Макроскоп - Пирс Энтони

Внезапно она встала.

— От меня мало толку. Давайте вы, Иво.

Он опять был в своей стихии, позабыв обо всем, используя окуляры, в то время как главный экран оставался включенным. В этом мире он жил и действовал так, как будто компьютер был частью его мозга. Устойчивых изображений не было ни с Земли, ни с других точек галактики. Кроме программ — они проходили прекрасно. Существовало ли радикальное различие между природным и искусственным макронным излучением, так что «проходили» только искусственные макроны? Программы передавались специально созданными генераторами поля II уровня технологии и работали в сильных гравитационных полях. Это все, что он понял из передач местных галактических станций, которые часто обсуждали технические проблемы. Их сигналы были поляризованы, очищены от помех и паразитных гармоник, диаграмма направленности излучения была идеально сферической.

Природные импульсы, наоборот, были слабыми, негармоническими, сильно зашумленными. Природное излучение несло в себе информацию о многих изображениях и еще всякую всячину, в то время как искусственные лишь об одном или об интегрированном комплексе образов.

Можно сказать, что различие было такое же, как между беспорядочными всплесками воды и направленной струей. Всплеск создает больше возмущений, и они разнообразно взаимодействуют с препятствиями, но струя воды достает дальше, ею можно управлять, а потому она эффективнее.

Что же окружает галактику?

Свет. Газ. Энергия.

Гравитация.

Это Шен прошептал ему на ухо. На беду Иво, им все легче становилось общаться. Шен был намного приятнее, глубоко спящим.

Гравитация: большой кумулятивный эффект, но за пределами галактики происходит сильное ослабление гравитационных полей.

Макроны: порождения гравитационных возмущений, естественно, зависят от них.

А что происходит, когда излучаемые галактикой макроны вырываются во Вселенную?

Сейчас он уже знал ответ. Программы свободно достигали других галактик, если были должным образом сфокусированы и на их пути не было серьезных препятствий. Но природное макронное излучение не могло проникать далеко, ведь оно изотропно, некогерентно, обладает широким спектральным составом. Его захватывает сильное гравитационное поле (ведь макроны — порождение гравитации) и заставляет их вращаться по галактической орбите — так же движутся по орбитам и глобулярные кластеры.

Но свет — другое дело. Галактической гравитации было недостаточно, для того, чтобы искривить световые лучи. И световые волны шли дальше, оставляя макроны позади. Словно плащ, спадающий с плеч — так макроны теряли свою фотонную ауру, сжимались, становились бесформенными, но все равно оставались все теми же частицами, мчащимися со скоростью света, все те же мириады макронов, во все тех же макронных потоках. Захваченные могучим гравитационным полем галактики макроны так и кружились вечно на орбите вокруг нее.

Таким образом и возникали случайные изображения галактики с ее торца.

Выходит, узнать новости с Земли 30 000 летней давности просто невозможно. Выходит, древняя история Земли закрыта для них.

Иво расширил зону поиска компьютера: «Земля, любое-время с тех пор, как на ней появилась жизнь». Компьютер захватил новый поток макронов в поисках цели. Он победил.

Все смотрели на экран, и Иво услышал дружный возглас, когда на нем появилось изображение.

Это точно была Земля.

Существо чем-то напоминало крокодила, но рыло его было тупым и коротким. Тело семь футов в длину, мощные лапы и толстый хвост. На спине возвышалась конструкция из кожи и кости, очень похожая на жесткий парус.

Стояло утро, и животное неподвижно лежало, подставив свой бок лучам Солнца, глаза были полуприкрыты. Сразу за ним начинался водоем, в котором густо торчали стебли неизвестных растений, многие из которых были поломаны. Высокие кустарники или деревья виднелись неподалеку, почва казалась голой — не было травы.

— Это диметродон, — сказала Афра. — Гребенчатая рептилия Пермского периода Земли, двести сорок миллионов лет назад. Этот парус использовался как примитивный температурный регулятор, до того, как были изобретены более совершенные методы термостабилизации. Хотя диметродон и выглядит неуклюжим — этот тепловой регулятор был тогда большим его преимуществом, так как рептилии впадают в оцепенение на холоде…

— Не понимаю, как этот парус помогает ему согреться, — недоуменно произнесла Беатрикс.

