Сын Солнца - Ольга Елисеева

На этом битва не закончилась, но где-то в отдалении послышался звук рожка. Потом собачий лай, заглушенный не то расстоянием, не то снегом. Сквозь подушку метели к дерущемуся выскочил лохматый пес ростом с теленка. За ним второй и третий. А там собаки хлынули на поле боя, как из рога изобилия. Свора, вероятно, была натаскана на волков. Не тронув человека, псы с остервенением бросились на серых разбойников и стали рвать их на части.

Серебряный Лист не без труда отполз в сторону. Потом с еще большим трудом поднялся. Его правая нога была прокушена во многих местах, левой он вообще не чувствовал. То ли отморозил, то ли затекла. Идти в таком состоянии не стоило, но в голове у разбойника стучала мысль, что встречаться с хозяевами своры для него еще более опасно, чем с волками. Он сделал шаг, еще один, приволакивая ногу и расставив руки, как циркач на канате.

— Ваше высочество!

Серебряный Лист со всего размаху врезался во что-то твердое, теплое и скрипучее. В белой пелене бурана ничего нельзя было разглядеть. Но те, другие, по ту сторону снега, знали его, видели и радовались находке.

— Идите скорее! — кричал молодой голос. — Он здесь! Принц Ахо нашелся!

Из тумана Серебряного Листа схватили две крепкие руки и буквально вдернули в теплый людской круг. Твердым было чье-то плечо, теплым — мех, а скрипучей — кожа грубых нагрудников с металлическими пластинами.

— Мы ищем вас уже несколько часов! — звучал над ухом беглеца раздраженный голос. — Что случилось? Где вас носило?

Эти люди и впрямь были уверены, что он их принц. Серебряный Лист не возражал, он слишком устал и замерз. Сзади ему на плечи рухнула накидка из лисьего меха, ее тяжесть сразу потянула беглеца к земле. Его подхватили с двух сторон под локти и повели к всхрапывавшим неподалеку лошадям.

Ярл Хёгни и еще несколько человек склонились над трупами волков. Их было четыре. Остальные удрали, почуяв приближающуюся свору. Бьерн удивленно разглядывал обезображенные тела хищников.

— Никогда бы не подумал, что Ахо способен на такое, — с сомнением протянул он. — Одним ножом…

— А может быть, вы просто плохо знали наследника? — К ярлам подъехал ухмыляющийся Огмис. Его глаза оставались холодными и внимательными. — Уверяю вас, принц себя еще покажет. И в самое ближайшее время.

— Тут что-то не так. — Хмурый Хёгни преградил вёльву дорогу. — При всем моем почтении… Если это принц Ахо, то кто же тогда сидит в кере у Лодброка? Кого мы схватили по вашему приказу?

Старец раздраженно дернул головой. Он не любил давать прямые ответы на прямо поставленные вопросы.

— Вам надо знать только, — процедил отшельник сквозь зубы, — что это наследник гиперборейского престола. Идите и служите ему.

Серебряного Листа с трудом довели до лошадей. Он потерял сознание, воины подняли свою счастливую находку в седло, крепко связали ноги под брюхом коня и повезли, поддерживая с двух сторон.

В лагере встретили известие о находке принца со смешанным чувством облегчения и печали. С одной стороны, именно его и искали. Теперь можно было ехать домой. С другой… лучше б он сгинул в этих снегах, атланский лизоблюд!

Серебряный Лист пришел в себя на третьи сутки. Он открыл глаза, болезненно прищурился и попытался повернуться. Первое, что ощутил беглец, был чистый запах собственного тела. Его, оказывается, помыли. И перевязали.

Драка с волками не прошла даром. Поворачиваться с боку на бок теперь было трудновато. Принц сдавленно закряхтел, и немедленно на этот звук из угла палатки повернулся какой-то рыжий, молодой, возившийся с травами. Он отшвырнул пестик, метнулся к кровати и выжидающе уставился в лицо Серебряного Листа.

— Привет, — сказал ему тот. — Твоя рожа мне знакома.

«Ну вот, — уныло подумал Лаге, — сейчас вспомнит, что я его оруженосец и вмажет мне как следует, чтоб быстрее шевелился!» Ему Огмис тоже не посчитал нужным объяснить происходящее. Сам юноша никогда бы не осмелился задавать вёльву вопросы. Он знал только, что сначала принял участие в похищении собственного хозяина, а потом старцы привезли нового — очень странного, — и терялся в догадках. О сыновьях Алдерика Лаге было известно нечто такое, о чем он боялся даже думать…

Между тем спасенный принц вовсе не собирался драться. Он мучительно теребил остатки памяти, вспоминая, где видел этого долговязого парнишку.

— Я Лаге, ваше высочество, — подсказал тот, — я вам служу.

