Макроскоп - Пирс Энтони

— Не понимаю! — воскликнула Афра. — Способности к языкам! Знать все языки, на которых когда-либо говорило человечество!

— Как только я принимаю от Шена какой-то его талант, я оказываюсь ближе к нему.

— Но если бы вы могли взять все и остаться самим собой…

Аргументы в духе Айи.

— Я не могу. Сейчас, такой как я есть, я, ну, скажем, на десять процентов Шен. Языки — это уже пятнадцать процентов, затем, мне может показаться мало, и я захочу, например, артистических способностей и образного мышления. Затем мне не будет хватать физической ловкости — ведь приятно стать чемпионом во всех видах спорта, уметь жонглировать или безошибочно бросать игральные кости. Так, постепенно. Шен и получит решающее преимущество. Это, может, выглядит не так грубо, как в случае с разрушителем, но для меня результат будет тот же.

Тут ему в голову пришло, что он именно потому избежал разрушителя, что всю жизнь боролся, сохраняя свою личность от порабощения.

— Так вот каким образом вы можете превратиться в Шена?

— Один из способов. Но есть и другие.

Он решил сменить тему разговора.

— То, что я когда-то действительно знал все языки, никак не отразится на моей дальнейшей жизни. Все, что там говорили, для меня было как синхронный перевод на американский вариант английского. Вполне достаточно для правдоподобного сна.

— Сна? — переспросила Афра.

— Приключения в Финикии, о которых я упомянул. Мне казалось, что прошло несколько дней, но…

— Может, нам лучше прослушать одну из пленок? — предложил Гротон.

— Пленок? — на этот раз недоумевал Иво.

Афра уже возилась с аппаратурой.

— Слушайте, — она нажала кнопку воспроизведения.

Из динамика полилась какая-то тарабарщина.

— Это было вчера, — сказала Афра. — Точнее, около двадцати семи часов назад. Ваш голос.

— Я говорил?

— На древнефиникийском, причем бегло. Мне удалось разобрать кое-где слова, мы нашли нужную программу, пропустили запись через компьютер, и он выдал перевод. Хотите посмотреть?

— Да, хотелось бы.

Она подала ему распечатку:

«Вы доверяете себя незнакомцу? Преступнику, который вполне может быть насильником или даже убийцей? Нет, Иварч из Америки. Меня подобрал корабль и доставил для допроса к Маттану. Я не понимаю, почему он послал меня в жертву. Как могло…»

Иво смутился.

— Этого достаточно. Вы перевели все, что я говорил?

— Да. Мы были вынуждены.

— Мы запустили программу перевода в режиме реального времени, — сказал Гротон. — И все время следили, на тот случай, если появится какая-то возможность помочь. Правда, незадолго до вашего пробуждения программа сбилась, так как вы перешли на незапрограммированные языки.

Иво попытался вспомнить все, что говорил там, особенно Айе. Он почувствовал, что щеки его начинают пылать.

— Как же вам удалось выбраться, — спросил его Гротон. — Мы знаем, что там происходит что-то необычное, но не могли понять что. Вы говорили кому-то там, что вы на самом деле здесь, но…

— Я говорил вам, Гарольд.

Сказав это, он понял, что Гротон стал Гарольдом и в мыслях, а не только на словах. Это многое значило.

— Ну, если не вам конкретно, то вашему духу-предку. Астрологу, честному и умному человеку. Я вспомнил, что в те времена они были самыми образованными людьми, потому что они были самыми настоящими астрономами и психологами, задолго до того, как эти науки разделились; они всегда стремились к постижению сути вещей. Я подумал, что если мне удастся убедить хоть одного умного человека в том мире, что я пришелец из другой реальности, то в построениях Шена появится брешь, ну, по крайней мере, трещина. Полагаю, я таки убедил того астролога, так как все получилось.

Он вспомнил о судьбе старика Горлота:

— Думаю, Горлот не сильно расстроился, когда я исчез.

— Айя утешит его, — с мягкой иронией поддержала его Афра.

Немного же времени ей понадобилось, чтобы оживить свой традиционный цинизм. По нему ли плакала она, когда он вернулся из Тира?

— Это похоже на прыжок при гравитационном коллапсе, — сказал Гротон. — Хотя сей раз можно было бы сказать, что это коллапс веры. Вы и вправду верите, что тот мир реален?

Он только интересовался мнением Иво, а вовсе не пытался провести психологический тест.

— Не хотелось бы думать, что все это сон. Я ведь на самом деле говорил по-финикийски.

