Настоящий полицейский (СИ) - Прохоров Иван

Поднявшись по куче щебня, он положил ладони на холодный влажный край кузова, выглянул. Перед ним простирался дикий замусоренный сад с редкими деревцами, покрытыми серой пылью, похожими на карликовые яблони. Между ними хаотично в траве были разбросаны камни и доски. Слева утопала в молодой поросли платформа, с двумя ржавыми бочками-резервуарами, за ней – остов заброшенного здания в виде нагромождения разноразмерных кубов с высокими мозаичными окнами, над которым возвышалась конусовидная труба, выложенная из серых толстых неровных кирпичей.

Выбравшись, он спрыгнул на траву, огляделся. Единственный вагон стоял прямо на земле, наполовину погрузившись в нее своими непривычно-огромными ржавыми колесами. Позади тянулся фасад двухэтажной то ли фабрики то ли завода – от строения остался только фасадный каркас с вертикальной пожарной лестницей, ведущей в небо. Через узкие вытянутые окна с арочным закруглением просвечивало все то же грязно-серое полотнище.

Кругом тишина и пустота – ни зверей, ни птиц с насекомыми, ни людских голосов. И только слабый треск как будто вливался в правое ухо. И в воздухе витала неуловимая взвесь, от чего слегка рябило в глазах. Он пригляделся, и показалось, что вдали между деревьями что-то двигается. Он пошел туда через сад, который спустя пять минут показался ему бескрайним. Постройки позади стали крошечными, однообразный сад на мягком мху разбегался в невидные дали, а движение впереди – не то, какая-то поросль кустарников, не то стена, вдоль которой бродили тени – все оставалось далеким. Скучный пейзаж надоел, он глядел по сторонам и заметил в полусотне шагов в стороне невысокий столбик с грязно-белой табличкой. На вид она была очень старая, изъеденная ржой по краям с облупившейся краской, так что он едва различил начертанное на ней: «1850 сж».

Пройдя еще, ему показалось, что движение впереди – черный дым. Будто пожар единым фронтом пожирал куцый сад, но никаких запахов и жара не ощущалось. Подойдя ближе, увидел, что тьма впереди клубились, от нее отделялись густые серо-черные клочья, и небольшие пепельные вихры поднимались впереди, но в целом она выглядела ровной.

Она походила на безмолвный смерч, идущий сплошной стеной от небес до земли. Он остановился у новой таблички «1900 сж» – следующая табличка, которая вдали мелькала между деревьев, только-только потонула в этом странном черном тумане. Теперь до него было рукой подать, и хорошо видно, что он мало походил на дым. Скорее черная половина за лунным терминатором. Отсюда же заметно было, что идет она не ровным фронтом, а будто охватывает нечто большое по площади. Глядя как неказистое деревце опрокидывается в необъятную темноту, ему вдруг стало не по себе, и он поспешил назад.

Добравшись до вагона, пересек заросли высокой травы, вышел к постройкам заброшенной фабрики, которая оказалась не такой уж большой, за ней располагался внушительный пустырь, а дальше – узкая тропинка, нырявшая в небольшой перелесок. Он узнал ее, но остановился и посмотрел налево. То ли дело в треске, который вливался теперь в другое ухо, то ли в странных бликах, но он свернул туда, куда ходить ему запретили строго-настрого – к низкой башне, в окружении мертвых деревьев. Обойдя заброшенное здание, он увидел огромную гору, которая была первой в гряде, опоясывающей город. В горе располагалась пещера или как говорили – заваленный почти сто лет назад туннель, ведущий в шахты, где раньше добывали какое-то ценное, но очень радиоактивное вещество. Настолько опасное, что люди умирали на шестой день работы в шахте. С тех пор надобность в веществе отпала, шахту закрыли, а железную дорогу к ней опоясали тремя заборами с колючей проволокой, которая накрывала дорогу даже сверху. Дорога, правда, была совсем небольшой – пара сотен метров до тупиковой крытой станции с индийскими буквами, напоминавшей мини-вокзал или закрытое депо.

Он подошел к колючей проволоке со стороны горы, треск усилился, теперь ясно было, что он раздается из пещеры. Вход в пещеру был заколочен, но судя по всему очень давно – доски насквозь сгнили. Он присмотрелся к железной дороге – трава там не росла, видимо из-за радиации и хорошо были видны бурые от ржи рельсы. Ему показалось, что рельсы слишком узкие и высокие – странное дело, конечно, ведь сравнивать ему было не с чем. Он присел на корточки, присмотрелся и увидел, на внешней стороне выпуклую надпись на непонятном языке: बकरी का निशान.

