Таинственное убийство Линды Валлин - Лейф Перссон

— Не понимаю, что ты городишь, — сказал Бекстрём. — Я никогда даже не целовался с этой женщиной.

«И это ведь чистая правда».

— Мне без разницы, — отрезала Сандберг и покачала головой. — Я просто подумала, тебе стоит знать об этом.

— Хьертен, Хьертен, я припоминаю ее, — проворчал Бекстрём. — Жирная баба, которая бегает в старой розовой ночнушке? С ней я встречался в здании полиции. Она же близкая знакомая коллеги Олссона.

— Я тебя предупредила, — повторила Сандберг.

— Очень мило с твоей стороны, Анна. — И Бекстрём улыбнулся своей самой непринужденной улыбкой. — При нашей работе каждый норовит вывалить на тебя кучу дерьма, — добавил он и устало вздохнул.

«У них нет свидетелей».

Поймать врачиху-нарколога оказалось не так легко. Как только она вернулась на рабочее место, ее услуги сразу же понадобились в операционной, и только после обеда она выкроила время для встречи с Левиным. При условии, что это важно, конечно. И что ей не придется нарушать врачебную тайну, и если он придет к ней, а не наоборот, поскольку он не захотел сообщить по телефону, о чем пойдет речь.

Но когда они сидели у нее в кабинете в больнице, беседа прошла непринужденно, и результаты превзошли ожидания. Белый халат и засунутый в карман стетоскоп. Коротко подстриженные светлые волосы, стройная и хорошо тренированная фигура, наблюдательные голубые глаза и взгляд, свидетельствовавший о широкой душе, пытливом уме и чувстве юмора.

«Привлекательная женщина, — подумал Левин. — Хотя какое это сейчас имеет отношение к делу», — оборвал он себя.

Не вдаваясь в причину, Левин быстро рассказал, что его интересует. Не было ли странных звонков по ее домашнему телефону? Особенно вечером или ночью, накануне ее отъезда в отпуск, а также следующим утром.

— А именно четвертого июля, — уточнил Левин.

— Речь идет об убийстве женщины — стажера полиции? Не так ли? — Она с любопытством посмотрела него.

— Этого я не говорил. — Левин слабо улыбнулся.

«А она не просто привлекательная».

Этого он, конечно, не говорил. Она сама все сказала и не ждала никакого ответа. И смогла просчитать его в любом случае. Двадцать четыре часа назад, вернувшись из заграничного отпуска, она понятия не имела об убийстве Линды. Однако, бегло пролистав старые газеты и успев дважды посидеть в кафетерии на работе, сейчас знала столь же много, как и все другие.

— Я ни разу в жизни не встречалась ни с одним охотником за убийцами. А тем более из Государственной криминальной полиции, — констатировала она.

— Наверное, прекрасное ощущение? — пошутил Левин.

— Поэтому, увидев тебя, я даже немного обрадовалась, — сообщила она.

— Спасибо, — сказал Левин.

«К чему этот разговор?» — подумал он.

— Ты, похоже, из твердого теста. Так ведь мужчины обычно говорят? Из твердого теста, — уточнила она. — Вдобавок я, наверное, смогу помочь тебе. Пусть и не понимаю, каким образом. Так вот, дело обстояло так…

Ей редко звонили незнакомые люди. Все ее телефонные разговоры имели непосредственное отношение к работе. Случалось, конечно, кто-нибудь ошибался номером, но такие звонки она обычно довольно быстро забывала. И ни о каких неприятных телефонных разговорах ей никогда не приходилось беспокоиться за два года, которые она провела в Векшё.

— Никаких молчаливых сопений в трубку, — констатировала она. — Надо надеяться, поскольку у меня секретный номер, а не из-за моего не слишком юного возраста, — уточнила она.

Это была одна причина, почему она запомнила тот разговор. Другая состояла в том, что она собиралась уехать в отпуск за границу в пятницу четвертого июля. Прокатиться на поезде до Копенгагена, а оттуда самолетом перебраться в Нью-Йорк, и чтобы ее план сработал, ей следовало покинуть Векшё самое позднее в четыре часа дня. Все могло бы рухнуть, если бы случилось что-то серьезное и срочное на работе, требовавшее ее присутствия. Все утро в пятницу она просидела как на иголках в ожидании, что ей вот-вот позвонят, поскольку у отца одного из коллег внезапно случился инфаркт.

— Я спала, когда телефон ожил среди ночи, и подумала, что отпуск накрылся, — констатировала она.

— Среди ночи? — поинтересовался Левин. А может, ему повезет и она сможет назвать точное время?

— Если верить стоящему у меня перед кроватью будильнику было два пятнадцать, — сказала она и улыбнулась, заметив удивление Левина. — Я понимаю, вам интересно, почему я обратила внимание на часы, — добавила она.