— Я знаю, чем мы сейчас займемся, — объявил Гарольд. — Нам лучше сделать перерыв. Все уже позади, мы все переволновались, а моя жена даже…

Вошла Беатрикс, в руках у нее был поднос. Почему-то ее появление напомнило Иво, что они находятся в поле действия гравитационного компенсатора, а не в фокусе гравитационной линзы, как на Тритоне, так как их станция находится на планете-гиганте, Нептуне.

Насколько эта ситуация нелепей, чем та, в которой он оказался в древней Финикии!

Беатрикс увидела его:

— Иво! — радостно вскрикнула она. — Вы вернулись!

Теперь уж все окончательно встало на свои места.

Хотя прошло три дня, для Иво все еще было внове спать на мягкой современной постели, не страдать от раны в плече и пореза на ладони. Он слишком сроднился с тем, древним миром, слишком многое там пережил. Тогда у него была одна мысль — поскорее выбраться, а сейчас он сожалел, что покинул тот мир, и это чувство казалось ему каким-то извращением. Неужто душа его жаждала античных приключений?

Там он был мужчиной — среди постоянной опасности и лишений, но мужчиной. Здесь же он был не более, чем суррогатом, хорошо воспитанным временным заместителем Супермена. Он сомневался, что сможет устоять перед соблазном, если Шен предложит ему такое приключение еще раз. Дать Шену все, что он хочет, в обмен на удовлетворение? Ведь, стоит ему только этого пожелать, и Шен не сможет отказать ему — он связан соглашением. Тоща Шен отправит Иво в один из фрагментов своего мозга и создаст там ему фантастический мир, чтобы он там мог жить своей жизнью вымышленного героя. Это будет, наверное, недолгая жизнь, но все же… А сам Шен вернется в реальность.

Рядом раздался звук шагов, Иво вздрогнул.

— Добрый вечер, Иво.

Афра.

Она присела рядом с ним — свежая, надушенная, белоснежная, элегантно одетая.

— Я догадываюсь, о чем вы думаете. У вас ностальгия по тому миру.

— Это так. Но того мира не вернуть.

— И вы боитесь, что опять попадете туда, когда будете работать на макроскопе, или еще каким-то образом.

Он кивнул. Афра была прекрасна в полумраке, он ощущал присутствие ее всем телом, казалось, он чувствовал исходящие от нее потоки тепла. Это была всего лишь игра воображения, но впечатление создавалось сильное.

— Айя — это была я?

— Нет. Она была шпионкой и куртизанкой.

— И все же она могла быть мной. Имя похоже. И меня использовали как приманку для вас — там, на станции, чтобы Шен всегда был под рукой. Я не очень-то горжусь этим периодом своей жизни.

— Вы же не знали.

— Я должна была догадаться. Я не люблю быть дурой, тем паче в таких ситуациях. Брад говорил мне, что я должна быть с вами помягче. Я, я пытаюсь сказать, что очень сожалею. И об этом, и о много другом. Но я пришла не за этим.

Иво решил, что безопаснее будет промолчать.

— Думаю, что сейчас всё, как тогда — когда я потребовала, чтобы вы меня ощупали. Я должна выговорится. И я все скажу. Я ведь слышала, что вы ей говорили. Обо мне.

О Боже!

— Этого я и боялся.

— Не извиняйтесь, не надо! Это моя вина. Я была то ли черствой, то ли слепой, то ли все вместе. Я не знала, правда не знала — пока не прочла распечатку. Я не знала, что вы любите меня.

— Я не хотел, чтобы вы узнали. Мне лучше просто забыть обо всем.

Она не шелохнулась, но Иво показалось, что она склонилась над ним.

— Ведь ничего не изменилось, Иво. Вы все еще любите меня — и я этого не забуду. Я… ну, вы знаете мое положение. Я не могу сказать вам, что люблю вас или когда-нибудь буду любить.

— Понимаю.

— Но Айя — она предложила вам себя, и вы желали ее. Но сказали ей…

Иво опять ощутил, что его лицо запылало.

— Может, нам лучше забыть об этом?

— Нет, Иво. Вы обнимали ее и вам пришлось читать ей стихи — но вы не стали заниматься с ней любовью. А могли бы.

— Откуда вы знаете. Это было мое видение.

— Не совсем так, Иво. Я ведь все знаю. Неужели вы думаете, что это был невинный детский сон? Я была с вами.

Иво думал, что самое неприятное позади, но она дала ему понять, что он всего лишь несмело топтался на краю пропасти. А теперь он свалился в нее.

— Я знаю, вам больно это слышать, но я должна вам сказать. Девушка, которую вы обнимали — это была я, обнаженная, на все готовая…

Что тут ответить?