Мерцающий огонь - Джулиана Маклейн

– Что за сообщение вы хотели мне передать?

Я вздрогнула от суровости, которая прозвучала в его голосе, от этого ледяного военного тона. На мгновение я растерялась. Но затем у меня словно гора с плеч свалилась. Он был жив! Он все еще ходил по этой земле. Его не убили и не взяли в плен, как я того боялась. И теперь, после нескольких безумных лет, мы наконец-то оказались с ним рядом. Сколько раз я представляла себе этот момент?! Момент нашего воссоединения.

Все, что мне оставалось, – припасть к его ногам. Признаться во всем и посмотреть, к чему это приведет.

– У нас ребенок, – в отчаянии сказала я. – Сын.

Мы с Людвигом уставились друг на друга. Его губы приоткрылись. В комнате повисла звенящая тишина. Он резко вздохнул, и на одно короткое прекрасное мгновение мы оба забыли о войне. В целом мире не осталось никого – только мы. Он был моим, а я – его.

Кляйн хлопнул ладонью по столу. Казалось, его позабавило это новое чудесное открытие. Мы с Людвигом вздрогнули.

– Она говорила, что это личное, но такого я уж точно не ожидал. – Кляйн повернулся на стуле и смерил Людвига, который наконец отступил от окна, оценивающим взглядом. – Вас что-то связывало с этой женщиной? – Кляйн протянул Людвигу мое удостоверение личности. – Как вы знаете, она шпионка. Здесь написано, что ее зовут Симона Брошье и что она из Бордо. Однако ее документы фальшивые, мы это установили. Вам известно ее настоящее имя?

Изучив мою фотографию, Людвиг вернул документы Кляйну:

– Да. Ее зовут Эйприл Хьюз. Она британка. Мы познакомились еще до войны. В Бордо. У нас была интрижка, но потом она вернулась в Англию. – Он выдержал пытливый взгляд Кляйна. – Она всего лишь певица из кабаре. Очень красивая, сами видите.

– Сегодня она заметно подурнела, – бессердечно усмехнулся Кляйн. – Но я догадываюсь, почему она могла показаться кому-то привлекательной – тогда. – Кляйн снова повернулся ко мне. – А теперь она утверждает, что у нее от вас ребенок.

– Это правда, – вмешалась я, не сводя глаз с Людвига. – Его зовут Эдвард, и он прекрасный мальчик. Радостный и улыбчивый. Он любит строить крепости из кубиков и играть на свежем воздухе.

Людвиг вздернул подбородок:

– Все это в прошлом, мадам, – сказал он, окинув меня высокомерным взглядом. – Вы ожидаете, что я поверю вам на слово, будто этот ребенок мой?

Я потрясенно выдохнула, чувствуя себя так, словно он с размаху ударил меня в живот.

– Конечно, он твой. У меня, кроме тебя, никого не было. Никогда.

Людвиг сверлил меня хмурым взглядом:

– Как долго вы уже во Франции?

– Почти месяц.

– И чем вы занимались здесь все это время? – Он сделал еще один шаг вперед. – С кем вы работаете?

От его резкого тона и тревожной направленности вопросов мои внутренности сжались в тугой узел.

А чего я ждала?.. Что он убедит Кляйна в моей невиновности и заберет меня отсюда? Нежно обнимет, вытащит из этого кошмара, отведет в безопасное место, где залечит мои раны, и попросит рассказать ему о нашем сыне?

В моих мечтах так все и было – но на этот раз я столкнулась с реальностью. Я была британской шпионкой в застенках парижского гестапо – а он стоял во главе нацистской воинской части.

Ошеломленная и обескураженная, я едва дышала – но никак не могла отогнать от себя отчаянную, упрямую надежду на то, что у него просто не было другого выхода. Вероятно, на самом деле ему было не наплевать, но он не мог признаться в том, что мы были по-настоящему близки. Не мог сейчас, на глазах у Кляйна.

Но наверняка я этого не знала… и не понимала. Взгляд его нежных голубых глаз, в которых я когда-то тонула, стал ледяным и твердым, как гранит. Я не могла прочесть в них ровным счетом ничего – как будто мы были незнакомы или, того хуже, словно он подозревал меня в непростительных деяниях против своего фюрера. И у Людвига были все основания так считать. О да, он, безусловно, понимал, что я правда стала британской шпионкой и сотрудничаю с французским подпольем, чтобы саботировать немецкую оборону.

Он знал это – потому что знал меня настоящую. Единственный во всем мире.

В его глазах начала закипать горькая злоба, и они показались мне совершенно незнакомыми. Они стали жесткими и холодными – словно скала или лед.

– Рассказывай, что тебе известно о Сером Призраке, – сказал он, переходя на «ты».

– Ничего.

Он придвинулся ближе – ужас дрожью пробежал по моей спине.

– Ты лжешь мне, Эйприл. Кто такой Серый Призрак?

Ко мне уже много лет не обращались по настоящему имени. Как долго я мечтала сбросить оковы своего притворства и снова стать той, кем была когда-то! Отринуть ложь! Но сейчас больше всего на свете я жалела, что не могу быть просто Симоной. Сильной храброй Симоной – а не плаксой, которая только что разрыдалась при виде своего бывшего возлюбленного.

– Ну же, – промолвил он тише и нежнее. – Если ты говоришь правду, если я могу быть отцом твоего сына, не лучше ли положить всему этому конец? Расскажи то, что нам нужно знать, – и мы с тобой уйдем отсюда вместе и все обсудим. Разберемся во всем. – Он заговорил еще тише. – Наверное, я смогу тебе помочь.

Кляйн молча наблюдал за нами.

– С кем ты работаешь? – вкрадчиво спросил Людвиг.

Я нахмурилась, но глаз от него не отвела:

– Ни с кем.

– Мы знаем, что это не так, – прошептал он. – Пожалуйста, Эйприл, сотрудничай с нами – чтобы я мог положить этому конец. Кто такой Серый Призрак?

Больше всего на свете мне хотелось верить ему – верить в то, что ему не все равно, что он просто хочет мне помочь. Возможно, ему и правда было не все равно – по крайней мере, не совсем.

Но я лишь горделиво вздернула подбородок:

– Я не могу ничего рассказать вам про Серого Призрака.

На одно мимолетное мгновение мне показалось, что я увидела в его глазах проблеск уважения.

А может быть, он просто принял мой ответ, потому что после этого повернулся к Кляйну и как ни в чем не бывало сказал:

– Ей определенно известно, кто такой Серый Призрак, но я знаю эту женщину. Она упрямая. И не сломается. Рекомендую вам отправить ее в Равенсбрюк. Поживет вдали от сына – может, и запоет по-другому. Но на это, конечно, потребуется время. – Сказав это, он направился к двери. На