Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов - Сэмюэл Ричардсон

Робертъ обѣщается мнѣ отнесть сіе письмо весьма рано, дабы ты могла его найти въ условленномъ мѣстѣ во время утренней своей прогулки.

Да просвѣтитъ тебя небо, да будетъ оно твоимъ вождемъ! о семъ безпрестанно молитъ нѣжная и вѣрная твоя пріятельница, Аина Гове.

Письмо LVIII.

Въ Воскресенье по полудни.

Я нахожусь въ ужаснѣйшемъ страхѣ. Однако начну чувствительнѣйшею благодарностію къ твоей матери и къ тебѣ, за послѣднюю вашу милость. Я чувствую не малое удовольствіе, что соотвѣствовала обязательнымъ ея намѣреніямъ въ предыдущемъ своемъ письмѣ: но недовольно изъявила ей своей признательности въ нѣсколькихъ строкахъ начертанныхъ на обверткѣ карандашемъ. Позволь, чтобъ она здѣсь видѣла изъясненія сердца, ощущающаго цѣну малѣйшихъ ея благодѣяній.

Прежде нежели приступлю къ тому, что до меня не посредственно касается, за долгъ почитаю побранить тебя еще одинъ разъ за нѣсколько оскорбительныя твои осужденія, относящіяся ко всей моей фамиліи, къ разсужденіи вѣры и нравственности. Подлинно, Гове, ты меня удивляешь. По учиненіи столь частыхъ и безполезныхъ тебѣ выговоровъ, я бы опустила нѣсколько важной случай. Но въ самомъ семъ моемъ прискорбіи я бы почитала свою должность нарушенною, если бы прошла молчаніемъ нѣкоторое разсужденіе, котораго не нужно повторять слова. Будь увѣрена, что нѣтъ въ Англіи достойнѣе моей матери женщины. Отецъ мой также не болѣе сходенъ съ твоимъ объ немъ мнѣніемъ, изключая одинъ пунктъ, я не знаю такой фамиліи, гдѣ бы должность болѣе была уважаема, нежели въ моей; будучи нѣсколько тѣсна въ познаніи однихъ правъ, столь богатая фамилія; сіе только единственное нареканіе можно ей учинить. И такъ для чего бы ты осуждала ихъ въ томъ, что они требуютъ не порочныхъ нравовъ отъ такого человѣка, о которомъ они по всему, имѣютъ право судить, когда онъ думаетъ вступить съ ними въ родство.

Позволь еще написать двѣ строчки, прежде нежели я буду съ тобою разсуждать о собственныхъ своихъ пользахъ ето будетъ если угодно о твоихъ отзывахъ касательно Г. Гикмана. Думаешь ли ты, чтобъ весьма было великодушно раздражаться на невинную особу за малыя досады, получаемыя тобою съ другой стороны, съ которой я сомнѣваюсь, чтобъ ни въ чемъ не можно было тебя охулить? я знаю, чтобы ему откровенно сказала, и ты должна въ семъ винить себя, которая къ тому меня подвигнула: я бы ему сказала, любезный другъ, что женщина не поступаетъ худо съ такимъ человѣкомъ, котораго не совсѣмъ отвергаетъ, если она не рѣшилась во внутренности своего сердца вознаградить его за то со временемъ, когда окончитъ свое тиранство, а онъ время своего раболѣпства и терпѣнія. Но я не имѣю довольно свободнаго духа, чтобъ представить во всей обширности сіе отдѣленіе.

Приступимъ къ настоящему случаю моего страха. Я тебѣ еще сего утра изъяснила свое предчувствіе о нѣкоторой новой бурѣ. Г. Сольмсъ пріѣхалъ по полудни въ замокъ. Спустя нѣсколько минутъ послѣ его прибытія, Бетти вручила мнѣ письмо, не сказавъ отъ кого оно было и надписано неизвѣстною мнѣ рукою. Вѣроятно предполагала, что я бы его не приняла и не открыла, если бы не знала, отъ кого оно прислано прочти его копію.

ДѢВИЦѢ КЛАРИССѢ ГАРЛОВЪ.

Дражайшая дѣвица!

{Не нужно упоминать что такой есть слогъ Г. Сольмса} Я почитаю себя нещастливѣйшимъ человѣкомъ въ свѣтѣ въ томъ, что не имѣлъ еще чести засвидѣтельствовать вамъ своего почтенія, съ вашего согласія въ полчаса только, однако имѣю вамъ сообщить нѣчто касающееся до васъ, если угодно будетъ вамъ принять меня въ свой разговоръ. Честь ваша имѣетъ тутъ участіе, такъ какъ и слава всей вашей фамиліи; предмѣтъ сего разговора есть тотъ человѣкъ, котораго, какъ сказываютъ почитаете вы болѣе, нежели сколько онъ того достоинъ; и нѣкоторые его мерскіе поступки, на которые я готовъ вамъ дать убѣдительнѣйшія доказательства. Могли бы подумать, что я тутъ предполагаю свою пользу. Но я готовъ учинить клятву, что ето есть сущая истинна; и вы увидите, какого свойства тотъ человѣкъ, коему говорятъ, что вы благопріятствуете. Но я не надѣюсь, чтобъ ето такъ было для собственной вашей чести.

Я прошу васъ, сударыня, удостоить меня выслушанія для чести вашей фамиліи и для вашей собственной. Вы обяжете дражайшая дѣвица, вашего всепокорнѣйшаго и нижайшаго слугу, Рожеръ Сольмса.

