Гордость и предубеждение - Джейн Остин

— Не хватать доходов! Но, мой дорогой мистер Беннет, — воскликнула его жена, — о чем вы толкуете? Ведь он имеет четыре или пять тысяч в год, — может быть, даже больше!

И, обратившись к дочери, она продолжала:

— О, моя дорогая, моя дорогая Джейн! Я так счастлива! Клянусь, я всю ночь не сомкну глаз! Я всегда говорила, что это должно случиться. Я так и знала, что этим кончится. Я была уверена, — недаром ты такая красавица! Я припоминаю, что как только я его в прошлом году увидела в Хартфордшире, я тут же подумала, насколько вы друг другу подходите. Это самый восхитительный молодой человек, которого мне приходилось встречать!

Уикхем, Лидия были забыты. Джейн бесспорно стала ее любимым ребенком. В эту минуту она ни о ком больше не думала. Между тем младшие сестры стали смотреть на Джейн как на источник возможных радостей в будущем. Мэри просила, чтобы ей разрешили пользоваться незерфилдской библиотекой, а Китти умоляла, чтобы каждую зиму в Незерфилде устраивалось по нескольку балов.

С этого времени Бингли, естественно, стал в Лонгборне ежедневным гостем. Он появлялся перед завтраком и уходил после ужина, если только какой-нибудь варвар-сосед, безусловно заслуживавший самой жестокой кары, не присылал ему приглашения на обед, от которого он не мог отказаться.

Элизабет теперь редко удавалось поговорить с сестрой, так как, пока Бингли находился в Лонгборне, Джейн не могла уделять внимания никому другому. Однако она была полезна каждому из влюбленных в часы вынужденной разлуки. В отсутствие Джейн Бингли всегда доставлял себе удовольствие, разговаривая о ней с ее сестрой. А Джейн, когда не было Бингли, стремилась к подобному же утешению.

— Я была так счастлива, — сказала она однажды вечером, — когда узнала, что ему не было известно о моем приезде в Лондон прошлой весной. Ведь я об этом даже не могла и подумать.

— А я об этом догадывалась, — ответила Элизабет. — Но как же это, по его мнению, могло случиться?

— Ах, это все — происки его сестер. Они не одобряли его знакомства со мной. И в этом нет ничего удивительного, если подумать, как легко он мог сделать выбор, более удачный во всех отношениях. Но когда они увидят, — а я верю в то, что они, в самом деле, это увидят, — насколько он счастлив со мной, они примирятся с его женитьбой и наши отношения снова станут хорошими. Правда, мы, конечно, никогда не будем друг для друга тем, чем были прежде.

— Это самая суровая обвинительная речь, — сказала Элизабет, — которую я когда-либо от тебя слышала. Добрая девочка! Мне, право, будет досадно, если я увижу, что ты снова станешь предметом фальшивой привязанности мисс Бингли.

— Ты только подумай, Лиззи, когда он в прошлом году уехал в Лондон, он, оказывается, уже был по-настоящему в меня влюблен. И если бы только не его уверенность в моем равнодушии к нему, он бы непременно вернулся.

— Он в самом деле допустил большую ошибку, но она делает честь его скромности.

Это, естественно, вызвало со стороны Джейн целый панегирик его застенчивости и свойственной Бингли недооценки своих прекрасных качеств.

Элизабет была рада узнать, что Бингли не рассказал ей про вмешательство друга, так как это могло бы, несмотря на величайшее великодушие и незлопамятность Джейн, все же бросить тень на ее отношение к Дарси.

— Я, несомненно, самое счастливое существо на земле! — воскликнула Джейн. — Ах, Лиззи, почему в нашей семье только мне одной выпало это блаженство? Как бы мне хотелось увидеть тебя столь же счастливой! Если бы нашелся другой такой же человек для тебя!

— Даже если бы ты мне предложила сотню таких людей, я все же не смогла бы стать столь же счастливой, как ты. Пока у меня не будет твоего характера и твоей доброты, я не достигну подобного счастья. Нет, нет, дай мне идти своим путем. И, быть может, если мне только очень повезет, мне еще попадется со временем второй мистер Коллинз.

События в Лонгборне не могли надолго сохраняться в секрете. Миссис Беннет позволила себе шепнуть о нем на ушко миссис Филипс, а та уже без всяких предосторожностей рассказала об этом всем меритонским знакомым.

Беннетов без промедления провозгласили самым удачливым семейством на свете, хотя всего несколько недель тому назад, — сразу после побега Лидии, — это злополучное семейство было вычеркнуто всеми из списков знакомств.

Глава XIV

Однажды утром, спустя неделю после обручения Джейн, когда Бингли и дамы семейства Беннетов находились в столовой,{83} внимание всех привлек шум экипажа. За окном они увидели проезжавшую по газону карету, запряженную четверкой лошадей. Для визитов было еще слишком рано, да и прибывший экипаж не принадлежал ни одному из соседей. Лошади были почтовыми, а карета и ливреи находившейся в ней прислуги никому не были знакомы.

