Настоящий полицейский (СИ) - Прохоров Иван

– Зачем вы это делаете? – негодовал Бастион. – Он же хотел утащить Лотту!

Джавид отвесил ему пощечину.

– Я…

Джавид снова ударил его и с улыбкой устремил длинный палец в лицо Бастиону.

– Запрещено!

– Бастион, нам же помогают! – взволнованно сказала Лотта.

– Лотта, – Джавид укоризненно посмотрел на девочку, – тебя это тоже касается.

– Простите.

– Встань к столбу.

Лотту Джавид приковал с другой стороны, и теперь они с Бастионом стояли спиной друг к другу. В лицо Бастиону бил свет прожектора с ретрансляторной вышки, из-за чего он практически ничего не видел внизу.

– Твой Джавид та еще сволочь! – сердито произнес Бастион, когда они остались одни, прикованные посреди площади.

– Глупец! Он же спас нас обоих. – Обреченно сказала Лотта.

– От кого? От той навозной кучи?

– Странный ты…

– Кто они вообще такие?

– Это инспекторы из столицы, ищут какого-то преступника. Появились тут за день до тебя. Толстяк поселился на шахтерской станции, хотя это запрещено – там радиация. Он каждую ночь таскает туда какую-нибудь девчонку, и она больше не возвращается.

Тут до Бастиона начало доходить.

– То есть эта гора плоти, и урод с треугольной рожей имеют власть над Джавидом?

– Конечно!

– Он обязан подчиняться любым их решениям, как и все мы.

– Что за безумное место!

Лотта нервно засмеялась.

– Чего ты смеешься? – Бастион попытался поднять руки с подставок, но зазвеневшие цепи были невероятно тяжелы.

– Ты точно не из нашего мира…

Со стороны столовой приближались детские голоса и топот.

– Пригни голову, – сказала Лотта.

– О чем ты? – не понял Бастион.

– Сейчас узнаешь.

Как только на площади появились первые дети в Бастиона полетел камень. Ударил в живот, не очень больно, а вот следующий попал в лицо.

– Это еще что за херня?! – разозлился Бастион. Перед ним стоял парень, замахивающийся камнем. – Эй ты, ушлепок!

– Чудно балакает лягушатник! – засмеялся кто-то.

На Бастиона уже посыпался целый град камней со всех сторон и не оставалось ничего, кроме как пригнуть голову – защититься он не мог даже руками. Один из камней попал в рану на лбу, и она снова начала кровоточить.

По коротким вздохам за спиной и ударам в спину, он понял, что и в Лотту швырялись камнями. Продолжалось это безумие пару минут. Вскоре на площади появился Джавид, все мгновенно притихли и построились в две шеренги – мальчики и девочки отдельно. А когда Джавид сказал, что прикованных к столбу станет больше, если он услышит хотя бы слово, то над площадью воцарилась мертвая тишина.

Джавид всех посчитал и разбил на группы для завтрашних работ. Между прочим, Лотте и Бастиону тоже предстояло завтра работать – копать глину на восьмом участке у старой фабрики. После команды Джавида все разбежались довольно быстро, но в Бастиона напоследок прилетело еще два камня.

– Как ты, Лотта? – спросил Бастион, когда на площади снова стало тихо.

– Нога болит… Немного. Могло быть и хуже… В лицо не попали.

– Зачем они это делают?

– Те, кого приковывают к столбу, становятся изгоями… Но только на время наказания.

– Это неправильно…

– Это самое легкое наказание… Разве у вас такого нет?

– Ты же знаешь, я не помню…

Лотта грустно усмехнулась.

– Моя мать бывала в Бантико, – сказала она, – покупала у Деламаров сукно для женщин в нашей артели. Она запомнила, что в семье Деламаров было много детей. Больше десятка. Мать звали Терезой, как звали отца, она не запомнила, но хорошо запомнила, что он был африканцем.

– К чему это, Лотта?

– Бастион Деламар – твое имя. Но ты не похож на того, чей отец африканец.

Бастион повернул голову, но увидеть Лотту он не мог – видел только ее тень на земле в свете фонаря – она прислонилась к столбу, положив руки на подставки.

