Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть - Евгений Юрьевич Спицын

перлов, которые уже давным-давно разоблачены многими историками и публицистами, в том числе известным российским журналистом Д. Ю. Лысковым и американским исследователем Г. Ферром[520], и лишь кратко упомянем о части из них.

Во-первых, предварив основную часть доклада подборкой нескольких цитат из работ К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина, в которых они сурово осуждали «всякое проявление культа личности», H. С. Хрущев впервые публично заявил о существовании совершенно чуждого марксизму-ленинизму культа личности И. В. Сталина, который в последние годы его жизни приобрел чудовищные размеры и извращенные формы. Само возникновение сталинского культа он связал исключительно с «отрицательными качествами» усопшего вождя, в частности его грубостью, капризностью и нетерпимостью, о чем сначала «своевременно подметил» В. И. Ленин в своем «Письме к съезду», а чуть позже Н. К. Крупская в личном письме Л. Б. Каменеву и опять же В. И. Ленин в таком же личном письме И. В. Сталину[521].

Во-вторых, И. В. Сталин, безусловно, сыграл «свою положительную роль» в праведной борьбе против троцкистов, зиновьевцев, бухаринцев, буржуазных националистов и «других врагов ленинизма». Однако «даже в самый разгар ожесточенной идейной борьбы к ним не применялись крайние репрессивные меры» и «борьба велась на идейной основе». Но уже «через несколько лет», когда в «основном был построен социализм, ликвидированы эксплуататорские классы, когда коренным образом изменилась социальная структура советского общества и резко сократилась социальная база для враждебных партий, политических течений и групп», а «все идейные противники партии были политически давно уже разгромлены, против них начались репрессии». Затем кровавый каток политических репрессий, теоретическое обоснование которым на февральско-мартовском 1937 года Пленуме ЦК дал сам И. В. Сталин в своем докладе «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников», прошелся по «многим честным коммунистам», которые «вынесли на своих плечах Гражданскую войну, первые, самые трудные годы индустриализации и коллективизации, которые активно боролись против троцкистов и правых, за ленинскую линию партии». А в качестве самого вопиющего примера подобных репрессий против «честных коммунистов» Н. С. Хрущев назвал уничтожение 98 из 139 членов и кандидатов в члены ЦК, избранных на XVII съезде партии в феврале 1934 года. По сути дела, лично И. В. Сталин и два самых кровавых руководителя НКВД Н. И. Ежов и Л. П. Берия несут прямую персональную ответственность за все массовые политические репрессии и фальсификацию всех следственных дел, в ходе которых погибли сотни тысяч невинных жертв, в том числе видные партийные и гoсударственные деятели, в том числе Р. И. Эйхе, П. П. Постышев, В. Я. Чубарь, В. И. Межлаук, Я. К. Рудзутак, С. В. Косиор, М. Л. Рухимович, Г. Н. Каминский, И. Д. Кабаков, А. В. Косарев и многие другие руководители страны и настоящие партийцы. Более того, в свете открывшихся беззаконий очень подозрительно выглядит не только сама гибель С. М. Кирова, но и следствие по этому делу, поскольку именно убийство этого влиятельного члена Политбюро, секретаря ЦК и Первого секретаря Ленинградской парторганизации непосредственно послужило предлогом для начала массовых политических репрессий в стране.

В-третьих, лично И. В. Сталин несет прямую персональную ответственность за неготовность страны к войне, недоверие к многочисленным разведданным с точной датой нападения нацистской Германии на Советский Союз, полную отстраненность от дел и неспособность управлять страной в первые, самые тяжелые дни войны, катастрофическое развитие ситуации на фронте летом 1941 года, за катастрофу под Харьковом в мае 1942 года и т. д. Наконец, лично И. В. Сталин несет такую же прямую вину за фальсификацию «Ленинградского дела», «Дела врачей» и «Мингрельского дела», гнусную травлю и фактическое отстранение от работы В. М. Молотова, К. Е. Ворошилова, А. И. Микояна и А. А. Андреева, подготовку их возможного уничтожения и прочие преступные деяния и помыслы. После окончания хрущевского доклада, который никак не стенографировался, маршал Н. А. Булганин, проводивший это заседание, предложил прений по докладу не открывать и никаких вопросов не задавать. В результате делегаты съезда единогласно приняли два довольно коротких Постановления: «О культе личности и его последствиях» и «О рассылке текста доклада партийным организациям без опубликования его в открытой печати»[522].

Сразу после завершения работы съезда текст этого доклада был подвергнут стилистической и редакторской правке. В частности, там были даны ссылки на работы К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина, а также другие цитируемые источники, уточнены даты принятия ряда партийных документов, включены ряд отступлений докладчика от заранее подготовленного текста и отмечена «реакция» делегатов на те или иные хрущевские перлы в форме подобного рода фраз: «бурные аплодисменты», «движение в зале» и «шум возмущения в зале». А 1 марта 1956 года глава Общего отдела ЦК Владимир Никифорович Малин направил данный текст доклада с личной запиской H. С. Хрущева всем членам и кандидатам в члены Президиума и Секретариата ЦК. И лишь после «изучения» этих материалов, 5 марта, Президиум ЦК принял лапидарное Постановление «Об ознакомлении с докладом тов. Хрущева H. С. "О культе личности и его последствиях" на XX съезде КПСС», состоящее всего из двух пунктов: «1) Предложить обкомам, крайкомам и ЦК компартий союзных республик ознакомить с докладом тов. Хрущева H. С. "О культе личности и его последствиях" на XX съезде КПСС всех коммунистов и комсомольцев, а также беспартийный актив рабочих, служащих и колхозников» и «2) Доклад тов. Хрущева разослать партийным организациям с грифом "не для печати", сняв с брошюры гриф "строго секретно"»[523].

Причем, что любопытно, главам зарубежных компартий, приехавшим в качестве гостей на XX партсъезд в Москву, но не присутствовавшим на его закрытом заседании, текст хрущевского доклада и Постановление съезда через Отдел ЦК по связям с иностранными компартиями, т. е. Б. Н. Пономарева, был передан еще 27 февраля 1956 года. Судя по архивным документам, в список самых доверенных адресатов вошли Первый секретарь ЦК ПОРП Болеслав Берут, Первый секретарь ЦК Компартии Чехословакии Антонин Новотный, Первый секретарь Венгерской партии трудящихся Матиас Ракоши, Первый секретарь ЦК Румынской рабочей партии Георге Георгиу-Деж, председатель Совета Министров Болгарии Вылко Червенков, Первый секретарь ЦК Албанской партии труда Энвер Хожда, Генеральный секретарь Французской компартии Морис Торез, Генеральный секретарь Итальянской компартии Пальмиро Тольятти, член Политбюро и секретарь ЦК Компартии Китая Чжу Дэ, зампредседателя ЦК Трудовой партии Кореи Цой Ен Ген, Первый секретарь ЦК Монгольской народно-революционной партии Дашийн Дамба и Генеральный секретарь Партии трудящихся Вьетнама Чыонг Тинь[524].

В самом Советском Союзе публично «культ личности» был впервые прочно связан с именем усопшего вождя