Король должен умереть. Книга вторая - Леонид Сиротин

Согне, хотя свинцовое небо и промозглая сырость напоминали мир гильдеров-оружейников. Над горизонтом восходил набухший штормами диск газового гиганта — такого соседства Согн не знал.

«Тиндагол», — подумал Ларк. Он опустил глаза и посмотрел на свои маленькие бледные руки — руки ребенка, мальчика, которого еще не зовут ни Арт, ни Арктурианин. Увидел, что на левом запястье у него пока нет метки ведьмы, ошибочно решившей, что он капсульник, лишенный дельта-гена.

Он вспомнил, что ведьму зовут Игрейн и она капитан беглого титана «Атлант», враг Сестер из таинственного общества Искателей Грааля. Но мальчик, живущий на Тиндаголе с матерью и сестрой, еще не мог этого знать. Его встреча с Игрейн, которая навсегда изменит жизнь раба с четвертой Арктура, еще не состоялась.

Как только Ларк подумал о сестре, он услышал тонкий голос, который позвал мальчика по имени. Он поднял глаза и увидел ее, выходящую из-за угла хижины.

— Эй, Цапля! — крикнул он высоким детским голосом.

Чужая память мешалась с собственными воспоминаниями скриптора. Он знал, что девочку, сестру Арта, зовут Илина. Что брат придумал ей прозвище, когда она вдруг вытянулась на полголовы выше него, хотя была старше всего на год. Ставшее внезапно коротким единственное платье перестало прикрывать острые птичьи колени, чего Илина отчаянно стеснялась.

На Тиндаголе не водились цапли, но мама рассказывала, что до их рождения она жила в очень большом доме, почти дворце, и там был сад с настоящим прудом. На берегу пруда жили они — тонконогие птицы с длинными клювами, которыми цапли ловили лягушек. Если бы не лягушки, которых Илина представляла чем-то похожим на мерзких огромных улиток, водившихся на их луне в изобилии, прозвище, придуманное братом, не было бы таким обидным.

— Я тебя стукну, — мрачно пообещала ему Илина и погрозила маленьким крепким кулачком, который, как он хорошо знал, очень больно втыкался под ребра.

—Цапля! Цапля! Цапля! — восторженно закричал мальчик, в теле которого прятался скриптор Ларк, и побежал прочь, а сестра бежала за ним по улице, пока не догнала возле домика ремонтника Гентора.

Здесь она схватила его за плечи и с недетской силой опрокинула на землю. Нависла над братом, упирая руки в бока, и спросила:

—Будешь еще обзываться?

Мальчик смотрел на нее снизу вверх, в ее остроносое (еще одна причина обижаться на прозвище) лицо, которое соседки находили таким похожим на лицо их матери. Очень светлые, такие же, как у него, волосы, липли ко лбу, и Илина раздраженно сдувала их, оттопыривая нижнюю губу. «Совсем она не похожа на маму, — подумал он, — мама красивая, а Цапля вообще нет».

— Буду, — пообещал он и пнул Илину под коленку, за что тут же получил носком ботинка в бок.

Мальчик взвыл и выругался, сказав очень грубое слово «ччерк», подслушанное, когда старшина Медаф распекал недавно шахтеров за упавшую выработку.

— А ну, прекращай валяться и вставай, — строго сказала сестра и, правда, стала похожа на мать. — Все штаны и куртку испачкал, а мама их только постирала. Вернемся домой, скажу ей, как ты плюешь на ее труд. И что ругаешься, тоже расскажу.

От такого предательства мальчик возмущенно задохнулся и, поднимаясь на ноги, угрюмо сказал:

— А я тогда расскажу, как ты с рыжим Лотом и старшаками ходила в Мертвый Лог и как вас там чуть фиолетовые жуки не сожрали.

Он по глазам Илины видел, что та размышляет, не стукнуть ли ей его еще раз, но она только сказала, злобно раздувая ноздри:

— Того, кто маме врет, известно — ведьмы заберут.

— Не вру! — крикнул он. — Не вру! Ты вообще в Лота влюбилась, Цапля! Все знают! А-а-а-а-а!

Илина сделала то, что получалось у нее еще лучше, чем бить и пинаться — вцепилась брату в волосы. Молча и ожесточенно она потащила его в сторону ветряка, у которого они встретились.

—Га-а-а-а-дин-а! — мальчик не удержался и заплакал, больше от бессилия, чем от боли. — Тебя! Тебя ведьмы заберут!

Внезапно пытка прекратилась. Илина выпустила его волосы и застыла. Арт отскочил на несколько шагов назад, вытер рукавом лицо и с недоумением посмотрел на сестру. Она смотрела куда-то ему за спину, ее глаза округлились, светлая кожа уроженки системы Арктура стала еще бледнее, чем обычно. По всей улице люди выбегали из домов. На порог своей хижины выскочил Гентор, сжимая в руке самодельную рацию.

—Летят! — крикнул он, кривя рот в злобной гримасе.

Другие жители поселка подхватили его крик. «Летят! Летят!» — неслось со всех сторон.

Взгляд мальчика обратился к горизонту. За спиной он услышал, как жена Гентора сказала Илине, чтобы они скорее бежали к матери. Их жилище, маленькая пристройка к дому их хозяина, торговца Гора Лоиса, было недалеко, в пяти минутах ходьбы.

—Пойдем, — сказала Илина, дергая брата за руку. — Нам надо быть с мамой.

Мальчик не двигался, как будто прикованный к месту тем, что увидел.

Черную пирамиду, восходящую над горизонтом.

Титан ведьм, прилетевших собирать талью.

— Так и думал, что найду вас здесь, — услышал Ларк.

Он остановил воспроизведение сна-воспоминания, записанного мемоимплантом. Моргнул и сфокусировал взгляд на человеке, стоявшем перед его столиком. Светлые волосы, белый мундир контрразведки и самая запоминающаяся деталь — разные глаза, зеленый и серый.

—Доброе утро, корпус-командор, — поздоровался скриптор.

— Я же говорил: для вас просто Увейн, — офицер сел напротив Ларка и сказал, кивнув на его поднос. — Вижу, вы меня опередили с завтраком. Составите компанию, пока я буду наверстывать?

— С удовольствием, — искренне сказал Ларк.

Он действительно был рад видеть контрразведчика, единственное, кроме короля, знакомое ему лицо на «Пендрагоне». К радости примешивалось любопытство. Ларк понимал, что их встреча не случайна, а слова «так и думал, что найду вас здесь» — просто дань вежливости. Корпус-командор Увейн, вне всяких сомнений, мог отслеживать перемещения Ларка по кораблю через системы наблюдения и с помощью внедренных в комм-браслет скриптора сторожевых программ.

«Если Увейн меня искал, то не ради светской болтовни за завтраком», — решил скриптор. Однако контрразведчик ничем не выдавал своих истинных мотивов. Он заказал дроиду-официанту овсяную кашу на соевом молоке, ягоды, овощной салат и зеленый чай. Извинился перед Ларком и коротко поговорил по браслету, не включая изображение собеседника. Диалект, на котором общался Увейн, был Ларку не знаком и