Отдай туфлю, Золушка! (СИ) - Анастасия Разумовская

нечистоты. И ничего доброго. Ни малейшего светлого пятнышка.

— Зачем тебе вообще быть, Марион? Ты лишь оскверняешь жизнь самим собой…

Он никого не умел любить. Никого. Он винил их, что они не способны на любовь, а разве сам — любил? Даже Юту. Бедную, перепуганную девчонку, уставшую от тяжёлого труда и беспросветной жизни. Разве он любил её по-настоящему?

Нет.

Иначе бы не обиделся. Иначе бы смог понять и простить… И помочь.

Но он никому не мог помочь и никого не мог спасти. Даже маму. Если бы он, как все прочие внебрачные дети Андриана, родился девочкой, то мать не постигла бы столь страшная участь.

— Ты проклят, Марион. И несёшь проклятье всем, кто любит тебя…

А Дрэз? Разве его девочка не пострадала именно из-за него? Не встреть она среднего принца, то жила бы себе своей весёлой и — он уверен в этом — честной жизнью маленького воробья. Первая же встреча с ним едва не стала её последней встречей в жизни. Вторая — едва не стоила ей ноги…

— Ты — эгоист, Марион. Ты чёртов эгоист, думающий лишь о себе…

Он снова вспомнил её и снова подивился, что не догадался сразу, что Дрэз — девушка. Просто раньше не встречал вот таких. Она ведь вела себя с ним именно как парень, не по-женски. Без девичьего кокетства, без того самого оценивающего взгляда, без пиетета. Он вспомнил короткие тёмно-русые, вечно взлохмаченные волосы. Тёплые карие, чуть с золотинкой глаза, и эту по-детски вздёрнутую верхнюю губу, придающую лицу изумлённое выражение.

— Хорошо, — вдруг громко сказал Марион. — Хорошо. Я действительно дерьмо собачье. И мне лучше не портить ей жизнь. Вот только Дрэз сейчас в плену. И спасти её кроме меня больше некому. И пусть это будет последним делом в моей собачьей жизни, но я его сделаю.

Резко встал с колен и ударил шпагой в собственное гнусное отражение.

Коридор перед ним вспыхнул, огонь взвился до небес.

Огонь…

Как тот, в который Марион упал ребёнком. Вернее, в который его толкнули ребёнком. Он не помнил, кто это сделал. Память подводила, сгорая в пламени и ужасе. Вряд ли принц пробыл в камине долго: ожогов от того случая не осталось, — но с тех пор до паники боялся огня. И, когда однажды разгорелся пожар в королевском дворце, Марион трусливо сбежал, а отважный Дезирэ остался тушить пламя.

Но сейчас принц знал — огненный коридор приведёт его к Дрэз. И другого пути нет, только этот. Желудок скрутил спазм ужаса.

* * *

По городу текла факельная река. Люди кричали, и отголоски их рёва доносились даже до Холодного замка.

— Вам лучше уехать, Ваше величество, — заметил Фаэрт, неподвижно глядя на огненную реку.

— А вы? Что станете делать вы?

— Я тоже уеду.

— Оставите свой замок? Не сразитесь с мерзавцем, который…

— Нет.

— Почему? — она схватила его за плечи, заглянула в лицо. — Румпель! Ты бросишь королевство? Народ? Ты же знаешь, какой Дезирэ? Ты вот так просто бросишь всех во власть этого чудовища?

Он спокойно заглянул в её блестящие глаза. Безучастный. Невозмутимый. Холодный.

— Да.

— Ты не должен так поступать! — закричала Белоснежка.

— Не должен, — согласился Чертополох. — Но именно так я и поступлю. Мне наплевать. Я ухожу.

Развернулся и пошёл прочь. Белоснежка сжала кулаки и закричала в его удаляющуюся спину:

— Ты не можешь нас бросить! Не можешь! Это трусость! Это… это… Румпель!

Фаэрт не отозвался. Просто шагнул в стену.

* * *

Он шёл вперёд, прикрывая локтем лицо от жгучих языков пламени. Оно гудело вокруг, лизало его волосы и одежду, обжигало, словно сказочный дракон, но Марион шёл вперёд.

Там — она.

Маленькая, одинокая и преданная всеми. И им в том числе. В плену Холодного замка. И кроме него ей помочь некому. И он шёл, стиснув сердце и зубы. А потом упал. Пламя исчезло. Марион открыл глаза и тяжело поднялся, опершись о пол.

Высокие мрачные своды. Небо за стрельчатыми окнами начинает лиловеть. Стол со всякой дребеденью. И… она. Тоненькая, нахохлившаяся, словно воробушек, в жёлтом платье, которое в магическом свете блестит, словно золото. Маленькая, как у подростка, грудь. Довольно широкие для девушки плечи в сочетании с тонкой талией создают красивый треугольник. Принц помнил, что бёдра у девушки тоже не особенно развиты. Фигура подростка, не женщины. Но сейчас пышная юбка придавала объём и создавала иллюзию песочных часов. И тонкие, словно веточки, ручки. Марион помнил, какой лёгкой была Дрэз, когда он тащил её, перекинув через плечо. Сердце стиснула нежность.

— Воробей? — прохрипел парень недоверчиво.

Девушка оторвала взгляд от какого-то старинного фолианта и холодно посмотрела на его.

— Ваше высочество? Что вы здесь делаете?

— Дрэз…

Он пошёл к ней, как пьяный, не веря своим глазам. А затем счастливо рассмеялся. Упал на колено рядом с креслом, взял её ручки в ладони. Поцеловал пальчики.

— Ваше высочество? — безразлично удивилась она.

— Ты жива… Боже! Дрэз, уйдём отсюда поскорее. Я так долго тебя искал! Я был идиотом и…

— Я знаю. Что был идиотом.

— Как я мог не видеть, что ты — девушка? Как⁈

— Вы были увлечены другими. Ведь самое лучшее в нашей жизни, сынок, это бабская постель…

Марион покраснел. Счастливая улыбка сползла с его лица.

— Дрэз, прости меня, — сказал он серьёзно, — я был дураком.

— Ты был честным, Марион. А сейчас, обнаружив, что упустил одну из юбок, решил исправить ошибку?

Он удивлённо посмотрел на неё и только сейчас увидел то, что не заметил сразу. Сухой блеск холодных глаз (они показались принцу потемневшими, почти чёрными, из-за полумрака, наверное), твёрдую линию губ. От девушки словно веяло холодом. Перед ним была совсем иная Дрэз, чужая, ледяная.

— Что с тобой? — мягко спросил Марион, удерживая тонкие пальчики, пытающиеся выскользнуть из его ладоней.

Ледяные пальчики.

— Ничего. Правда жизни.

«Он её заколдовал», — понял принц. Ему стало жутко.

— Дрэз, я не любил твою сестру. Это был приворот…

— Я знаю.

— Знаешь? — потрясённо воскликнул он. — И давно ты знаешь об этом?

— Давно, — она задумалась. — Когда я пришла в Вечный замок, то Фаэрт забрал моё сердце. И я смогла всё проанализировать…

— Что⁈ — Марион вскочил.

— Сердце, — терпеливо повторила Дрэз. — Сначала он лишил меня совершенно всех чувств, но потом часть из них вернул. Но не любовь. И это стало благом. Прости, ты меня отвлекаешь. Я читаю очень интересную книгу, а Фаэрт скоро вернётся, и, возможно, не захочет, чтобы я её читала.

Принц уставился на неё.

Ему захотелось схватить её за плечи и сильно встряхнуть,