— Да, — подтвердил Левин и улыбнулся в ответ.

«В худшем случае я могу ведь задать несколько контрольных вопросов на предмет твоего дня рождения», — подумал он.

Время играло важную роль в жизни нарколога. Особенно когда речь шла о ночных телефонных звонках, которые, как она предполагала, поступали с работы. Вдобавок она имела отличную память на цифры и, что очень практично, конечно, бумагу и ручку возле телефона. И сначала записала время звонка и только потом подняла трубку и ответила.

— Я же была уверена, что звонят из больницы, и действовала рефлекторно, — объяснила она. — Затем я еще подумала, пусть они поймут, что нарушают мой отпуск и оторвали меня от приятного сна. И попыталась говорить так, словно еще толком не проснулась, — продолжила она.

— Отвечая, вы не назвали своего имени, — уточнил Левин.

— Нет, — сказала она. — Они смогли услышать только сонное и коротко «алло». Хотя я уже в тот момент полностью проснулась. Посчитала, так будет в самый раз.

— Что сказал тот, кто звонил? — спросил Левин. — Ты помнишь?

— Это был мужчина. Судя по голосу, в радостном настроении, приятный, трезвый и вроде бы мой ровесник. Сначала он пробубнил что-то по-английски. Long time no see,[5] или как-то так, и выразил надежду, что не разбудил меня, и тогда я все еще думала, что кому-то из коллег захотелось пошутить. Я же собиралась в отпуск в США. Но потом у меня внезапно появились сомнения.

— И почему же тогда? — спросил Левин.

— При мысли об отпуске, который грозил превратиться в дым, я была довольно краткой. Спросила, сколько народа пострадало, что приключилось. Когда звонят ночью, почти всегда речь идет об автомобильных авариях, — объяснила она.

— И как он отреагировал?

— Явно удивился. Похоже, понял, что не туда попал. Спросил, с кем он разговаривает, и тогда я поинтересовалась, с кем я говорю, и примерно в тот момент до меня дошло, что это не с работы и кто-то ошибся номером среди ночи.

— Он сказал еще что-нибудь? — спросил Левин.

— Да. Сначала поинтересовался, попал ли он к Эрикссон. Я посчитала это довольно странной манерой выразить суть дела, поэтому все хорошо запомнила. Помнится, подумала о телефонной компании и что в любом случае кто-то звонит с целью подшутить надо мной. Но тогда я уже достаточно скисла и сказала ему, что он, скорее всего, ошибся номером. А он попросил тысячу извинений, и все такое, и, судя по его голосу, говорил абсолютно искренне, а у меня самой стало легче на душе при мысли, что отпуск не отменяется. Я сказала, ничего страшного, и он пообещал впредь больше не ошибаться.

— И это все, — констатировал Левин.

— Нет, — ответила докторша и покачала головой. — Он сказал еще кое-что, и, поскольку сделал это в милой манере, я все запомнила.

— Постарайся повторить все в точности, если сможешь, — попросил Левин и проверил свой маленький диктофон.

— Хорошо, — ответила она. — Он сказал примерно следующее: наверное, это не та ситуация, когда просят о свидании вслепую. Или что-то вроде этих слов, но, прежде чем я успела ответить, он положил трубку. Даже немного жаль, поскольку его голос звучал так приятно, — резюмировала она и улыбнулась Левину.

— Радостный, трезвый, приятный, — перечислил Левин.

— Конечно. Такие ночные звонки могут иметь непредсказуемые последствия, — сказала свидетельница и улыбнулась еще шире. — Мне помнится, я даже не смогла сразу заснуть. Лежала и фантазировала, что он, наверное, такой приятный, милый и красивый, как и его голос.

— Ты надеялась, что он позвонит снова? — спросил Левин и тоже улыбнулся.

— Нет, — сказала его свидетельница. — Мои дела, пожалуй, не столь плохи. Пока еще.

— И он больше не дал знать о себе? — поинтересовался Левин.

— Его голоса не оказалось на записи автоответчика, которую я прослушала после отпуска, — добавила она и пожала плечами. — Там были обычные скучные разговоры. Да и зачем бы ему понадобилось звонить мне снова?

«У него, пожалуй, появилась другая пища для размышлений, — подумал Левин. — Иначе он наверняка сделал бы это, если он тот, о ком я думаю», — прикинул он.

— Если ты вспомнишь что-нибудь, надеюсь, дашь знать о себе, — сказал Левин и передал ей свою визитную карточку.

— Естественно, — ответила она и изучила ее, прежде чем сунула в нагрудный карман белого халата. — А если ты захочешь, чтобы я показала тебе наш красивый Векшё, просто позвони мне. Номер ведь у тебя есть.