– На сломавшемся фургоне из Бантико на самом деле не было выживших. Их всех проглотила тьма. Она не отпускает тех, кто касается ее… Настоящий Бастион остался там. Кто же ты на самом деле?

Бастион прижал затылок к столбу и, глядя перед собой повторил вопрос Лотты про себя: кто ты на самом деле?

– Я не знаю, – наконец сказал он, – для меня это такая же загадка, как и этот странный мир, где только дети одногодки и взрослые уроды, и я не могу понять, кто из них хуже.

– Это наш мир… Край забвения и черных туманов.

– А почему забвения?

– Ты постоянно должен забывать прошлое. Но еще здесь делают кокс, добывают уголь и глину. В этом городе есть только глина – работа для детей среднего возраста, поэтому всех тринадцатилетних из соседних городков на два года отправляют сюда. Правда, новых детей почему-то уже давно не привозят. А последний фургон из Бантико не доехал… Фургоны часто ломаются, поэтому люди не любят перемещаться между городами. Раньше здесь работали взрослые. Добывали какую-то радиоактивную руду. Но это было очень давно. Более ста лет назад. Это место… вообще-то не самое плохое.

– Не самое плохое?

– До приезда этих инспекторов, здесь было спокойно и даже весело. У этого города есть свои особенности. Вот про эти железные кубы я слышала еще до приезда сюда. Таких нигде больше нет. Я думала это сказки, как и игры со временем.

– Что это?

– Это замки. Первый мэр этого города был изобретателем, он любил головоломки и для каждого здания сделал такой замок. Некоторые не могут открыть с тех пор, как он умер. И даже говорят, что он специально это сделал.

– Умер?

– Сделал сложные замки. – Голос Лотты стал выше, она пошевелилась. – Замки в церкви святого Филиппа, на старой конюшне, и на часовой башне не открываются.

– А что в них ценного?

– Возможно уже ничего. А раньше говорили, что часы на этой башне не просто часы. Тот, кто в определенное время посмотрит на них – вот как я сейчас, может переместиться во времени на минуту назад. Поэтому их остановили.

– Похоже на старые индейские сказки.

– Но такое случается.

– В мире забвения и черных туманов?

– Именно. И все это как-то связано с этим туманом. Хотя это не туман вовсе. Это какое-то вещество или даже… энергия. Она пытается бороться с этим.

– С чем?

– С несовершенством нашего мира. Он чем-то заражен.

Бастион закрыл глаза.

– Ты всю жизнь здесь живешь?

– Я из соседнего городка. Он похож на этот. Там добывают уголь. Он находится за тьмой.

– Чем же она так опасна?

– Из нее не возвращаются, но через нее можно проехать на фургонах. Поэтому они так дороги – особенно те, которые не ломаются. И поэтому, мы всегда прощаемся.

– Прощаетесь? С кем?

– С семьей и с теми, с кем успеешь сблизиться. Когда закончится средний возраст, нас отправят на добычу угля в Ивернес, там мы должны будем завести себе пару.

– А как же выбор?

– Какой выбор?

– Я не хочу добывать уголь и копать глину.

– Смешной ты…

– В этом мире есть места без джавидов, похотливых упырей-извращенцев и детей, похожих на злобных зверьков?

– Если и есть, то я хотела бы в них побывать. Я ведь была только здесь и в соседнем городке.

– И не было желания уехать?

– Как уехать? Без разрешения?

– Можно напоследок плюнуть в рожу тому, у кого надо спрашивать разрешение.

Лотта засмеялась.

– Глупый ты и наивный. Тебя ведь живьем сожгут за такое. Это только здесь почти нет стражников, и добрый Джавид.

– Ну, хорошо, Лотта, а если сбежать?

– Куда, если кругом эта тьма и ее становится все больше с каждым годом?

– Ну, вы же как-то перемещаетесь на машинах? В этом городе тоже такие есть?

– Есть.

– Те, что в гараже за эллингами?

– Да.

– Но ведь это же обычные допотопные грузовики. Такой можно угнать даже без ключа.

– Ты фантазер. Машинами умеют управлять только избранные.

– А что если нет, Лотта? Ты бы хотела попробовать?

Девочка вздохнула.

– Мечтать… вредно.

– Эх, я почти ничего не помню, но почему-то уверен, что эта фраза звучит по-другому.