— Ну, раз служишь, дай воды, — потребовал Серебряный Лист.

В это время полог шатра распахнулся и в палатку влетел Венсельм. Он был вне себя от восторга, что господин нашелся. Исчезновение наследника не сулило ему ничего, кроме внезапного окончания райской жизни. Те же заботы, та же кровь и грязь, как у других. Переносить такое было выше его сил.

— О мой прекрасный хозяин! — Юноша рухнул на колени у ложа принца и принялся покрывать звонкими поцелуями его забинтованные руки. — Говорят, вы сражались с волками. Вы герой! Герой! Это точно.

— Э-э-э, — с нескрываемым отвращением выдавил из себя Серебряный Лист. — Что ты меня лижешь? Я… я не люблю мальчиков!

Последние слова повергли в смущение не столько Венсельма, который не сразу понял их смысл, сколько Лаге. «Ну и ну! Кто бы говорил! — хмыкнул тот. — Для кого задница Венсельма — главная святыня мира?»

— Эй! — Принц забился в дальний угол кровати и натянул одеяло до подбородка. — Я, конечно, многого не помню, но если ты, смазливыи, так предан мне, как говоришь, то почему я вчера в поле видел рыжего, а не тебя? Ведь тебя не было среди тех, кто меня искал, не так ли?

— Но, — Венсельм обескураженно боднул головой: он не понимал ни тона, ни хода мыслей хозяина, — ведь вы сами всегда приказывали мне беречь кожу. Как же я выйду в такой мороз?

Серебряный Лист пожал плечами и тут же поморщился от боли в недавно перевязанных ранах.

— Вали отсюда, прыщ, — с досадой бросил он пажу. — Рыжий меня нашел, пусть он и останется, я ему доверяю.

Лаге, который вновь принялся перетирать сухие листья подорожника с паутиной, во второй раз выронил пестик. Впервые в жизни его заслуги поставили выше кривлянья Венсельма. «Если правда то, что говорит Огмис, здорово же шарахнуло хозяина! — подумал он. — Жаль будет, когда принц придет в себя».

— Я просил пить. — В голосе Серебряного Листа прозвучали властные нотки.

Лаге тотчас подал ему чашку. «Странно, — думал беглец. — А я еще считал себя каторжником!»

Все это — и повиновение окружающих, и богатая обстановка, и право командовать — было смутно знакомо ему. Как будто он обладал ими, но ненадолго лишился.

— Где мы?

— Недалеко от Ньорда, господин. Как только вы сможете ехать, тронемся в Асгард.

Ньорд? О да, Ньорд он помнит. Гнусная дыра! Они еще заставляли его рыть канавы! А вот Асгард — что это? Где находится?

Ничего этого вслух Серебряный Лист, конечно, не произнес. Вряд ли стоило смущать оруженосца своим беспамятством. Тут нужен кто-то постарше и поумнее. Словно в ответ на его мысли полог шатра откинулся и внутрь шагнул Огмис.

Он присел у складной деревянной кровати принца и положил ему руку на лоб. Пират инстинктивно стряхнул ее. Он не считал, что вёльв ему друг, и не хотел делиться с ним тревогами.

— Давай-ка ты расслабишься, — посоветовал старик. — Ляжешь обратно на подушки, закроешь глаза, а я расскажу тебе, что это за земля и почему здесь творится всякая чертовщина.

Серебряный Лист не возражал. Лишние знания не помешают, особенно в его положении.

— Это место зовется тропой Локки, — начал гость. — Был в древности такой демон. Люди боялись его и приносили ему в дар своих первенцев. Он то ли поедал их, то ли уносил с собой, никто не мог сказать точно. Но на время оставлял всех в покое. А потом приходил вновь, и вновь здешние жители должны были расплачиваться человечиной.

Принц прижал пальцы к вискам. Рассказ Огмиса был ему чем-то знаком, хотя он мог поручиться, что слышит о Локки впервые.

— У него были тысячи имен, и каждому он являлся под своим, — продолжал старец. — Но узнать его можно было легко, потому что он всегда требовал одно и то же. Как и другие существа его племени. Человеческая кровь питает их и придает силы для выживания в этом мире. Земля создана не для них, но они мечтают угнездиться здесь навсегда. Ибо то место, где они обитают постоянно, — настоящий ад.

Серебряному Листу стало жаль делиться землей с каким-то сбродом. Иногда при взгляде на ломкие волны океана или на зеленое море лесов, он думал: «Чуден мир!» И не знал, к кому обратить свое восхищение. Во всяком случае, не к богам — захватчикам, пришлецам, обжорам! Они, как жирные лемурийские торгаши, норовили обмануть простаков, подсунуть залежалый товар и заставить платить втридорога за сомнительные услуги.