Подари мне эту ночь - Лиза Клейпас

— Он согласился? – спросила она мягко

— Кое с чем, — вздохнул он от усталости и беспокойства, — и не знаю насколько.

Она потянулась к нему, поправила упрямую прядь, упавшую на лоб.

— Он всегда с уважением относится к тому, что ты говоришь.

Он почувствовал, как она придвинулась к нему еще ближе и замер, увидев нежность в ее лице. Он никогда не обращался раньше к кому-то за утешением. Он был воспитан так, чтобы решать свои проблемы самому, и до сих пор ему прекрасно удавалось прожить без чьей либо помощи. Последней вещью, в которой он нуждался, было утешение женщины. И все же… у него было непреодолимое желание притянуть Адди ближе и поделиться с ней своими проблемами. Она была здесь, рядом, вынуждая его впустить ее в свою душу. Адди видела нерешительность в его лице и поняла его больше, чем возможно он сам понял себя. Пока она не встретилась с ним, она так же боролась, чтобы держать расстояние между собой и всем, что угрожало стать слишком близким. Но хотел он того или нет, он нуждался в ней. Она привстала на цыпочки и, обняв его руками за шею, прильнула губами к его небритому подбородку.

— Только попробуй держать меня на расстоянии, — сказала она хрипло. — Я тебе не позволю.

Он замер на мгновение, а затем наклонился и поцеловал ее, его рука легла ей на затылок, чуть отклоняя назад. Адди вздохнула и крепче обхватила его за плечи. Усталость и сомнения рассеялись как осенние листья на ветру. Он коснулся губами изгиба ее шеи, ее руки скользили по напряженным мускулам его спины.

— Вначале этой ночи была я, потом эти разрушители заборов, — прошептала она. — Ты совсем не отдыхал.

— Ты утомила меня больше чем разрушители заборов, — пробормотал он, его руки блуждали по ее стройному телу.

— Хочешь немного поспать?

— До рассвета всего час. Скоро надо будет поднимать работников, раздать задания на день, убедиться, что все заняты своей работой. Лучше я буду бодрствовать.

Принимая как должное, что она останется с ним, Бен подхватил ее на руки и понес в слабо освещенную комнату. Он сел на диван, усадив ее себе на колени, и поцеловал долгим разжигающим страсть поцелуем.

— Я волновалась о тебе, — призналась Адди, распахивая его рубашку, чтобы прижаться щекой к его груди.

— Обо мне? – он перебирал ее волосы пальцами, наматывая на них ее длинные локоны, — Не было причины, милая. Стрельба закончилась раньше, чем я там появился.

— Когда я узнала, что ты повез тело в город, я испугалась, что кто-то в тебя выстрелит по дороге.

Бен слабо усмехнулся, впервые за это время, приблизил свое лицо так, что их носы соприкоснулись:

— Я думаю, что мне нравится, когда обо мне беспокоятся.

— Я волнуюсь не только за тебя.

Он немедленно отрезвел.

— Расс. Мне не нравится то положение, в которое он себя поставил.

— Я признаю, что с этого момента он должен быть осторожнее, но я не думаю, что есть причины для беспокойства.

— А я думаю, что это гораздо серьезнее, чем кажется, — сказала она искренне. — Очевидно, что он будет бороться до последнего вздоха, чтобы закончить это заграждение. Если бы ты был Джонсоном или любым из людей, что теряют из-за этого деньги и собственность, разве ты бы не подумал, что единственная вещь, чтобы остановить это – убрать его с пути навсегда.

Бен уставился на нее и слова возражения застыли у него на губах.

— Он в опасности, — сказала Адди, — я знаю это.

— Я поговорю с ним.

— Его надо защитить, — хотя она и попыталась говорить обыденно, ее голос звенел от напряжения. — Возможно, я излишне драматизирую, но я не уверена, что дома он в безопасности.

— Адди, не начинай напрашиваться на неприятности, когда…

— Ты не мог бы подумать об охране дома ночью? Пожалуйста.

— Ты действительно серьезно? – Бен потрясенно покачал головой. — Милая, никто не сможет пробраться мимо патруля на границах ранчо. И даже, если бы кто-то руководил всем этим, ты правда думаешь, что у него хватило бы наглости пробраться в дом? Если он и зайдет так далеко, как он найдет комнату, в которой спит Рассел? И если…

— А что если это кто-то, кто хорошо знает ранчо?

— Если ты собираешься тратить свое время волнуясь, то есть много других вещей гораздо больше заслуживающих волнения.

— Пожалуйста, — Адди неосознанно сжимала в кулаке полы его рубашки, — Сделай так, чтобы кто-то охранял дом каждую ночь, — она отчаянно искала правильные слова, которые могли бы заставить его согласиться. — Пожалуйста…Я боюсь.

Эти последние ее слова его явно тронули:

— Адди, — произнес он, обхватив ладонями ее лицо и глядя в глаза. — Ты что-то видела или слышала?

— Не совсем…

— Я не смогу помочь, если ты мне не скажешь.

Сказать тебе что? Что я двадцать лет жила в будущем и узнала, как был убит мой отец? О, и не только это, но и то, что я помогла спланировать это, хотя я совершенно не помню, каков был план? И между прочим, если бы я не влюбилась в тебя, я, вероятно, все еще, так или иначе, подозревала бы тебя, если бы не знала, как ты заботишься о Расселе. Только как я, скажи на милость, сообщу тебе все это?

— Просто сделай то, что я прошу, — попросила она, — И не говори папе, иначе он запретит все это. Он думает, что может защитить себя сам.

— Почему бы ему и не думать так. Он тридцать лет ходил по лезвию бритвы и не получил ни царапины.

— Ты собираешься уведомить людей вне дома? – она нахмурилась, пока он не кивнул неохотно. — Это – обещание? Только не говори мне ничего, чтобы просто успокоить.

Бен смутил ее зловеще мягким голосом:

— Я никогда не солгал бы тебе, Аделина.

— Я не это имела в виду. Я только…

— Испугалась, — пробормотал он, касаясь ее лица кончиками пальцев. Несмотря на мягкость его прикосновений, она дрожала от тревожных предчувствий.

— Ты сердишься.

— Я свернул бы твою тоненькую шейку, если бы знал, что тогда узнаю, что могло случиться, чтобы заставить тебя предчувствовать все это.

— Это не важно.

— Для меня важно.

— Я только беспокоюсь о папе, только и всего. И теперь, когда я знаю, что дом будет охраняться, я чувствую себя намного лучше.

Но Бен не утихомирился, и продолжал хмуриться, когда она стала покрывать его лицо легкими поцелуями.

— Это не поможет, Аделина.

Адди остановилась и посмотрела на него, понимая, что ее игривость не имела успеха. Она все еще боялась, и они оба знали это. Время неумолимо наступало, неся с собой ощущение гибельной неизбежности. Она боялась за Рассела и за Бена. Он был обвинен тогда в убийстве Рассела, сбежал из «Санрайз» и скитался в течение пятидесяти лет. Она видела его – жалкого бездомного старика. Полная противоположность ему нынешнему. Образ был туманен, но сохранился глубоко в душе и часто посещал ее.