— Помогает, и еще как, да и охлаждаться тоже. Когда он разворачивает его плоскостью к Солнцу — гребень поглощает тепло, а если ребром — то наоборот, гребень его рассеивает. Чрезмерный нагрев так же вреден рептилиям, как и холод. Очень остроумный ход эволюции, к тому же внешний вид животного позволяет легко провести идентификацию.

— Я слабоват в палеонтологии, — вмешался Гротон. — Но мне в голову пришла одна мысль, я, правда, не знаю общепринятых терминов. Не является ли этот парусник предком динозавра?

Глаза Иво были закрыты окулярами, он не видел ее лица, но по тону все понял:

— Что, динозавры пытались контролировать температуру?! Диметродон — это хищный пеликозавр, предок терапсидов. Млекопитающихся рептилий.

— Ну, ошибся немного, — благодушно согласился Гротон. — Но все же удивительное зрелище, учитывая, что мы отдалились от Земли только на тридцать тысяч световых лет. Не представляю, как эта планета может быть Землей.

— Это — Земля, — сказал Иво, вспомнив, что другие-то не знают о его размышлениях. — Макроны вращаются по орбитам вокруг галактики. Они слиплись в комки и имеют массу, хотя раньше и были безмассовыми частицами; и, тем не менее, мы в состоянии их принять и расшифровать. Я не могу указать точные координаты, так как любой прием в этих условиях — счастливый случай, поток макронов очень плотный. Короче, произвольное время и произвольное место.

Пока он говорил, изображение исчезло. Колебания макронных потоков сорвали прием. Иво опять включил сканирование и принялся искать по всему диапазону устойчивое изображение.

— Двести сорок миллионов лет? — повторила Афра. — Должно быть, галактика совершила за это время полный оборот.

— Вращение галактики, по-видимому, не имеет значения, — сказал Гарольд. — Ведь мы находимся над плоскостью диска, траектории макронов в этом месте перпендикулярны оси вращения галактики и вовсе не являются окружностями. Интересно, это, наверное, похоже на силовые линии магнитного поля?

 Иво поймал новую картинку — животное, напоминающее оленя, но с когтистыми, как у собаки, лапами. Оно было около ярда в холке и сейчас что-то вынюхивало в низком кустарнике, наверное, искало лакомые росточки.

— Млекопитающееся, — прокомментировала Афра. — По-моему, олигоцен, хотя я не могу точно…

И тут случилось то, что обычно называют насмешкой над теорией вероятности. Все собравшиеся затаили дыхание. На экране появился чудовищный клюв, затем маленький злобный глаз и, наконец, целиком голова в белых перьях. Это была голова птицы, и размером она была с туловище животного. Клюв раскрылся, бросок… и вот он уже сомкнулся на шее дергающегося травоядного.

Весь хищник появился в поле зрения. Это действительно была птица, напоминавшая сложением бескрылого длинноногого ястреба девяти футов высотой. Сильные трехпалые лапы с мощными когтями оставляли в мягком торфе глубокие следы.

— Форорокс! — ужаснулась Афра. — Миоцен в Южной Америке. Двадцать…

— Какой кошмар! — воскликнула Беатрикс.

— Кошмар? Форорокс был великолепным представителем, вершиной эволюции авианов. Он не умел летать, но, будьте уверены, на суше ему не было равных среди птиц.

С точки зрения разнообразия видов авианы превзошли млекопитающихся.

Птица подняла свою жертву за шею и встряхнула ее, переломив позвоночник. Иво стало дурно, он еле удержался от того, чтобы не схватиться за свою собственную шею. Клювом и когтями хищник распотрошил тело, и началось кровавое пиршество. Сейчас Иво почувствовал привкус тепловатой крови во рту.

— Между изображениями около двухсот миллионов лет, — сказала Афра. — Нельзя ли попытаться получить промежуточную эпоху, ну, например, динозавров.

— Когда-нибудь мы восстановим из этого хаоса всю историю Земли, — ответил Иво. — Но, увы, выбор случаен. Макроны распределены неравномерно, хотя в пределах одного скопления сохраняется упорядоченная структура. Тем не менее, я попытаюсь.

Он был поражен открывшимися перед ними горизонтами. Не нужно совершать прыжки в пространстве, чтобы увидеть историю Земли до появления человека. Любое место и любое время…

— Не хотелось бы вмешиваться, — сказал Гарольд. — Но у нас есть задачи посерьезнее. Мы отдаляемся от нашей галактики, еще один неверный прыжок — и мы совсем заблудимся.