Алексей Козлов. Преданный разведчик - Александр Юльевич Бондаренко

как он говорил – я это до сих пор помню. Мы говорили по-русски, на одном языке, но это была совершенно другая энергетика. Он знал, как говорить, как коротко и красиво выразить себя. Это очень важно!

Из этого общения я понял, насколько это доброжелательный и великодушный человек. Он сразу разрушает стены в общении – есть люди, с которыми нужно очень долго общаться для того, чтобы такие стены рухнули. А вот он как бы сразу строит с тобой мост. То есть мы стояли, курили и очень хорошо общались.

Знаете, он из тех людей, что кажется, когда ты стоишь перед такими, ты как будто стоишь перед пирамидой и чувствуешь, какой ты маленький, потому что не можешь достичь того, что они смогли сделать. Но одновременно ты всё-таки чувствуешь, что тоже можешь сделать что-то достойное – благодаря общению с такими людьми, благодаря их примеру, изучая их опыт, их историю.

А потом он говорит: “Спасибо тебе, что ты сделал такой великолепный фильм!”».

Известно, что незадолго до этого просмотра Алексей Михайлович перенёс инфаркт, поэтому те, кто были в курсе, боялись, что нахлынут воспоминания, волнение, и ему станет хуже. Но нет, наоборот, фильм его приободрил и воодушевил. Хотя мы и знаем, что девиз нелегальной разведки «Без права на славу – во славу державы», но всё равно, это всякому очень приятно, когда та самая слава вдруг коснётся его хотя бы краешком своего крыла.

Между тем, как пишет в послесловии к своей книге Мария Арбатова, «за бортом сценария фильма осталось столько материала», что, в итоге, и появился роман «Испытание смертью, или Железный филателист». Роман – это роман, обсуждать его не будем. (Достаточно сказать, что та самая «старушка – отставная секретарша» обратилась в соблазнительную Тиану, в платье, «которое сдёргивалось одним жестом, как ткань на открытии памятника».) В общем, речь сейчас не о том, хотя оно и очень здорово, что вышел такой роман – и мы возвращаемся к подлинной судьбе Алексея Михайловича…

Служба закончена, но «активная жизненная позиция», как это некогда называлось, остаётся. Вот и рассказывал Козлов в очередном своём интервью: «В 97-м году я вернулся уже насовсем. Но до сих пор работаю. Встречаюсь с молодежью. Побывал ровно в тридцати регионах России – Владивосток и Находка, Мурманск и Омск, Томск, Новосибирск, Красноярск, Благовещенск, Хабаровск… У меня по пять-шесть командировок в год»[325].

И вот, скажем так, «интимный момент»… Времена это были нелёгкие, и порой так случалось, что, если на встречу приходили какие-то бизнесмены из бывших сотрудников, он мог призвать их оказать помощь родному управлению в ремонте крыши или чего-то такого… Иногда товарищи «с мест» просили его походатайствовать о чём-то в Центре, и он ходатайствовал. Он же мог к руководству Службы обратиться напрямую, в крайнем случае – позвонить.

Про эти самые командировки уточняет и генерал Яковлев:

«Он всю Россию исколесил – от Калининграда до Владивостока, от Мурманска до Пятигорска… Не только посещал управления ФСБ, но где-то его привлекали и к встречам с общественностью. Почему нет? Помню, в Хабаровске он так гордо ходил по городу со Звездой Героя России… Перед студентами выступал – если ректор обратится с такой просьбой, не отказывался.

Выступал он, конечно, и в родном своём МГИМО – не только перед преподавательским составом, но, я думаю, и перед какими-то студентами. По крайней мере, когда юбилей был МГИМО – он точно туда ездил, потом такой воодушевлённый вернулся.

Конечно, он часто вспоминал своего однокашника Юлия Александровича Квицинского, бывшего заместителем министра иностранных дел СССР – они же не только вместе учились, но и были друзьями. А потому Алексей Михайлович даже организовал выступление Квицинского в Клубе ветеранов нелегальной разведки. Как раз тогда Юлий Александрович выпустил книгу “Россия и Германия. История взаимоотношений” – и к нам приезжал…

Конечно, им было приятно встретиться вновь после такого долгого перерыва. Хотя я подозреваю (но это в жизни у всех бывает), что нельзя вот так со всеми друзьями расстаться… Конечно, одно дело первый период работы Алексея Михайловича, когда он надолго уехал, его долго не было, но, видимо, он всё же с кем-то из друзей отношения поддерживал. Хотя это проблематично, не всегда желательно и хорошо для работы, это я по себе знаю, потому что надо обманывать близких. Однако есть хорошее слово “легендирование”, и оно подменяет слово “ложь”, в позитив переводит, так сказать…»

Что ж, Сергей Сергеевич – тоже человек с юмором.

