Играя в жизни. Полное издание - Мери Ли

– Ну вот, – протянул Велас, словно разговаривал с несмышленым ребенком. – Можешь ведь быть хорошей девочкой.

Он обернулся, чтобы запереть дверь, я сделала два бесшумных шага, Велас начал оборачиваться, и я прыгнула на него с диким кличем. Замахнулась и вонзила ножницы в лопатку, Велас взвыл и наотмашь ударил меня по лицу. Я отлетела, упала и стала отползать. Сквозь помутневшее зрение, видела, как он вынул ножницы, в злобе прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Когда он поднял веки, я увидела в его глазах свою смерть. Он побежал на меня, я поднялась и бросилась в сторону кровати, мне удалось обежать половину комнаты, но он поймал и выкрутил руку назад так, что искры посыпались из глаз. Велас стоял за моей спиной и подставил ножницы мне к горлу. Я перестала вырываться. Меня трясло и тошнило. Я запыхалась, но и его дыхание сбилось.

– Что я тебе говорил?

Я молчала, он еще сильнее выкрутил руку, и я осела на колени перед кроватью, из глаз брызнули слезы. Еще чуть–чуть и он сломает мне руку.

– Я не помню, – вскрикнула я, когда он еще раз вывернул запястье.

Велас наклонился ко мне и прошипел в ухо, обдав горячим дыханием:

– Я обещал отрезать тебе палец, если ты еще раз на меня бросишься.

Кажется, я начала терять сознание, вокруг все вертелось и кружилось в хаотичном порядке.

– Не надо, – закричала я. – Я поняла…

– … Нет. Ты не поняла.

Велас ткнул меня лицом в кровать и надавил на позвоночник коленом. Выпустил мою руку, но только чтобы перехватить за кисть.

– Пожалуйста! Не надо! – орала я в матрас.

– Только после наказания питомец становится верным и послушным. Ты должна понять, кто тут хозяин.

– Я поняла!

Я почувствовала лезвие огромных ножниц у основания мизинца. Я брыкалась, но из этого положения было невозможно выбраться. Я продолжала молить его, я рыдала – была жалкой копией несчастного, которому недавно отстрелили половину головы. Велас только сильнее давил на позвоночник, а потом меня пронзила боль. Я закричала так, что в Фениксе было слышно. Но несмотря на мой вопль, я услышала хруст своих сухожилий, а потом металл протерся об металл. Лезвия ножниц встретились…

Я визжала, вес Веласа пропал, и я скатилась по кровати на пол, боялась посмотреть на руку, но все равно сделала это, и меня моментально вырвало. Я видела свой мизинец, который валялся у ног Веласа. Кровь текла, не останавливаясь. Я позабыла, где я, и что со мной происходит. Я тонула в пучине ужаса, визжала. Сознание практически покинуло меня. Стараясь зажать рану, я взвыла от очередной порции боли. Велас куда–то пропал, но я уже позабыла про побег, думала только о том, что мне конец. Мне! Гребанный! Конец!

Передо мной внезапно оказался незнакомый пожилой мужчина, его губы шевелились, но я не слышала ни единого звука. Он потянул ко мне руку, и я заорала снова.

– Я врач, – повторял он, не переставая, и мне удалось его услышать сквозь шум боли.

Стараясь стряхнуть оцепенение, я отвернулась от раны и позволила врачу мне помочь, иначе я бы просто истекла кровью. Он что–то вколол, а потом обратился ко мне, он спрашивал и спрашивал, а я молча смотрела на Веласа, который стоял у шкафа и с улыбкой маньяка смотрел на меня, потом он пошел в мою сторону, и я тут же сжалась в комок. Я боялась и ненавидела его до ужаса. Он прошел мимо и поднял мой палец. Меня снова вырвало.

– Его нужно в холод, потом можно пришить, – сказал доктор, я посмотрела на него с такой надеждой, что очередные слезы выступили на глазах.

– Не беспокойся, док, он ей больше не принадлежит, дай что–нибудь, чтоб она не отключилась. Давай быстрее заштопай, у меня на нее еще планы, а ночь не резиновая.

Велас ушел из комнаты вместе с моим пальцем. С моим пальцем, твою ж мать! Я постоянно шипела сквозь зубы и вздрагивала. Чувствительность левой руки постепенно пропадала, но еще оставалась. Я повернулась к доктору и посмотрела на его морщинистое лицо. Он был сосредоточен, орудовал иглой и нитью умело.

– Помогите мне, – прошептала я.

Доктор бросил на меня сочувствующий взгляд.

– Прости, – сказал он и вернулся к своей работе. Но спустя долгие несколько секунд заговорил быстро, но так тихо, что мне пришлось к нему наклониться. – Делай, как он велит, и будешь целее. Мы еще увидимся с тобой и не раз, но ты можешь отсрочить эти встречи. Просто дай ему то, что он просит.

– Нет.

После того, что он мне сделал, я не буду давать ему то, что он попросит.

– Он будет калечить тебя, – продолжил доктор. – Не пройдет и недели, как твое тело вынесут отсюда и выбросят у задних ворот. Не будь дурой, выбери жизнь.

Доктор снова посмотрел на меня.

– Не могу, – призналась я.

– Могу вколоть тебе препарат, и ты просто уснешь.

Надежда на появление Чейза скукожилась в углу страха и отчаяния, но она еще была со мной. Мне нельзя спать. Категорически.

– Нет.

– Поставлю укол, и боль не придет в течение пары–тройки часов. Точнее, она снизится, но постепенно будет возвращаться, – говорил доктор, продолжая штопать.

Это уже что–то.

– Я смогу пользоваться рукой?

– Нет. Она онемеет, примерно на час.

Вот черт!

– Тогда нет, – прошипела я сквозь стиснутые зубы.

Он смотрел на меня, как на чокнутую, может, так оно и было. Я уже ни в чем не была уверена, в своем благоразумии в том числе.

– Часто он такое делает? – спросила я.

Старик поджал губы, он так и не ответил, но мне все стало ясно без слов. Велас реальный маньяк. Когда я думала, что он чудовище, я даже не подозревала, насколько преуменьшала его необузданное долбоебство.

– Готово, – сказал доктор и стал собирать свои инструменты. – Я все же поставил тебе укол.

Я посмотрела на руку, она была перебинтована, но было отчетливо видно, что на ней осталось всего четыре пальца. Цена секрета Чейза. Его я тоже ненавидела. Как и весь проклятый мир. Я чувствовала, что мной воспользовались и бросили. Я никому не была нужна. Доктор поднялся и, не смотря на меня, отправился к двери, как только он