Наследница Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

Если сложить два и два, становилось ясно, куда ведет их путь: по следам Александры, в Прагу.

Но Прага, несомненно, была территорией, на которой власть находилась в руках семей Хлесль и Лангенфель. Что за дьявольщина скрывалась там, если иезуит считал, что там он будет в большей безопасности, чем где-нибудь еще?

Отец Сильвикола проигнорировал враждебность Мельхиора и спокойно направил лошадь к карете. Он не был хорошим всадником, это бросалось в глаза, и хотя конь чувствовал присутствие хозяина, он, тем не менее, привык к другому, – и все это отнюдь не облегчало иезуиту жизнь. Он молча смотрел на них. Антипатия, которую он испытывал к ним всем, была настоящей. Агнесс спросила себя, чем они заслужили ее. Сначала она сравнивала иезуита с доминиканским монахом, отцом Ксавье Эспинозой, который превратил их жизнь в ад, когда она думала, что окончательно потеряла Киприана, и когда черные монахи подожгли Прагу. Но отец Ксавье абсолютно хладнокровно выполнял свое задание добыть библию дьявола – он и сам был дьяволом во плоти, но его огонь был ледяным. Напротив, отец Сильвикола преследовал личные цели, понять которые у нее не получалось. Однако одно было ясно: его презрение по отношению к ней и ее семье, якобы являющейся сборищем ведьм и колдунов, было лишь средством достижения цели. Причины настоящей ненависти лежали глубже, и у Агнесс мороз шел по коже, как только она задумывалась над этим вопросом.

– Как вам вообще удалось выйти на Себастьяна Вилфинга? – Если его и выводило из равновесия то, что она обращалась к нему вежливо, в то время как Мельхиор старался вести себя как можно более грубо, то он никак не выдал этого.

– Он сам пришел – орудие Бога.

– Скорее орудие дьявола, вы не находите?

– Как бы там ни было, он сам пришел.

– Полагаю, во время процессов над ведьмами в Вюрцбурге он сделал себе имя. Вы, кажется, упомянули, что выступали в качестве advocatus diaboli в этих процессах? Себастьян был вашим клиентом?

Отец Сильвикола промолчал.

– Что станет с ним теперь, когда вы не участвуете в процессах и не сможете представлять его интересы?

– Он уже по ту сторону земной юрисдикции.

Агнесс довольно долго молчала. Ее поразило, что информация, полученная из его уст, не оставила ее равнодушной. Ей приходилось больше чем единожды от всего сердца желать, чтобы Себастьян… Но теперь оказаться лицом к лицу с тем фактом…

– Он мертв? – произнесла она наконец.

Отец Сильвикола наклонился, чтобы как можно сильнее приблизить лицо к окну кареты. Лошадь сбилась с шага, и ему пришлось протянуть руку, чтобы ухватиться за крышу кареты.

– Такому человеку, как вы, доставило бы радость узнать, что он покинул этот мир в муках?

– Я не знаю, – возразила Агнесс. – А такого человека, как вы, обрадует тот факт, что он испытывал муки?

Это был выстрел наугад, но он попал в цель. Глаза иезуита сузились. Он дернул за повод, лошадь испуганно захрапела и обернулась вокруг своей оси. Солдаты отскочили в сторону, Андреас прижался к карете, и только Мельхиор не двинулся с места. Отец Сильвикола вернул контроль над лошадью и поскакал прочь от кареты.

– Подождите, отец Сильвикола! – крикнула ему вслед Агнесс. – Вы должны узнать кое-что о том, что касается… книги.

Он посмотрел на нее через плечо. Она указала глазами на солдат, которые уже восстановили походный строй.

– С чего бы ты захотела сообщить это мне?

– С того, что мы тем скорее избавимся от вас, чем проще и раньше вы сможете получить книгу.

Несколько мгновений спустя он снова повернул лошадь к карете и наклонился к окну.

– Говори.

– Дело в том, что… – зашептала Агнесс.

– Я тебя не понимаю!

– Главное, что меня не понимают они! – тихо сказала Агнесс и снова указала взглядом на солдат.

Лицо иезуита стало бесстрастным: он задумался. Наконец он посмотрел по сторонам и, как показалось, пересчитал солдат по головам. Затем задумчиво посмотрел на Андреаса и Мельхиора.

– Ты, – произнес он и указал на Андреаса, – на другую сторону кареты. Ты, – он указал на Мельхиора, – становись в ряд, – и он кивнул головой, указывая на солдат.

Было ясно, кого из братьев он считал более опасным. В другой ситуации Агнесс улыбнулась бы. С отцом Мельхиора тоже вечно происходило нечто подобное. В обществе льва, дракона и сотни драгун именно его подозвали бы и отделили от них, считая самой большой угрозой. Мельхиор позволил солдатам окружить себя. Отец Сильвикола слез с лошади и сунул поводья в руку одному из солдат, после чего побежал рядом с каретой.