– Бастион! – раздался за спиной крик.

Он встал, обернулся. На краю пустыря стояла стройная девчонка – в таких же шортах и рубашке, как у него. Она была явно рассержена.

– Что ты там делаешь?!

Он подошел к ней, заглянул в ее гневное миловидное лицо, и не смог сдержать улыбки. Нашивка на ее рубашке гласила: «ЛОТТА».

– Где ведро? – спросила она и взгляд ее поднялся выше – на его лоб. – Что случилось?

– Я ударился головой и кажется, потерял сознание.

Она шагнула к нему, и, прищурившись, посмотрела на его лоб.

– А это даже хорошо… – Сказала она задумчиво.

– Что я разбил голову?

– Дурак! Ты знаешь, что будет, если мы не выполним норму?

– Лишат премии?

– Ты точно повредился, – покачала она головой, – пошли!

Он пошел с ней к перелеску.

– Лотта, надо говорить: повредился головой.

Лотта окинула его недовольным взглядом.

– Куда мы идем?

– Куда… К доктору!

– Тут есть доктор?

– Да, только толку от него не жди, ему сто лет и он давно выжил из ума.

– Зачем же он нужен?

– Ну, ты совсем глупый, – расстроенно сказала она, – так у нас будет хоть какое-то оправдание.

– Лотта, это правда, а не оправдание.

Они миновали перелесок, и сразу вышли к яме, в которой ковырялись по плечи мальчик и девочка. Ровесники, но ростом ниже. Оба в такой же «скаутской» форме, похожие друг на друга – явно брат и сестра. Одинаково медлительные и смуглые. Даже улыбались они одинаково. У мальчика была нашивка «ЛИАНГ», у девочки «ЮМИНГ».

– Где ты его нашла? – спросил «Лианг».

– Говорила же – не надо его посылать – мы ничего не успели, – сказала «Юминг» со злостью швырнув лопатку на землю.

– Мы закончили, я попробую договориться с Джавидом. Бастион упал и разбил голову – видите?

Брат и сестра без энтузиазма взглянули на Бастиона и неохотно выбрались из ямы по выкопанным ступенькам.

– Осталось пятнадцать минут, даже трех ведер глины нет. – Сказала Юминг обреченно. – Нас накажут.

– Попробуем, – сказала Лотта, – только вы меня не подводите, слушайтесь меня.

– Ты старшая, Лотта.

– Почему у вас японские имена? – спросил Бастион, когда брат и сестра оказались перед ним.

– Это китайские имена, – сказал Лианг, но его сестра была острее на язык.

– А у тебя почему французское имя? – спросила она.

– Я могу быть французом, а вот вы на китайцев не похожи.

– А что имя Джон носят только англичане?

– Нет, но…

– Вот и заткнись, балбес! Ты всех подвел!

– Но вы-то тут причем, если виноват только я?

– Дурак ты… – Нахмурилась Юминг.

– Ладно, пошли! – Лотта была почти одного роста с Бастионом. Она повернулась и тихо сказала ему в лицо. – Только не вздумай говорить, что ты был возле нее.

– Возле пещеры?

– Тсс! К железной дороге запрещено приближаться, а про пещеру и думать забудь!

Брат и сестра немного отстали, Бастион с Лоттой приближались к небольшим постройкам: плотные ряды двухэтажных домов, за ними строение похожее на церковь, башня с часами, и красивый дом в колониальном стиле.

– Лотта, тебе когда-нибудь снились необычные сны? – спросил Бастион.

– Нет, – ответила она сурово.

Вдали показались дети в такой же форме – все лет тринадцати-четырнадцати, как они. Небольшими группами, они устало тянулись к двум одинаковым одноэтажным зданиям, на главной улице. Их четверка шла по побочной узкой улице, с однотипными двухэтажными домиками из странного желтого кирпича. Бастион пытался заглядывать в окна, но ничего не видел.

В конце улицы за деревьями обнаружился красивый небольшой дом с верандой и белым фасадом. Лотта указала на него, Бастион посмотрел на девочку и, заметив, как она напряглась, проследил за ее взглядом и увидел приближающегося к ним со стороны главной улицы загорелого крепкого мужчину в рубашке. Он широко улыбался, демонстрируя белые зубы.