сам как? Надолго? — Худой рывком поднялся, подошел к камину, подбросил полено и вернулся за стол.

— Не знаю, Сергей. — Глеб пожал плечами. — Вы узнали для меня то, о чем я просил?

— А ты все о том же. Сколько раз уже умирал, а все забыть не можешь. Все мстишь.

— Да, — вскинулся Глеб. — Так есть хоть что-нибудь или нет?

— Бросил бы ты это дело. Пришел бы к нам, зажил бы спокойно, делу бы научился, стал бы пользу Лиге приносить, а уж она тебя в обиду не дала бы, — сказал Сергей.

— И все-таки? — переспросил Глеб.

Сергей долго смотрел на него, потом вздохнул и сказал:

— Есть кое-что… Но конкретики мало…

— Итак?

— Ну, что с тобой поделаешь? Расскажи ему, Николай.

Молодой парень, который до этого, казалось, спал, уронив обритую наголо голову на столешницу, поднялся со стула и принялся ходить из угла в угол, заложив руки за спину и чеканя слова в такт шагам. Он напоминал голенастого журавля, бесцельно вышагивающего по болоту. Черная беспокойная тень металась по стенам и потолку.

— Епископ. Двуживущий. Настоящее имя неизвестно. Официально маг двенадцатого уровня. Неофициально: чернокнижник одиннадцатого разряда, волшебник двенадцатого уровня, друид пятой степени посвященности, Верховный ведьмак, Черный Колдун, Высший Жрец культа Кхали. Возможно, еще что-то упущено. В совершенстве постиг магию всех стихий. Развивает собственную систему боевых заклинаний. Ставит перед собой сверхзадачу стать Богом. Собирает артефакты. За триста лет существования в этом мире собрал большинство наиболее значимых магических предметов. Весьма одиозная фигура. В народе ходит множество легенд о его делах, как хороших, так и плохих. Одиночка. В Городе не появлялся двести двадцать пять лет. Естественно в исчислении Мира. Имеет статус неприкасаемого. Последнее место жительства — заброшенные рудники гномов в Драконьих Скалах возле озера Пяти Голов. По слухам, искал там выкованный гномами Меч Силы. Чем закончились поиски — неизвестно. Но в настоящее время рудники пустуют. Наиболее вероятное местонахождение на данный момент — заброшенный замок возле Болота Утопленников. Ориентировочный коэффициент силы — шестьсот шестьдесят три. — Николай закончил доклад и остановился перед камином, глядя в огонь.

— Стать Богом? Это как понимать? — спросил Глеб.

— А! — отмахнулся Сергей. — Сказки это все.

— Некоторые сильные маги утверждают, что Двуживущий, достигнув определенной ступени развития, может стать Богом. Но никто толком не знает, что это такое, — не оборачиваясь, произнес Николай.

— Ерунда! — отмахнулся Сергей, и Иван согласно кивнул.

— Бросай ты это дохлое дело, Глеб, — сказал Иван. — Коэффициент силы — шестьсот шестьдесят три!

— Нечего. Капля камень точит, — ответил ему Глеб и задумался.

Все молчали. Сергей достал из кармана нож и принялся крутить его меж пальцев. Николай, оцепенев, смотрел в огонь. Иван полировал шершавыми ладонями дубину.

— Ничего нового вы мне не сообщили, — сказал, наконец, Глеб.

— Есть еще кое-что, — спрятав в рукаве нож, сказал Сергей. — Возможно, тебе поможет Белобровый из Потерянной Библиотеки. И, может быть, что-то знает Свертль.

— Кто?

— Нынешний глава гномов. Двуживущий, кстати.

— Ну, и имечко! Язык свернешь. А этот Белобровый, кто он?

— Не знаю. Не то маг, не то монах. Говорят, он из этой библиотеки никуда не выходит.

— Потерянная Библиотека…

— Не такая уж и потерянная, — усмехнулся Сергей. Нож быстрой серебристой рыбкой снова скользнул у него меж пальцев. — Идти, конечно, далеко, к черту на кулички, но если тебе надо, то я и карту дам.

— Отлично! Это уже кое-что, — Глеб встал и потянулся. — Как там моя комната? Я не прочь поспать.

— Спокойной ночи, — пожелал ему Сергей.

— Спокойной ночи, — пробасил Иван.

Бритый Николай промолчал. Он смотрел в огонь.

Пестрый базар гудел тысячей голосов.

— Мясо! Свежее мясо!..

— Солонина! Копчености!..

— Хлеб на любой вкус! Свежий! Горячий!..

— Сыр! Масло! Молоко!..

— Овощи! Фрукты! — кричали крестьяне, стоя в разукрашенных цветастыми надписями и примитивными рисунками крытых повозках с товаром.

— Ножи! Мечи! Топоры!.. Кольчуги! Латы! Кирасы! — звучно басили обожженные огнем кузниц мастеровые.

— Плащи на любую погоду! — потрясали в воздухе яркими всполохами тканей ткачи.

— Кольца, обереги, амулеты! Книги, свитки! — зазывали в свои лавки маги-торговцы.

Плыл над толпой дразнящий аромат пряностей и жареного мяса — владельцы харчевен на свой лад заманивали покупателей.

Гулко бухали кувалды, перезванивались молотки в ремонтных кузнях на краю базара. На разные голоса кричали животные, доставленные сюда со всех уголков Мира для продажи. Люди громко переругивались, неистово торговались, хлопали по рукам, возмущенно кричали, брызгая слюной…