Бич Божий - Сергей Шведов

– Следующей буду я, – прошептала императрица на ухо своему самому близкому человеку. – Сделай же что-нибудь, патрикий Петроний!

– Я приму меры, – твердо пообещал магистр.

И сдержал слово. Ночное нападение на дворец матроны Пульхерии было просто чудовищным по своим последствиям. Вырезаны были все рабы и слуги, находившиеся в усадьбе. Всего более сотни человек. Однако тело самой Пульхерии среди убитых не нашли. Поговаривали, что убитую колдунью скормили леопардам из зверинца божественного Валентиниана. Дукс Ратмир исчез, словно растворился в воздухе. А ведь еще совсем недавно этот рослый красивый мужчина разъезжал по улицам Рима на колеснице, запряженной четверкой лошадей, и улыбался матронам и простолюдинкам. Многие видели в нем будущего соправителя божественного Валентиниана и приветствовали бурными криками. По слухам, именно это обстоятельство не понравилось обезумевшему от крови императору, и он приказал убить дукса, надежду Великого Рима, как приблудную собаку. Ропот недовольства прокатился по городу и достиг ушей императора.

– Ты заигрался, Петроний, – хмуро бросил божественный Валентиниан преданному магистру. – Во всем надо знать меру.

Император вдруг почувствовал пустоту вокруг себя. Чиновники свиты, прежде ловившие каждый его взгляд, каждое движение руки, ныне испуганно жались по углам. Многие покидали дворец по причине внезапно нахлынувшей хвори. Самые робкие бежали из Рима, распространяя по всем провинциям слухи о чудовище в императорском плаще, не щадившем ни дальних ни ближних. На отпевание сиятельной Гонории собралось столько людей, что огромный храм Святого Петра не вместил и сотой доли всех желающих. Божественный Валентиниан, несмотря на все усилия гвардейцев, пытавшихся пробить ему дорогу сквозь плотную массу тел, в храм так и не попал. Что тут же было поставлено ему в вину. Толпа угрожающе гудела, и император счел за благо вернуться во дворец. Зато императрицу Евпраксию, правнучку Феодосия Великого, римляне приветствовали громкими криками, как единственную свою защитницу и покровительницу. Ликование толпы привело Евпраксию в ужас, ибо император, уже погубивший стольких людей, не пощадит нелюбимую жену, если только увидит в ней соперницу в борьбе за власть.

– В чем дело, Гераклион? – вспылил Валентиниан. – Я ведь никого не убивал? Гонория умерла своей смертью.

– Лекари предполагают, что ее отравили, – сказал евнух, пряча глаза. – Епископ Лев грозит тебе отлучением, император. Рим готов к бунту. Магистр Петроний настоятельно советует тебе удвоить охрану, божественный Валентиниан. Или уехать в Ровену на время. До тех пор, пока улягутся страсти.

– Ты в своем уме, Гераклион? – прохрипел Валентиниан. – Я, император, должен бежать из своей столицы! Где Петроний, прикажи ему немедленно явиться во дворец. Скажи ему, что я назначу его префектом Италии, если ему удастся подавить бунт в Риме.

Бунта, к счастью, не случилось, но префектом Петроний все-таки стал. И именно в этом качестве явился в гости к благородной Климентине, повергнув в испуг и саму матрону, и ее многочисленных клиентов. Климентина чувствовала себя без вины виноватой. Она, конечно, склоняла Луцию к измене, но делала это не по своей воле, а исключительно по приказу своего божественного повелителя. И во дворец императора покойная жена сиятельного Петрония попала без ее участия.

– Я знаю, что твоей вины, матрона, в ее смерти нет, – холодно бросил Петроний, присаживаясь к столу, – но если ты будешь без конца об этом говорить вслух, то императору это не понравится. Божественный Валентиниан напуган угрозой епископа Льва отлучить его от Церкви, а потому устраняет всех людей, которые либо причастны к его похождениям, либо хоть что-то знают о них.

Глава 10 Вандалы

Римский Сенат пребывал в растерянности. Смерть божественного Валентиниана явилась громом среди ясного неба для обленившихся патрикиев. Император не оставил наследников мужского пола, а две его дочери не созрели не только для власти, но и для брака. Да и где найти жениха, который соколом взлетел бы по ступенькам трона и взял на себя заботу о Вечном Городе и обширной империи? Впопыхах в Сенате даже забыли о существовании императрицы Евпраксии, которая, между прочим, была не только вдовой Валентиниана, но и дочерью покойного Феодосия, императора Византии. К счастью, Евпраксия сама напомнила о себе, явившись в здание Капитолия с пышной свитой, главную роль в которой играл префект Италии Петроний Максим. Почтенные старцы в белоснежных тогах с пурпурной полосой с интересом наблюдали за гостями. Многие сенаторы уже знали о пророчестве своего бывшего коллеги, безумного Паладия, который предрек сиятельному Петронию неслыханный взлет и скорое падение. Однако по Риму гуляли и другие слухи. Сплетники, в частности, утверждали, что это именно Петроний устранил сначала Аэция, потом Гонорию, а затем и самого божественного Валентиниана, мстя императору за позор и смерть своей жены. Последнее предположение не только не ужаснуло сенаторов, но заставило попристальней присмотреться к патрикию. Если слухи о мести соответствуют истине, то следует признать, что в лице сиятельного Петрония империя обретала истинного римлянина, способного защитить не только свою честь, но и честь Великого Рима. Что же касается средств, с помощью которых он достиг своей цели, то в Сенате заседали слишком циничные люди, чтобы пенять ему за это. Словом, никто из сенаторов не удивился складной речи императрицы Евпраксии, которая, обрисовав несколькими словами невыносимую скорбь по поводу смерти божественного супруга, тут же перешла к рассуждениям о своей ответственности за судьбу империи. В скорбь дочери Феодосия никто не поверил. Сенаторы отлично знали, что отношения между Евпраксией и Валентинианом оставляли желать лучшего. А вот что касается скорого брака императрицы, то над этим предложением почтенным мужам стоило подумать. Сиятельная Евпраксия публично объявила, что рассмотрит любую кандидатуру, предложенную Сенатом, но оставила за собой право самой назвать имя будущего избранника. Последнее требование сенаторы сочли чрезмерным. В сущности, Евпраксия пыталась навязать Риму императора, не спрашивая разрешения патрикиев и народа. Вот вам и слабая женщина! Только-только империя пережила правление одной властолюбивой матроны, Галлы Плацидии, как ей на смену идет другая – сиятельная Евпраксия. А если эта женщина назовет своим мужем полное ничтожество? Или какого-нибудь варвара? Вопросы, прозвучавшие из уст сенатора Эмилия, вызвали переполох среди высокого собрания. Сенатор Эмилий был еще далеко не стар, ему совсем недавно перевалило за тридцать, красноречив, а потому и слушали его присутствующие с особым интересом.