Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть - Евгений Юрьевич Спицын

отделы, руководство которыми было возложено на четырех секретарей ЦК: А. А. Жданова, М. А. Суслова, Г. М. Маленкова и А. А. Кузнецова[510].

После смерти И.В. Сталина, когда во главе союзного правительство встал Г. М. Маленков, бывший рьяным сторонником ограничения прав и полномочий партийного аппарата, вновь возникла реальная угроза потери им абсолютной и бесконтрольной власти. Уже 26 мая и 13 июня 1953 года эта угроза стала реальностью, когда в соответствии со строго секретными Постановлениями Совета Министров СССР вся верхушка партфункционеров лишилась главной своей привилегии — так называемых «конвертов»[511]. По реальной зарплате их поставили на порядок, а то и два ниже всех тех, кто прежде соответствовал им в должностной иерархии, т. е. союзных и республиканских министров и председателей исполкомов всех уровней. Однако на сей раз ответная реакция партаппарата последовала незамедлительно, и уже в августе 1953 года за счет партийной кассы H. С. Хрущев не только восстановил «конверты», но также увеличил их размер и выплатил всю «неустойку» за три летних месяца. Кстати, это обстоятельство и позволило ему столь быстро и легко избраться Первым секретарем ЦК без какой-либо мотивировки воссоздания этого поста и на безальтернативной основе.

Но самым решающим шагом к возвращению партаппарата к полноценной власти стала отставка Г. М. Маленкова с поста главы союзного правительства. А дальше все стало лишь вопросом времени и техники. И этот «звездный час» пришелся на XX съезд, когда на официальном уровне было закреплено особое положение партаппарата как практически единственной и реальной властной структуры, а самой партии — как «руководящей и направляющей силы» всего советского общества. Неслучайно в решениях XX съезда было осуждено «нелепое противопоставление партийно-политической и хозяйственной деятельности», а в партийный Устав внесен ряд изменений, в том числе об увеличении числа секретарей ЦК. Именно в этом, как считают А. В. Пыжиков и Ю. Н. Жуков, и кроется истинный смысл XX съезда. А необходимость скрыть всю эту «перетряску власти», а также отход от политики разрядки и возврат к милитаризации советской экономики и вынудили H. С. Хрущева и Ко отвлечь делегатов съезда от реальных событий и сосредоточить их внимание «на кровавом прошлом» путем зачтения закрытого доклада «О культе личности и его последствиях».

Как известно, в самих прениях по докладам H. С. Хрущева и Н. А. Булганина выступили 85 делегатов съезда, и почти каждый из них, ссылаясь на ленинские принципы, говорил о «коллективном руководстве» и крайней важности его сохранения. Однако вопрос о «культе личности» (в «теоретическом» аспекте) прозвучал всего в нескольких выступлениях, в частности В. М. Молотова, Г. М. Маленкова, А. И. Микояна, Л. М. Кагановича, М. А. Суслова, А. Б. Аристова, А. Д. Даниялова и А. М. Панкратовой. Непосредственно же «культу личности» усопшего вождя, причем без упоминания его имени, уделили внимание только М. А. Суслов и особенно А. И. Микоян, речь которого отличалась наибольшей антисталинской направленностью, поскольку именно он впервые поставил под сомнение теоретические взгляды И. В. Сталина, раскритиковав две его самые известные работы — напрямую «Краткий курс истории ВКП(б)» и опосредованно «Экономические проблемы социализма в СССР».

По мнению ряда историков (А. В. Пыжиков[512]), микояновский «наезд» на сталинское теоретическое наследие был вовсе не случаен. Дело в том, что все хрущевские новации, в том числе в партийно-государственном строительстве, в аграрной сфере и на международной арене, никоим образом не вписывались в «сталинские теоретические каноны». В силу этих причин сохранение имени И. В. Сталина в пантеоне классиков марксизма-ленинизма создавало лично для H. С. Хрущева реальную угрозу того, что с помощью тогдашних теоретических воззрений бывшие сталинские соратники, сохранявшие свое влияние и вес в Президиуме ЦК и в Президиуме Совета Министров СССР, могли без особых усилий доказать теоретическую ущербность любой хрущевской инновации. Неслучайно позднее сам А. И. Микоян особо отмечал, что «идейное значение XX съезда» формировалось путем «пересмотра определенных идеологических установок».

Кстати сказать, идейные разногласия между H. С. Хрущевым и ближайшими сталинскими соратниками обозначились еще за год до XX съезда. В этой связи очень показательным является его спор с В. М. Молотовым, который в феврале 1955 года на сессии Верховного Совета СССР в своем докладе заявил о том, что в СССР построены лишь «основы социалистического общества». Понятно, что это мнение старейшего члена партии об уровне общественного развития, достигнутого в ходе строительства социализма в СССР, не могло не вызвать протеста со стороны H. С. Хрущева и его идеологических клевретов, которые тут же пригвоздили главу советского внешнеполитического ведомства к «позорному столбу ревизионистов». По заявлению тогдашнего молотовского помощника, а позднее известного советского дипломата О. А. Трояновского[513], этот вопрос даже обсуждался на заседании Президиума ЦК, после чего В. М. Молотов был вынужден направить в главный партийный орган — журнал «Коммунист» — личное послание, в котором признал свою формулировку «теоретически ошибочной и политически вредной»[514]. К этому вопросу H. С. Хрущев посчитал нужным вернуться и в своем Отчетном докладе ЦК, дословно заявив, что «в выступлениях отдельных работников допускались ошибочные формулировки вроде того, что у нас пока созданы лишь основы… то есть фундамент социализма». Однако хорошо известно, что еще «к моменту принятия новой Конституции СССР… социалистическая система победила и упрочилась во всех отраслях народного хозяйства страны. А это означает, что уже тогда социалистическое общество в нашей стране было в основном построено и с тех пор оно развивается на прочной базе социалистических производственных отношений».

В последний день официальной работы съезда по традиции прошли выборы в Центральный Комитет и Центральную ревизионную комиссию КПСС. В состав ЦК были избраны 133 члена и 122 кандидата в члены, а в Центральную ревизионную комиссию, которую вновь возглавил Петр Георгиевич Москатов, — 63 члена. Через день, 27 февраля, состоялся организационный Пленум ЦК, на котором были избраны обновленные руководящие органы партии. Как и ожидалось, персональный и количественный состав полноправных членов Президиума ЦК совершенно не изменился, и туда опять вошли H. С. Хрущев, Н. А. Булганин, В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов, Г. М. Маленков, А. И. Микоян, Л. М. Каганович, М. З. Сабуров, М. Г. Первухин, М. А. Суслов и А. И. Кириченко. А вот состав кандидатов в члены Президиума ЦК был существенно обновлен. Помимо много лет занимавшего пост председателя ВЦСПС H. М. Шверника и пребывавшего в таком качестве в составах Политбюро, а затем и Президиума ЦК еще с довоенных времен, новыми кандидатами в члены стали еще пять человек: министр обороны СССР