Лондонские тайны - Поль Феваль

— Посмотрите, посмотрите, сэр, — продолжал Педди, прижимаясь к стене и пропуская Анджело. — Вот он, Саундерс-Слон, величайший и толстейший негодяй трех соединенных королевств!

Перед глазами Бембо возникла глыба, которая, кряхтя, поднимала и опускала руки. Даже не глянув на подошедших людей, Саундерс спокойно продолжал работу. Земля, которую он отрывал, падала в большой ящик, откуда он рассыпал ее по небольшим бочонкам. А ночью вырытую землю отвозили. Позади ящика стоял стол с картой, компасом и ватерпасом.

Бембо онемел от изумления при виде этой колоссальной массы в образе человека. Саундерс был наг по пояс. Свет от лампы падал на его дюжие плечи с напрягавшимися мускулами. Анджело с любопытством, смешанным с боязнью, осматривал громаду.

Педди просто наслаждался изумлением Анджело.

— Что, сэр? Как вам нравится мой малютка? — В голосе его слышалось наслаждение барышника, показывавшего редкую лошадь.

Удивительно, прошептал Бембо. Он роет совсем без шума.

— Точно в пудинге копается, не правда ли? Пусть меня на Темзе схватит морская болезнь, если вы найдете еще одного такого молодца?

— Он, кажется, очень устал.

— Сейчас кончит.

В эту минуту висевшие подле часы пробили одиннадцать. Слон тотчас же опустил лом и вздохнул с очевидным удовольствием. Когда он оглянулся, Бембо чуть не вскрикнул от изумления, увидев вялую, страждущую, бесстрастную физиономию великана, который почтительно поклонился. На его лице показалась добродушная улыбка и он стыдливо опустил глаза.

Педди подал ему громадный стакан джину, который Саундерс опорожнил разом.

— Славно, мистер Педди! Ей Богу славно!

— Еще бы не славно! — ласково ответил ему капитан.

— Насмотрелись, сэр?

Анджело сострадательно покачал головой. Педди принял это за согласие и обратился к Слону:

— Теперь иди спать, дружок. Спи хорошенько, чтоб тебя черти побрали! Спокойной ночи!

Саундерс поклонился и исчез.

Минуту спустя он уже храпел.

— Что же сделано? — спросил Анджело.

— Много, мистер. Мы, моряки, отлично считаем. Извольте видеть, мистер, мы в двенадцати футах от казны. — И Педди с удовольствием щелкнул по грязной, исписанной цифрами бумажке.

Глава двадцать седьмая

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ МИЛЛИОНОВ ФУНТОВ СТЕРЛИНГОВ

Через полчаса Анджело уже входил в залу, где леди Б*** вручала как-то капитану Педди шкатулку с деньгами. Кругом стола, среди комнаты, сидело человек двадцать. Почти все они занимали почетное положение в обществе. Правда некоторые из них вышли в свет под ложными именами и титулами. На самом почетном месте сидели Рио-Санто с доктором Муре, Лица были почти все знакомые читателям: слепой сэр Эдмонд Маккензи, мистер Смит, сэр Ватерфильд, доктор Мюллер, бриллиантщик Фалькстон…

Когда Бембо вошел в залу, Мерьлью что-то с жаром толковал. Это был очень молодой человек, свеженький и розовый. Он занимал должность помощника казначея в банке.

— Да, господа, — восклицал он, — кому же и знать, как не мне. В сундуках банка около двадцати пяти миллионов фунтов стерлингов.

Радостный ропот покрыл его голос.

— Поскольку же достанется каждому из нас? — послышался голос.

— Все зависит от верности деления, — улыбнулся кассир.

— Сэр Вильям, — прервал Рио-Санто, — потрудитесь сказать нам, сколько там банковых билетов?

— Мне кажется, что этого и знать-то не стоит, милорд, это пустые лоскутки, как только не станет обеспечения.

— Я спрашиваю вас, сэр, — холодно повторил маркиз, — на какую сумму там банковых билетов?

— Вдвое больше, чем наличные суммы.

В эту минуту к маркизу подошел Бембо.

— Милорды! — вскричал маркиз, выслушав Бембо.

— Мы близки к цели. Завтра мы проникнем в банк!

Ему ответили громким «ура».

— Но необходимы некоторые предосторожности и, надеюсь, милорды, вы позволите распорядиться.

— О, конечно, конечно!

— Сэр Вильям, потрудитесь дать нам точнейшие сведения, а в особенности укажите место и точную сумму банковских билетов, которыми вы пренебрегаете, — продолжал маркиз.

— Но если банк будет разорен.

— Потрудитесь, сэр, исполнить, что приказывают.

— Что же касается до полиции, — обратился он к лордам, — то будьте спокойны: наши люди поднимут шум в разных концах Лондона, так что вся вооруженная сила города будет занята этим. Не удивляйтесь, поэтому я и созвал всю «семью».

Муре бросил на него быстрый, проницательный взгляд: ему казалось, что маркиз что-то утаивает. Тиррель пристально посмотрел на доктора и едва заметно мигнул мутными глазами.

Ночные лорды разошлись.

— Анджело, ты свободен в эту ночь и завтра, а послезавтра — принадлежишь мне, сказал маркиз, прощаясь.

— Я всегда ваш, — ответил с поклоном Анджело.

Глава двадцать восьмая

ПРИВИДЕНИЕ

Простившись с маркизом, Анджело бросился к окну в коридоре. Анна, бледная и печальная, находилась еще в сереньком домике.

— Эту ночь и завтра! — прошептал Анджело. — А послезавтра я должен забыть ее! Но если в это время? О, нет! Я спасу ее, мою первую и последнюю любовь!

Ночь была светлая и ясная, на улице стояла глубокая тишина, прерываемая только стуком запоздавшей кареты. Бембо очутился на дворе со свертком в руках. Бросив сверток на балкон соседнего домика, Бембо прислушался, не разбудил ли он кого? Потом по водосточной трубе взобрался туда и спустил веревочную лестницу. Выдавив стекло и отогнув решетку, Бембо пробрался в комнату. Проснувшаяся Анна вскрикнула было от испуга, но затем вдруг бросилась в объятия Бембо, радостно крича:

— Стефан! О, мой Стефан! Вы здесь!

Бембо задрожал: одно слово разрушало все его надежды, все его упование.

— Я столько Молилась, продолжала Анна, и Господь услышал мои молитвы! Я знала, что вы придете спасти меня!

Наконец она рассмотрела лицо Бембо и бросилась в противоположный угол комнаты. Бембо с сжавшимся сердцем остался на месте.

— Стефан! — тихо повторял он. — Но где же он? Отчего не придет спасти ее? О, Боже! Как бы я ее любил!

Анною между тем все больше и больше овладевал ужас при виде смотревшего на нее незнакомца. Она вдруг упала на колени и умоляющим голосом произнесла:

— О, умоляю вас, сжальтесь надо мной, сжальтесь!

Бембо вздрогнул при этих словах, его сердце охватили жалость и сострадание. «Да, я возвращу ее этому Стефану, — думал он. — Буду молить его об ее счастье. Может его любовь будет так же велика, как моя».