Император Владимир - Рустам Иванович Максимов

глава Центробанка – Иван Христофорович Озеров и Сергей Фёдорович Шарапов соответственно.

Беседа происходила в почти домашней обстановке за чашечкой чая с печеньем, выпечкой и вареньем. Министр и глава ЦБ докладывали по очереди, не вставая из-за стола. Отчитавшись о текущем состоянии дел в его ведомстве, Озеров приступил к чаепитию с плюшками, а царь приготовился слушать Шарапова.

Сергей Фёдорович уложился в сорок минут, после чего, встав из-за стола по стойке смирно, торжественным тоном попросил государя принять его, главы Центробанка, отставку и положил на стол лист бумаги с прошением на высочайшее имя. Возникла немая сцена.

– Сергей Фёдорович, но почему?! Сядьте, пожалуйста, мы здесь не на плацу… Давайте сначала попробуем поговорить. – Владимир Александрович был обескуражен; вселенец также удивился до глубины души. – У вас что-то произошло? Что-то со здоровьем? Почему вы ничего не сказали мне?

Шарапов уселся обратно в кресло.

– Хвала Господу нашему, Иисусу Христу, со здоровьем у меня всё в порядке. Причиной моего прошения об отставке является моё внутреннее несогласие с предложенной вами, ваше величество, идеей создания Российской резервной системы. – С этими словами глава Центробанка подвинул вперёд неприметную серую папку. – Будучи православным христианином, я не в силах заставить себя пойти против христианской веры и моих убеждений. Я заранее прошу простить меня за то, что я сейчас скажу, но выдвинутая вами идея в сути своей идёт вразрез с истинной христианской верой и заповедями Господа нашего, Иисуса Христа. Простите, но мой долг – донести до вас эту мысль, невзирая на любые последствия.

«Вот так фокус! – У Муромцева, образно говоря, отвалилась челюсть. – Храбрый человек, чёрт возьми, второго такого фиг где найдёшь!»

– Делай, что должен, и будь, что будет. – Император побарабанил пальцами по столу, собираясь с мыслями. – Неужели вы, Сергей Фёдорович, и вправду думали, что я прогневаюсь на вас за ваше мнение?

– Простите, ваше величество, я не исключал подобного развития событий, – повинился глава Центробанка. – Виноват-с.

– Ладно, проехали…

Царь перевёл взгляд на министра финансов, который сидел тихонько, словно мышь под веником.

– А вы, Иван Христофорович, почему молчите? Хотелось бы знать, что вы думаете о РРС. Не вставайте, не надо.

– В принципе, я согласен с Сергеем Фёдоровичем. Основной принцип работы Резервной системы строится на обмане, что противоречит истинным христианским ценностям, – тяжело вздохнул Озеров. – Скажу как есть: я готов строить хоть финансовую пирамиду, хоть гору, лишь бы выдернуть Россию-матушку из нищеты и лап французских банкиров.

– Иван Христофорович! Я что, меньше вашего люблю Россию-матушку?! Ваше величество, давайте смотреть правде в глаза – после отказа от практики внешних займов мы покрываем текущий дефицит бюджета перекладыванием денег из одного кармана в другой. Маневрируем на грани фола, ибо вынуждены отбивать атаки заграничных спекулянтов на наш рубль… Вот, расчёты чётко показывают, что ничем не обеспеченная эмиссия денежной массы вгонит страну в гроб не хуже, чем кандалы золотого стандарта.

Раскрыв рабочую папку, Шарапов выудил из неё несколько листов бумаги.

– Во-первых, чтобы обеспечить выплаты по процентам консорциуму банков-кредиторов, нам придётся либо вернуться к практике внешних займов, либо каким-то волшебным образом перераспределить в нашу пользу мировые финансовые потоки. Я лично такого способа не вижу. Во-вторых, запустив РРС, мы станем желанной добычей крупнейших международных финансовых воротил, таких как наши вчерашние кредиторы Ротшильды. Подконтрольные им структуры найдут способы закачать в страну огромную массу спекулятивных денег, чьё давление перекосит всю финансовую систему империи. Обменный курс рубля рухнет, страну захлестнёт валом инфляции. Со всей ответственностью заявляю: передача права печатать деньги в руки консорциума частных банков в конечном итоге приведёт к потере Россией своего финансового суверенитета!

