Договор с вампиром - Джинн Калогридис

Я опоздал. С губ Ласло сорвался последний стон, больше похожий на кошачье мяуканье, и кучер затих навсегда. Собравшись с духом, я посмотрел на убийцу и его жертву. Тело Ласло безжизненно висело во все еще поднятой руке Влада; выпученные глаза кучера бессмысленно пялились в пространство, из раскрытого рта вывалился распухший язык. Пальцы В. так сильно впились в шею покойника, что я удивился, как они не прорвали кожу.

Двигаясь на четвереньках, я пополз прочь от всего этого кошмара и даже не обернулся, когда тело Ласло с глухим стуком ударилось о каменный пол. Я страстно хотел убежать от самого себя, от своего сознания, оказаться вместе с убитым кучером во тьме, где нет ни слов, ни мыслей, ни ощущений. Я полз, пока не свалился в проеме двери, ведущей во внутренние покои. Прижавшись пылающей щекой к холодному камню, я почувствовал, что силы оставили меня. Я хотел остаться здесь, в темноте, и ни о чем не думать... И вдруг заметил впереди узкую полоску света. Любопытство заставило меня вытянуть шею в поисках его источника.

На миг меня ослепила яркая белая вспышка, которую сопровождал... негромкий женский стон. Я сразу же подумал о своей несчастной Мери, и сердце у меня бешено заколотилось. Держась за дверной косяк, я с трудом поднялся на ватные ноги и двинулся в сторону источника звука. Мое сердце переполнял ужас.

Сначала я попал в крохотную и довольно странную переднюю, одна из стен которой частично загораживала дальнейший проход. Получалось, что даже если дверь в эту переднюю случайно оставалась открытой, находившиеся в "тронном зале", заглянув в проем, не видели ничего, кроме глухой стены. Чтобы пройти дальше, нужно было сделать несколько шагов вправо. Там стена заканчивалась, и взору представала еще одна комната. Я не стал туда входить, а остановился возле самой границы темноты и света.

Комната была раза в три меньше "тронного зала". Она не имела ни окон, ни вентиляции. Как и в семейном склепе, здесь пахло камнем, землей и тлением. Помня о вспышках, которые видел, лежа на пороге маленькой передней, я ожидал, что эта комната будет хорошо освещена. Однако я ошибся: тусклого света едва хватало, чтобы различить очертания двух стоящих рядом абсолютно черных гробов. Один из них был заметно больше, и его украшало знамя с изображением крылатого дракона. Рассмотреть второй гроб я не успел. Моим глазам предстало более впечатляющее зрелище.

Перед гробом стояло создание с лицом девочки-школьницы и цветущим телом молодой женщины. Я сразу понял, что вижу юную супругу покойного герра Мюллера. Платье на ней было расстегнуто и приспущено к талии. Голова фрау Мюллер склонилась набок. Как и фарфоровая кукла, ее хозяйка оказалась брюнеткой. Длинные волосы струились по перламутрово-розовым плечам, частично прикрывая грудь. Но ее нежная кожа блекла в сравнении с белоснежной, мягко сияющей кожей другой женщины, стоявшей рядом с ней.

Этой красавицей была моя сестра. Она не успела сбросить погребальные одежды, в которых я видел ее в склепе. Но на ней они обрели элегантность бального платья. Припав губами к розовой шее фрау Мюллер, Жужанна нежно сосала ее кровь. Одной рукой она обнимала немку за талию, другая, сложенная чашей, находилась чуть ниже пышной груди несчастной жертвы. Прядь иссиня-черных волос Жужанны ниспадала со лба и терялась в складках одежды фрау Мюллер, напоминая струйку темной крови.

За спиной Жужанны, у стены, стоял алтарь высотою в половину человеческого роста. Он был покрыт черной материей. Стоявшая на алтаре черная свеча освещала разложенные там предметы: золотую чашу, серебряный нож с черной, испещренной письменами рукояткой и перевернутую каменную пентаграмму[37].

Лицо фрау Мюллер ничего не выражало, словно она находилась во сне. Алые губы были чувственно изогнуты. Чуть запрокинув голову, она тихо стонала. Похоже, женщина испытывала одновременно боль и наслаждение.

Я довольно шумно вздохнул, отчего глаза сестры сразу же открылись. Фрау Мюллер вскрикнула и дернулась – на этот раз явно от боли и страха. Однако ее сопротивление было вялым – она по-прежнему оставалась во власти чувственного экстаза и не открывала глаз. Будто предугадав короткую вспышку сопротивления, Жужанна сильно сдавила ей грудь, после чего взглянула на меня.

Губы, подбородок, даже шея сестры были перепачканы ярко-красной кровью. Кровь струилась и из двух маленьких ранок на шее немки. Один алый ручеек стекал по ее груди прямо в подставленную руку соблазнительницы, другой, пока сестра не подняла голову, пропадал у нее в волосах.

Восставшая из гроба Жужа смотрела на меня горящими глазами. В них не было ничего, кроме животного голода, а взгляд полыхал свирепостью львицы, кровавому пиршеству которой осмелились помешать. Сестра не узнала меня; ни на лице, ни в глазах не мелькнуло даже проблеска каких-то человеческих чувств. Должно быть, она сочла меня вполне безвредным и потому сразу же вернулась к своей жертве. Блеснули острые зубы; я видел, как они вонзились в шею немки и углубили ранки. Фрау Мюллер отчаянно завопила и забилась в руках сестры, но Жужанна уже приникла губами к ранкам и начала сосать кровь.

Фрау Мюллер мгновенно затихла.

Первой моей мыслью было броситься спасать эту живую куклу. С прежней Жужанной я легко бы справился. Но я уже прочувствовал на себе силу вампира и потому решил вернуться в зал и отыскать оброненный револьвер. Меня остановила чья-то рука, опустившаяся на плечо.

– Аркадий, не мешай ей.

Я оглянулся. Рядом стоял В. – уже не карающий ангел, а совершенно обыкновенный живой человек, говоривший со мной отцовским голосом и глядевший на меня отцовскими глазами. В правой руке он держал отцовский кольт.

Не раздумывая, я вырвал у него оружие и бросился к сестре. Жужанна продолжала свое страшное пиршество, обняв жертву обеими руками. Я подбежал сзади и приставил холодное дуло револьвера к шее сестры так, чтобы выстрел не задел немку.

– Жужа, умоляю тебя, прекрати!

Жужанна продолжала пить кровь своей жертвы.

Она лишь негромко зарычала и чуть приоткрыла глаза. В них я увидел чувственное наслаждение, звериную сытость и надменное отсутствие страха.

– Ради всего святого, остановись! – закричал я, хотя прекрасно знал, что все мои просьбы напрасны.

Я сомневался, что револьвер окажется действенным оружием против вампирши, но все-таки нажал курок... Раздался выстрел. Отдача отбросила мою руку назад, от едкого порохового дыма у меня защипало в горле и в носу, глаза начали слезиться.

Жужанна пошатнулась. Прекрасное лицо исказилось от ярости, однако ее руки по-прежнему крепко держали жертву. Дым рассеялся. В шее сестры зияло черное отверстие, оставленное пулей, и из него хлестала ярко-красная, горячая кровь. Не ее кровь, а несчастной немки.