Я жду на низу для чести вашихъ повелѣній.

Ты не болѣе будешь сомнѣваться, какъ и я, чтобъ ето не было какое нибудь подлое лукавство, дабы принудить меня согласиться на его посѣщеніе. Я хотѣла послать ему изустный отвѣтъ, но какъ Бетти отъ того отказалась, то я нашла себя въ необходимости или его видѣть или отписать къ нему. Я рѣшилась послать къ нему письмо, котораго подлинникъ здѣсь полагаю; слѣдствія меня ужасаютъ, ибо слышу великое движеніе подъ низомъ.

Государь мой.

Естьли вы имѣетѣ мнѣ сообщить нѣчто касающееся до моей чести, то можете удостоить меня сей милости письменно, такъ какъ и изустно. Хотя бы я принимала нѣкоторое участіе въ обстоятельствахъ Г. Ловеласа, не вижу, по какой бы причинѣ вы имѣли тутъ право на свое посредствіе; ибо поступки со мною, которые единственно для насъ предпріемлются, суть столько странны, что хотя бы Ловеласа не было, то и тогда бы я не согласилась видѣть на полчаса Г. Сольмса, съ такими намѣреніями, которыми онъ мнѣ дѣлаетъ честь. Я никогда ни въ чемъ не буду ссориться съ Г. Ловеласомъ, и слѣдственно всѣ ваши свѣденія не могутъ меня тронуть, если предложенія мои будутъ приняты. Я думаю, что они вамъ довольно извѣстны, если же не извѣстны, то представте по своему великодушію моимъ родственникамъ, что если они намѣрены освободить меня отъ одного изъ двухъ, то я обязуюсь избавить ихъ отъ другаго. Въ такомъ предположеніи, какая будетъ намъ всѣмъ нужда, что Г. Ловеласъ есть честный человѣкъ, или нѣтъ? однако если вы не престанете въ томъ полагать своего участія, то я не сдѣлаю ни какого возраженія. Я буду удивляться вашей ревности, когда вы станете упрекать ему въ тѣхъ порокахъ, которые вы примѣтили въ его поведеніи, и когда вы будете стараться учинить его столько же добродѣтельнымъ, какъ вы безъ сомнѣнія, по тому что иначе бы вы не трудились въ изысканіи его недостатковъ и въ объявленіи оныхъ.

Извините, государь мой, судя по упорству, которое я нахожу весьма неблагороднымъ со времени послѣднего моего письма, судя по покушеніямъ, которыя вы предпріемлете на щотъ другаго, нежели цѣною собственныхъ своихъ достоинствъ, я не знаю для чего бы обвиняли вы въ суровости ту особу, которая по справедливости можетъ приписать вамъ всѣ свои злощастія.

Кларисса Гарловъ.

Въ Воскресенье по утру.

Отецъ мой хотѣлъ взойти въ мой покой въ первомъ своемъ движеніи. Не безъ труда его удержали. Тетка моя Гервей получила повелѣніе или позволеніе написать мнѣ слѣдующую записку. Рѣшимости ихъ не колеблються, любезный другъ.

Племянница! всѣ теперь увѣрены, что не льзя ничего надѣяться отъ тебя кротостію и убѣжденіемъ. Мать твоя не хочетъ, чтобъ ты здѣсь долѣе осталась, потому что судя по гнѣву, на который странное твое письмо подвигнуло твоего отца, опасается она, что бы чего нибудь съ тобою не случилось. И такъ тебѣ приказываютъ быть готовою къ отъѣзду къ твоему дядѣ Антонину, который не почитаетъ себя заслужившимъ отъ тебя того отвращенія, какое ты изъявляешь къ его дому.

Ты не знаешь сего коварнаго человѣка, для коего ты не страшишься лишиться дружбы всѣхъ своихъ родственниковъ.

Тебѣ запрещено мнѣ отвѣтствовать. Ето бы было продолжать безпрестанно безполезныя повторенія. Тебѣ извѣстно, какое ты прискорбіе на носишь всѣмъ, а особливо нѣжной твоей теткѣ

Гервей.

Не осмѣливаясь къ ней писать послѣ сего запрещенія, я рѣшилась на отважнѣйшую вольность. Я написала нѣсколько строкъ къ своей матерѣ, для испрошенія ея милости, и что бы позволили мнѣ, если я должна ѣхать, повергнуться къ ногамъ моего отца и ея, безъ всякихъ другихъ свидѣтелей, дабы изтребовать отъ нихъ прощенія въ томъ огорченіи, которое я имъ причинила, и принять съ ихъ благословеніемъ извстное повелѣніе къ моему отъѣзду и касательно времени онаго. Какая новая отважность. Отдай ей обратно сіе письмо и пусть она научится повиноваться; такой былъ отвѣтъ моей матери; и письмо прислано было мнѣ назадъ не развернутое.

Однако для удовлетворенія своему сердцу и должности, я написала также нѣсколько строкъ къ своему отцу въ томъ же намѣреніи, т. е. просила его не изгонять меня изъ отеческаго дому, не давъ мнѣ своего благословенія. Но мнѣ принесли сіе письмо разодранное на двѣ части, и которое не было прочтено Бетти показывая мнѣ его въ одной рукѣ и поднявши другую изъ удивленія, сказала мнѣ, смотри дѣвица! Сколь жалко! Единое только послушаніе можетъ васъ спасти. Отецъ вашъ говорилъ мнѣ о томъ самой. Онъ разодралъ письмо и бросилъ мнѣ его въ глаза.