– Сергей Фёдорович, я прекрасно все знаю и понимаю, но вашему императору нужны деньги на индустриализацию и ликвидацию безграмотности народных масс.

Выдержав небольшую паузу, Владимир Александрович встал из-за стола, прошёлся до набитого документами шкафа, брякнул связкой ключей.

– Господа, прежде чем мы вернёмся к нашему разговору, прочитайте, пожалуйста, доклад Александра Дмитриевича.

Секретный доклад генерал-майора Нечволодова состоял всего лишь из четырёх листов, собственноручно написанных главой Тайного департамента.

На первом листе сообщалось о финансировании Якобом Шиффом антироссийской пропагандистской шумихи, периодически раздуваемой журналистом Джорджем Кеннаном на страницах американской прессы.

Вторая и третья часть содержали аналитический прогноз о вероятных целях уже упомянутого Шиффа и Феликса Варбурга – родного брата Поля и Макса Варбургов. Совместные капиталы и политическое влияние амбициозного клана Кунов-Лебов-Шиффов-Варбургов, по мнению Нечволодова, уже сейчас позволяли организовать и финансировать любую войну, выгодную американским и транснациональным банковским кругам. России, несмотря на либеральную политику в отношении евреев, в данном раскладе отводилась роль пушечного мяса и козла отпущения.

На последней, четвёртой странице глава Тайного департамента привёл схему связей финансовых учреждений господ Гинбургов и Поляковых с подконтрольными клану Кунов-Лебов-Шиффов-Варбургов зарубежными банками. Указанные банки были замечены в кредитовании промышленников, так или иначе связанных с выявленными революционерами и террористами. По весьма странному стечению обстоятельств – не нужно обвинять автора в антисемитизме! – девяносто процентов этих революционеров оказались евреями по национальности.

– Провозгласив свободу вероисповедания и уравняв евреев в правах со всеми остальными народами, я рассчитывал выиграть время для модернизации и реформирования России, – признался царь, после того как Озеров с Шараповым прочли доклад главы Тайного департамента. – Моё искреннее желание уничтожить всяческую дискриминацию по национальному признаку иудейская банкократия приняла за мою слабость. Честно говоря, на их месте я сделал бы аналогичные выводы.

– Ваше величество, смею вас заверить: наиболее передовая часть русского общества всецело поддерживает Вашу внутреннюю политику, – убеждённо заявил министр финансов. – Промышленники и купечество целиком на вашей стороне…

Император жестом остановил хвалебную оду в свою честь в исполнении Озерова.

– Полно вам, Иван Христофорович, петь дифирамбы. Мы оба прекрасно понимаем, что капитализм, словно мифологический Сатурн, пожирает своих «детей». В роли детей Сатурна в нашем случае невольно выступают страны и народы, которые не успевают вовремя осуществить технологическую революцию, перевооружиться в самом широком смысле этого слова. Китай вон не успел, на очереди Турция и Россия… Это война, господа, а для войны нужны деньги, деньги и ещё раз деньги.

– Ваше величество, полагаю, у нас есть возможность раздобыть средства, не идя против совести и христианских ценностей, – неожиданно произнёс глава ЦБ. – Да-да, ваше величество, если изменить положение о Центральном банке и принять парочку законодательных актов, согласно которым не консорциум частных банков, а исключительно ваше императорское величество получит эксклюзивное право печатать деньги, то…

Выслушав план Шарапова, Владимир Александрович перевёл взгляд на министра финансов.

– Что скажете, Иван Христофорович?

Подумав пару секунд, Озеров с уважением взглянул на главу ЦБ.

– Сергей Фёдорович прав. Конституция