И.о. поместного чародея-2 - Мария Заболотская

— Мне не нужны чужие неприятности, — ответила я не совсем уверенно.

— Неведение — плохой способ держать дистанцию, — мягко произнес Искен, и в этих словах мне почудился намек на мое прошлое. И в самом деле, я когда-то очень ошиблась, решив, что беды обойдут меня стороной, если я усмирю свое любопытство и буду жить лишь сегодняшним днем.

— Согласна, — ответила я, после недолгих сомнений. — Но стоит мне только заподозрить, что ты морочишь мне голову…

— Разве что самую малость, — заверил меня Искен с очаровательной двусмысленной улыбкой, — и то, лишь в случаях, когда это не будет мешать делу.

— Остается только одна проблема, — вздохнула я, сделав вид, что не расслышала фривольных интонаций в голосе собеседника. — Нужно уговорить магистра Леопольда. А это, уж поверь, нелегкая задача.

Полдень следующего дня застал нас в пути. Мы уже оставили за спиной пригород Изгарда, погода оказалась к нам довольно милостива, и изредка начинавшийся дождь был мелок и непродолжителен. Но этого, разумеется, было мало для того, чтобы магистр Леопольд перестал брюзжать.

— Что за дурацкая идея! — непрерывно повторял он. — Зачем я только согласился на ваши уговоры?! Как можно добровольно променять домашний уют на развалины, затерявшиеся в лесу, да еще и рядом с хаотическим порталом?

— Мессир, — с терпеливой улыбкой отвечал ему Искен, еще не осознавший в полной мере, с кем имеет дело, — влияние хаотических порталов на самочувствие чародеев сильно преувеличивают. Неприятные ощущения ослабевают на второй-третий день, и разве что в полнолуние сильные колебания способны вызвать мигрень или тошноту…

— Молодой человек, — магистр Леопольд напускал на себя оскорблено-презрительный вид, каждый раз, когда Искен к нему обращался. — Я прожил рядом с хаотическим порталом последние несколько лет и у меня не вызывает никакого сомнения, что он дурно влияет на здоровье! Недомогания у меня случались едва ли не каждый день!..

— То было похмелье, — пробурчала я, но, понимая, что подвергать сомнению слова магистра нет смысла, зашла с другой стороны. — Вы прекрасно знаете, мессир, что дом магистра Аршамбо нельзя было назвать хоть сколько-нибудь уютным до той поры, пока… пока Мелихаро не взялся за слуг. Теперь, когда их перестали шпынять, все вернется на круги своя и вы не дождетесь ни омлета с зеленью, ни начищенных сапог… А здесь, в Козерогах, крестьяне охотно продадут нам и свежего хлеба, и молока, так что мы хотя бы не будем глодать засохшие гренки день ото дня!

— Крестьяне… — раздраженно повторил Леопольд. — Наверняка бездельники и пьяницы! Гонят ли в Козерогах самогон? — словно невзначай осведомился он тоном, который не мог обмануть меня, но Искен, конечно же, дал неправильный ответ.

— Мессир Леопольд, — сказал он, — вы совершенно напрасно опасаетесь. Жители Козерогов — потомки самых верных прихожан разрушенного храма! Они уже многие поколения ведут весьма добропорядочную жизнь и не употребляют никаких хмельных напитков!

— Что?! — вскричал Леопольд страшным голосом и натянул поводья так, что задние ноги его смирного мула подкосились. — Все! Это последняя капля! Я возвращаюсь в Изгард!

Я в сотый раз вздохнула, размышляя над тем, как мало Искен знает о людях, несмотря на тот умудренно-циничный вид, который он так любил напускать на себя, и продемонстрировала магистру Леопольду кошелек, который тот полагал хорошо припрятанным.

— Все деньги у меня, — безжалостно сказала я. — А праздники в Изгарде закончились и бесплатной выпивки вам не найти.

— Опять вы шарите по моим карманам! Мое доброе отношение к вам вот-вот исчерпает себя! — возмутился магистр, заметно подрастерявший свой апломб.

— Ну я же не выбросила прочь все ваши фляжки, — невозмутимо отвечала я. — Хотя и понимаю, что каждая из них — это напрочь испорченный день для всех, кто выпало несчастье вас окружать. А вообще-то, мессир, должна вам сказать, что если бы вы так решительно понукали своего мула, как осаживаете, то мы бы добрались до Козерогов куда быстрее.

Леопольд вновь принялся рассказывать о том, как он ненавидит лошадей, мулов, собак, котов и прочих четвероногих, и я невольно пожалела Искена, еще не научившегося пропускать эти речи мимо ушей. Впрочем, пока что на его лице читалось любопытство естествоиспытателя, наткнувшегося на неизвестный вид паразитов или зловонное редкое растение — интерес значительно превосходил неприятие, и я видела в этом добрый знак. Леопольд, несмотря на всю степень своего морального падения, логикой своих размышлений все же походил на чародея куда больше, чем я, и самым значительным препятствием, разделяющим двух аспирантов магистра Аршамбо являлся снобизм Искена. Жизнь на лоне природы, вечера у костра, совместный труд могли сгладить и его — по крайней мере, я на это надеялась, отгоняя от себя мысли насчет того, что заставить трудиться магистра Леопольда будет еще сложнее, чем уговорить взгромоздиться на престарелого снулого мула.

Но, разумеется, не эти размышления огорчали меня больше всего. Воспоминания о том, как дурно я попрощалась с демоном, отравляли каждую секунду моего существования. Ни свежий лесной воздух, ни яркие кусочки голубого неба меж тучами, ни солнечные лучи, ни примерное поведение Искена не радовали меня, и я с тоской думала, что будь Мелихаро рядом, как раньше, эта загородная поездка показалась бы мне чудеснейшей из передышек, которые мне выпадали. В самом деле, впервые за несколько дней можно было не опасаться чужих внимательных глаз и не притворяться той, кем я не являлась. Слова Искена, пообещавшего объяснить мне, какие тайны водятся за душой у Аршамбо, странным образом обнадеживали. Видимо, меня настолько утомило собственное неведение, что я готова была согласиться и на ключики к чужим секретам — лишь бы только на мгновение увидеть луч света в той непроглядной мгле, что меня окружала. Но как бы мне хотелось, чтобы время вернулось вспять! Что за муха меня укусила, когда я так обошлась с бедным демоном? Отчего я сразу не догадалась, что мое решение оскорбит его намного сильнее, чем решение Сальватора? Нет, я все еще считала, что мне не стоило заимствовать силу у Мелихаро, но вести себя мне следовало куда мягче и умнее…

Мысли эти непрерывно терзали меня, и иногда я замечала, как начинаю беззвучно шевелить губами, разговаривая сама с собой. Я досадовала на себя столь сильно, что даже краснела, вновь стыдясь собственного недавнего поведения, и шмыгала носом: перед глазами у меня сменялись картины одна печальнее другой — одинокий демон блуждал по улицам ночного Изгарда, не зная толком, куда ему податься, и на каждом шагу его подстерегали опасности. Грабители, стража, месть Сальватора, голод, холод, да и денег у него с собой почти не имелось!.. Тут я, сглотнув комок в горле, говорила себе: «Он не настолько слаб и беспомощен! Наверняка, у него есть опыт, да и вернувшихся сил ему будет достаточно для того, чтобы выжить в одиночку!»