– Библию дьявола, – прошептала Агнесс, – охраняют семеро черных монахов. Александре не удастся за здорово живешь приблизиться к ней!

Лицо отца Сильвиколы скривилось в пренебрежительной усмешке.

– Вот уже пятьдесят лет, как Хранителей не существует. Похоже, ты считаешь меня глупцом.

«Нет, – подумала Агнесс. – Скорее это ты считаешь меня глупой, но за это я тебе искренне благодарна». Не так уж много людей знают, что пятьдесят лет назад, после смерти брата Павла и исчезновения брата Буки, круг семерых распался. Аббат Мартин из Браунау после длительных размышлений решил снова собрать этот круг. Однако аббат Вольфганг, его преемник, окончательно распустил его, пребывая в заблуждении, что оберегать дороги людские должен Бог, а не сами люди. Но от кого бы отец Сильвикола ни получил сведения – его познания не включали в себя то обстоятельство, что император Рудольф приказал перевезти фальшивую библию дьявола в свою сокровищницу. Информацию иезуиту должен был передать человек, достаточно близко подошедший к Кодексу Люцифера, чтобы знать все подробности, но потерявший всякую связь с ним после событий в монастыре Браунау в 1593 году. Кто бы это мог быть? Отец Эрнандо де Гевара, отправившийся в личный поход против библии дьявола и сыгравший решающую роль во всей истории? Но он потом поднялся до кардинала и великого инквизитора и умер задолго до того, как этот молодой иезуит появился на свет.

– Я спрашиваю себя, – продолжала Агнесс, – что все-таки с ним стало, с великаном – братом Букой?

Лицо иезуита неожиданно дернулось. Она испугалась, когда он с такой яростью ударил кулаком по карете, что та подпрыгнула на рессорах.

– Молчать! – прикрикнул он на нее.

В замешательстве она забыла кивнуть Мельхиору, но он и сам догадался, что настал удобный случай. Она видела, как он внезапно развернулся и сбил с ног солдата, который вел в поводу лошадь. Тот тяжело рухнул на землю. Двое других попытались схватить Мельхиора, но он нырнул под круп лошади, и они врезались друг в друга и упали на колени. Третий направил на Мельхиора мушкет, но четвертый загородил ему дорогу, и солдат, выругавшись, поднял дуло оружия. Мельхиор взвился в седло и ударил лошадь пятками по бокам, так что она встала на дыбы, и солдаты, которые, тяжело дыша, лежали на спине и держали поводья, тоже поднялись вверх. Удар ноги заставил животное снова опуститься на землю – на то место, где упавшие солдаты как раз пробовали встать на ноги; они опять упали. Лошадь прыгнула вбок, Мельхиор схватил поводья, объехал вокруг кареты и поскакал в замерзшее поле.

Агнесс подняла ногу и ударила по раскачивающейся дверце кареты. Она распахнулась прямо перед лицом отца Сильвиколы, заставив его отшатнуться и прижаться к земле. Вскочить на ноги и перелезть через испуганно кричащую Лидию на открытые козлы оказалось делом одной минуты. Солдат, который управлял обеими упряжными лошадьми, попытался достать из-за пояса пистолет, обернулся и вытаращил глаза. Она нанесла удар; он потерял равновесие и слетел с козел. Пистолет выпал у него из руки, и Агнесс выругала себя за то, что не успела схватить его. Оставшаяся в карете Карина вопила. Агнесс старалась поймать поводья. Карета раскачивалась.

Она забыла о солдате, который сидел на крыше кареты! Он вскинул мушкет, раздался выстрел, и их окутало белое облако дыма. Сердце Агнесс лихорадочно забилось. Мельхиор, не успевший отъехать от кареты и на двадцать шагов, неестественно выгнулся. Лошадь споткнулась и тяжело рухнула на землю, по-видимому, придавив Мельхиора. Карина опять закричала. Два других солдата, держа наготове пистолеты, обошли карету и побежали к тому месту, где лежали лошадь и всадник. Агнесс казалось, будто все происходит ужасно медленно и будто она воспринимает окружающее в свете молнии, которая снова и снова показывает ей, как Мельхиор чуть не вылетел из седла, когда в него попала пуля, и как на него навалилась лошадь, – и как между этими событиями к ее сыну бросились солдаты. Крики Карины доносились до нее словно издалека. Пуля, должно быть, прошла сквозь тело Мельхиора и вонзилась лошади в голову. Холод охватил все тело, когда она поняла, что ее впопыхах придуманный план, который они с Мельхиором тайком обсудили вчера, привел к его смерти. Поводья выпали у нее из рук. Краем глаза она увидела, как отец Сильвикола с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь, двинулся вокруг кареты. Солдаты подбежали к Мельхиору и направили мушкеты на его неподвижное тело.