Избранные произведения - Пауль Хейзе

— Пустяки! — равнодушно ответил Конрад. — На войне как на войне. Я выгляжу точно так же, как и мои товарищи. Ни у кого нет повода стыдиться друг друга.

— Ну уж извини, — не соглашалась сестра. — Твои товарищи так не выглядят! — и показала ему рукав, болтавшийся на клочке ткани.

Конрад засмеялся.

— Ну тогда принеси мой старый мундир, он скроет все недостатки. — А как дела у матери? Ее еще нет дома? Она что-нибудь знает? Что мать скажет по поводу всего, что произошло? Постарайся первой сообщить ей об этом. Ты умеешь подать все так, что не возникнет никаких двусмысленностей. Скажи ей, пусть не печалится. Ей со мной будет хорошо, как, впрочем, и отцу. В общем, они будут жить как король с королевой в конце сказки, ни дать ни взять. Передай ей мои слова.

И вот зазвенели бокалы, начался банкет. Люди чокались друг с другом, желали здоровья, с удовольствием шутили и, чтобы вновь насладиться славной победой, вспоминали отдельные эпизоды происшествия в танцевальном зале. Эти эпизоды теперь, средь праздничного ликования, производили смешное впечатление. Конрад тихо подходил то к одному, то к другому, успевал пригубить рюмку, некоторых похлопал по плечу, еще раз теперь уже от своего имени пожал руки всем пожарникам, кроме Лёйтольфа и вахмистра, которые и без того были частью его существа.

— Эй, музыканты, присаживайтесь к нам! Кто сегодня не на моей стороне, тот меня оскорбляет!

— Пусть они нам все-таки что-нибудь сыграют! — задорно заявила Жозефина. Ее предложение нашло всеобщую поддержку, так что музыканты неторопливо извлекли свои инструменты. При виде их настроение присутствующих сразу заметно поднялось.

— Ну, Катри, куда же подевался дьявол, который сидел на крыше? — так и вертелось на языке у Конрада. Он огляделся, ища девушку. Но Катри нигде поблизости не было. Только теперь он заметил, что она отсутствует уже довольно долго и даже не поздравила его. Озираясь по сторонам, Конрад наконец нашел ее возле кегельбана. Прислонясь спиной к стене холла, Катри сидела неподвижно на скамейке, словно собираясь сфотографироваться. Руки она сложила на коленях, глаза твердо направила на него, будто хотела попасть в цель. Когда он ее увидел, Катри тотчас же отвела взгляд. Однако когда Конрад снова взглянул на нее, она опять неотрывно смотрела на него. Во всем ее облике была теперь какая-то мягкость; девушка была так не похожа на прежнюю несгибаемую Катри. Конрад понял, что эта мягкость, эта нежность адресовалась ему, только ему, ему одному. Сердце молниеносно подсказало об этом разуму. Сначала он опрокинул в рот рюмку вина, а потом направился прямо к ней.

По дороге его окликали, но он не остановился.

Только швейцар назойливо преследовал Конрада по пятам, согнувшись в поклоне и теребя в руках фуражку:

— Господин хозяин, они опять собираются внизу у виноградника.

— Кто?

— Ваггингенские.

Конрад небрежно пожал плечами и продолжил путь. Но швейцар не отпускал его.

— Господин лейтенант, они помирились между собой — верхние с нижними. Они хотят вас обмануть.

— Пока еще светло, а вернуться незамеченными трудно.

— Не обижайтесь, хозяин, но они собирают камни возле виноградника и поклялись вам отомстить, в особенности вам. Не стану повторять, чем они вам грозили…

— Ну, если речь идет об одном только злом умысле, то они бы давно уже сжили меня со свету. Но коль угрозы касаются меня, я здесь и начеку. Хватит об этом.

— Теперь, когда вы стали хозяином, я, наверное, потеряю свое место в «Павлинах»? Или вы еще на недельку дадите мне испытательный срок? Я буду стараться изо всех сил.

— Об этом поговорим завтра, — ответил Конрад и махнул рукой.

Катри застыла, будто статуя, когда он деловито поспешил к ней.

— Ну, Катри, — пошутил Конрад, — где же тот дьявол, который сегодня утром сидел на крыше? Наверное, по громоотводу отправился в ад, где ему и место. Как видите, храбрые мужчины — всегда самое лучшее средство против дьявола. Но чтобы навеки заказать ему сюда дорогу, я хочу ввести в дом доброго гения, доброго духа — вы понимаете, кого я имею в виду? — А так как дыхание ее затрепетало, словно чайка над бурным морем, он прямодушно протянул ей руку.

— Катри, сегодня торжествует все самое хорошее. Давайте себя сразу свяжем и обяжем!

— А что подумает обо мне ваша сестра? А ваша мать? — запинаясь, пробормотала она, вставая с места и стыдливо отворачиваясь от него.

— Пусть думают что хотят! — рассмеялся Конрад. — Я теперь независим и ни перед кем не отчитываюсь. — И он быстро схватил девушку за руку.

— Хорошая мысль! А что, Катри, если я без долгих раздумий представлю вас всему народу как свою невесту?

По ее телу пробежала счастливая дрожь. Катри смущенно опустила голову и неуверенно возразила:

— Не так, не сейчас, в первый день знакомства. Что вам вздумалось! Может, потом, позднее. Только не сегодня. Вы так взволнованы. Все это от вина. Вы не отдаете себе отчета в том, что делаете, а завтра можете обо всем пожалеть.

— Пожалеть? Я? Завтра? Я не понимаю, что делаю? Ладно, тогда завтра я еще раз сделаю все честь честью. Завтра с десяти до одиннадцати в водолечебнице. Вам это время подходит или мне лучше прийти позднее? — А когда она молча вздохнула, Конрад продолжал: — Хорошо, на том и порешим. Итак, завтра не позднее половины одиннадцатого я приеду на Лисси в лечебницу. А пока до свидания. — Сказав это, он бросил на нее задиристо-дружелюбный взгляд, крутнулся на каблуках и ушел резво и лихо. Дело было в порядке.

Тогда Катри догнала его и взяла за руку.

— Я вам немножко нравлюсь, да? — спросила она с улыбкой, и глаза ее при этом сияли.

— Я отвечу завтра, а сегодня это пока строжайшая тайна, — сказал Конрад, привлекая ее сильнее к себе, так что идти обоим стало неловко.

От кегельбана до террасы было не больше тридцати шагов, но этот путь показался ему бесконечно долгим и счастливым, как некогда расстояние от места в строю до штаба бригады, когда полковник Аллегри назвал его имя, а потом выразил благодарность перед строем.

— Катри! — и Конрад с улыбкой показал на конек крыши гостиницы. — А ну-ка отгадай, кто теперь сидит там? Кто-то с белыми крыльями и золотым поясом держит пальмовую ветвь в руке! Мне даже кажется, что я слышу, как он шевелит крыльями. Ты ничего не чувствуешь? Я чувствую.

В ответ она несколько раз подергала его за усики. При ее гордом нраве, как догадался Конрад, это должно было заменять поцелуй. Но вдруг девушка