Отдай туфлю, Золушка! (СИ) - Анастасия Разумовская

не отказывать, но старались жить по средствам, на те деньги, что заработали выступлениями. Если, конечно, речь не шла о покупке лошадки, повозки и… ну да, шале.

— А Синди? — спросила я.

— А что Синди? Придворная жизнь милой Золушке совершенно вскружила голову. Сейчас же с твоей лёгкой руки пошла мода на рыжих. Все дамы словно с ума посходили. Все красят волосы хной. Так что Золушка пожинает плоды мужских восторгов и пока не может остановиться. Только ты не красься, очень тебя прошу. Сделай мне такое одолжение. У меня с некоторых пор какая-то фобия на рыжие волосы…

Я теснее прижалась к нему, захихикав.

Мы славно погуляли остаток лета и всю осень. После того, как Марион помог Гильому разобраться с делами. То пели вполне пристойные песни, то перебирали творчество российских рок-групп. По моим рисункам и объяснениям Марион даже заказал более привычную для меня гитару. Но когда начались первые заморозки, мой принц настоял на том, чтобы купить шале в горах. Маленький, уютный и очень тёплый. И это оказалось как нельзя кстати. Но… не сейчас.

— Ты скучаешь по нашей вольной волюшке? — спросил муж, вглядываясь в моё лицо и пытаясь понять, что означает моя сдержанность. — Не расстраивайся, уже месяца через три отправимся снова в путь…

— Знаешь, а мне тут нравится…

Рион наклонил голову набок, прищурился. Удивился:

— Ты хочешь тут остаться?

— Ну… Можно устроить харчевню, например. Или постоялый двор. Я буду варить постояльцам кофе… Ты — жарить рыбу. У тебя вообще очень вкусно получается готовить. Почему бы нам не отдохнуть от странствий года… три. Или четыре?

В его взгляде отразилось недоумение, а затем он вдруг стал как-то особенно внимателен.

— Три или четыре?

— Ну-у… Может и меньше, я пока не знаю… Как пойдёт.

— Ты же не хочешь сказать… — его голос вдруг резко сел.

— Понимаешь, такое случается, если не пользоваться…. Как ты его называл? Кондон?

Марион вспыхнул:

— Дрэз! Ты долго мне будешь припоминать все те глупости, которые я успел тебе наговорить?

Он всегда меня так называл, когда злился. Или смущался. А сейчас было то и другое. Я рассмеялась. Муж прижал меня к себе. Марион словно задался целью доказать мне, что он изменился, и с беспутной жизнью покончено. Когда-нибудь это пройдёт, и муж перестанет разговаривать со мной эвфемизмами, как с монахиней, вчера вышедшей из монастыря. И смущаться того, что супругам обсуждать совершенно естественно.

— А что такого-то? — лукаво уточнила я. Признаюсь: мне нравилось его смущать.

— Тебе не рано? Ты такая маленькая…

Я рассмеялась. Ткнулась в его шею, слыша, как бешено колотится сердце. Моё или его — я не знала.

— Рион, мы немножко поживём тут, — прошептала нежно, — а когда отправимся дальше, нас будет уже целая труппа.

Принц-бродяга расхохотался.

— Аня, — шепнул, защекотав дыханием ухо, — я думал, что удивлю тебя, но мои жалкие попытки устроить сюрприз с треском провалились перед твоей новостью. И всё же, посмотри.

Он отстранился, я прошла и увидела корзину, накрытую коротким стёганным одеяльцем. Присела рядом, подняла край… И громко взвизгнула от неожиданности. Толстый кремовый пушистый щенок потянулся, посмотрел на меня глазами-бусинками и лизнул нежным язычком руку.

— Ты же… ты же боишься собак? — прошептала я, обернувшись к принцу.

— Ну… надо ж когда-то начинать преодолевать свои страхи?

Марион улыбнулся.

Я завопила и бросилась на него, подпрыгнула, обвила ногами его бёдра, руками — шею, и прильнула к губам.

Мой самый лучший. Самый-самый! Бездомный скиталец, подставивший мне плечо.

Для полного счастья ещё бы вернуть Мари. Рапунцель, которая освоит науку и технику моего мира и, вернувшись, создаст электричество и бензиновый двигатель. А, значит, байки и электрогитары. Рано или поздно дети немного подрастут, и мы все вместе отправимся петь с далёкими птицами на край земли, туда, где корабли бредят Океаном. Потому что и в этом мире он есть. Я уже знаю.