Однако было очевидно, что кто-то приехал, и Бингли тотчас уговорил Джейн отправиться на прогулку, с тем, чтобы избавить себя от скуки при приеме гостей. Парочка удалилась, а три оставшиеся леди тщетно высказывали догадки о том, кто бы мог к ним приехать, когда дверь распахнулась и в комнату вошла леди Кэтрин де Бёр.

Все, разумеется, ждали какой-то неожиданности, но то изумление, которое они на самом деле испытали, превзошло их ожидания. И хотя миссис Беннет и Китти совсем не были с ней знакомы, даже они не были удивлены ее визитом так сильно, как Элизабет.

Войдя в комнату с еще более, чем обычно, бесцеремонным видом, леди Кэтрин ничем, кроме легкого кивка головой, не ответила на приветствие Элизабет и, не говоря ни слова, уселась в кресло. Элизабет назвала матери имя ее сиятельства, хотя последняя даже не попросила ее представить.

Миссис Беннет, будучи крайне польщена посещением столь высокой особы, старалась быть с ней крайне предупредительной. Просидев некоторое время в молчании, леди Кэтрин сухо спросила Элизабет:

— Надеюсь, мисс Беннет, у вас все в порядке. Эта дама, я полагаю, ваша мать?

Элизабет ответила утвердительно.

— А это, должно быть, одна из ваших сестер?

— О да, сударыня, — вмешалась миссис Беннет, радуясь возможности поговорить с леди Кэтрин. — Это — моя предпоследняя дочь. Самая младшая у меня на днях вышла замуж. А старшая гуляет где-то в саду с молодым человеком, который, я надеюсь, скоро станет членом нашей семьи.

— У вас здесь совсем маленький парк, — сказала леди Кэтрин после короткого молчания.

— Смею заметить, миледи, что хоть его, разумеется, не сравнишь с Розингсом, но он у нас все же гораздо больше, чем у сэра Уильяма Лукаса.

— Эта комната совершенно непригодна для того, чтобы проводить в ней летние вечера. Окна выходят на запад.

Миссис Беннет заверила ее, что комнатой не пользуются в послеобеденное время, и затем сказала:

— Могу я позволить себе осведомиться у вашего сиятельства о здоровье мистера и миссис Коллинз?

— В полном порядке. Я видела их позавчера вечером.

Элизабет предполагала, что теперь на свет должно появиться письмо, которое ей прислала Шарлот, так как это могло быть единственной причиной подобного визита. Однако письмо не появилось, и она почувствовала себя окончательно озадаченной.

Миссис Беннет чрезвычайно любезно предложила ее сиятельству что-нибудь закусить, но леди Кэтрин решительно, хотя и не слишком учтиво, отказалась. После этого, встав с кресла, она сказала, обращаясь к Элизабет:

— Мисс Беннет, там за газоном у вас, кажется, довольно живописные заросли. Я бы хотела их осмотреть, если бы вы составили мне компанию.

— Ступай, дорогая, — воскликнула ее мать, — и проведи их сиятельство по разным тропинкам. Надеюсь, они останутся довольны уединением.

Элизабет подчинилась. Сбегав к себе в комнату за зонтиком, она провела знатную гостью по лестнице. Проходя переднюю, леди Кэтрин открыла двери в обеденный зал и гостиную и, после краткого осмотра признав их вполне приличными, вышла из дома.

У подъезда продолжала стоять ее карета, внутри которой Элизабет увидела знакомую камеристку ее сиятельства. В полном молчании они шли по гравиевой дорожке, которая вела к зарослям. Элизабет твердо решила не начинать разговор с этой особой, сегодняшнее поведение которой казалось более, чем обычно, наглым и оскорбительным.

— И я могла когда-то находить в ней нечто общее с ее племянником! — говорила она про себя, всматриваясь в лицо спутницы.

Как только они вошли в заросли, леди Кэтрин приступила к разговору:

— Вы не можете недоумевать по поводу причины моего приезда. Эту причину вам должны подсказать сердце и совесть.

Элизабет посмотрела на нее с искренним изумлением.

— Вы, право, ошибаетесь, сударыня. Я совершенно не понимаю, чему я обязана этой честью.

— Мисс Беннет, — продолжала ее сиятельство разгневанным тоном, — вам следовало бы знать, что я не позволяю с собой шутить. Но если вы вздумали быть со мной неискренней, то меня вы на этот путь завлечь не сможете. Мой характер всегда славился откровенностью и прямотой, а в подобном деле я и подавно от них не отступлюсь. Два дня тому назад до меня дошло известие, которое меня крайне разгневало. Мне было сообщено, что не только ваша сестра готовится весьма выгодно выйти замуж, но что и вы, мисс Элизабет, по-видимому, собираетесь вскоре после того соединиться узами брака с моим племянником, мистером Дарси. Я, конечно, понимаю, что все это — гнусная выдумка. И хотя я не унижу моего племянника, даже предположив, что это может быть правдой, я все же решила незамедлительно приехать сюда, чтобы вы сами смогли узнать от меня, как я к этому отношусь.