И вот тут – один эпизод из этих «странствий» Козлова, рассказанный Тамарой Ивановной, как она уточнила, с чьих-то слов:

«Лёша очень часто ездил в командировки. Делал очень большое дело. Его знали практически во всех провинциях, ценили и уважали. Он приезжал, встречался с молодёжью, рассказывал – и это был, конечно, такой яркий пример, и этим он приносил огромнейшую пользу. И вот один раз они где-то были, сидели в кафе, и кто-то что-то Лёше схамил. Официант или кто – не помню. Тут вдруг подходит один парень, такой крепкий, и говорит тому хаму: “На колени! Ты что, не видишь? Сейчас просто так Героев не дают!”

Это было так трогательно – такое уважение со стороны молодёжи… Я потом с Лёшей разговаривала, спросила, он сказал: “Меня это поразило!” – “Чего же ты мне сразу не рассказал?” Ему было неловко – но приятно».

Конечно, Золотая Звезда как-то согревала душу, несколько меняла даже отношение к самому себе. Об этом нам говорил один очень уважаемый человек, хорошо знавший Козлова и, отметим, друг Алексея Николаевича Ботяна: «А после Героя… После Героя даже Ботян несколько изменился! Ботян “до Героя” и Ботян “после Героя” – это разные Ботяны, я имею в виду в нюансах».

Есть и другие точки зрения. Тамара Ивановна Нетыкса сказала так: «Ему было плевать на президиумы. Ну, носил он Звезду, конечно, но его это не волновало. Он не стремился к каким-то внешним почестям и привилегиям – у него всё было гораздо более цельное. За это я его очень сильно уважала. В Ясеневе он ходил обедать в “генеральский зал”, объяснив мне это так: “Мне там не нравится – но там быстро”». (Что ж, в нашей стране «генеральские залы» есть в любой военной организации, в которой имеется в наличии хотя бы один генерал. Впрочем, там, где и нет генералов, у любого командира части есть такой зальчик. Но вот когда-то занесло нас однажды на базу Военно-воздушных сил Канады – так там генерал, командир этой базы, почему-то стоял в обеденном зале в общей очереди…)

В принципе, из всего сказанного можно понять, что, даже выйдя в отставку, Алексей Михайлович оставался в своём коллективе – причём не формально, не в качестве какого-то «почётного члена», украшающего разного рода президиумы по торжественным дням.

Рассказывает Сергей Сергеевич: «В последний период своей жизни он много работал с молодёжью. Алексей Михайлович был председателем Совета офицерского собрания сотрудников Особого резерва – и он офицерские собрания с молодёжью проводил, и с этими товарищами он часто встречался в плане обмена опытом, инструктажа и так далее: и с начинающими, и с выезжающими сотрудниками встречался. Опыт, особенно такой, как у него, он ведь не стареет…»

Но и в среде опытных сотрудников он также сохранял именно активную позицию. Вспоминает Николай Павлович, бывший заместитель начальника Управления «С»:

«В конце моей службы я узнаю, что вместо меня предлагается один товарищ – вроде, и парень неплохой, но на эту должность он по ряду причин не подходил… Я пришёл к начальнику управления: “Ну как же так? Вот, у нас же свой кандидат есть… А тут – человек со стороны”. “Всё, это вопрос закрытый, не обсуждается!” Характер у начальника упрямый был, чтобы его переубедить, надо было иметь железные аргументы. К тому же, он уже пообещал – и тут назад вряд ли отработаешь. И в кадрах мне сказали, что начальника не переубедишь…

Потом как-то Козлов с Шевченко, они уже были Героями, зашли ко мне в кабинет… Я им среди прочего сказал про эту ситуацию – они знали, что нашего кандидата в коллективе любили, а тот, другой, явно был бы не на месте. Я говорю: “Ребята, ну помогите! Может, у вас чего получится?”

Через день или два они были на одном мероприятии с тогдашним директором Службы, подняли этот вопрос – и руководство согласилось, сказав, что сторонний кандидат подождёт: мол, должность ему другую дадим, а ставить нужно своего».

Эта ситуация показывает, что Алексей Михайлович – как, впрочем, и Юрий Анатольевич, – пользовался в Службе громадным авторитетом. «Свадебных генералов»,