Мириады миров - Коллектив авторов

По дороге с раскрошенным покрытием громыхает танк, выезжает на площадь. Из люка выскакивает бригадный генерал и рысью мчится к штабу. Замечает меня и встает как вкопанный.

– Это еще что?! Убрать!

Он так на меня? На МЕНЯ? Уставившись ему в лицо, делаю шаг навстречу. Бригадный генерал бледнеет и тянется к кобуре, но под моим взглядом опускает руку.

– Пошел прочь, – ворчу сквозь зубы, и он пятится к танку.

Не отводя от меня глаз, нащупывает броню и прыгает в люк. Танк ревет и грохочет по площади, сбрасывает скорость у ворот штаба; бригадный генерал юркает в приоткрывшуюся щель. Трус. На Каниссе такого бы и дня не потерпели.

Жду Фриду.

На Генерале совсем нет младших офицеров. И уж подавно я не встречал ни одного рядового. Однако войн без солдат не ведут. Диву даешься: отчего наблюдатели до этого не додумались? Думать не умеют, вот что. Не каниссане.

Из штаба выходят женщина и молодой полковник; у него по золотому орлу на погонах. Она – второй лейтенант женской вспомогательной службы, на рукаве профиль Афины Паллады в шлеме с гребнем. Всего лишь второй лейтенант! Женщина, что с нее возьмешь. Она косится на меня с опаской. Вежливо отворачиваюсь, но слежу краем глаза. Полковник храбрится, идет прямиком ко мне.

– Дитрих, не надо, – просит она.

– Не робей. Он не обидится, вот увидишь.

Навостряю уши. В руках у полковника сверток в вощеной бумаге.

Пирожок с мясом. А он ничего, этот парень, не из слабонервных.

– Пойдем! – Женщина тянет его за рукав.

Дитрих улыбается. Как же, герой. Стоп. Он же… Сейчас, сейчас, минуточку… Я разберусь… Ага: он офицер по вопросам личного состава. О радость!

Дитрих откровенно меня разглядывает. Гляди-гляди, когда еще доведется повстречать настоящего каниссанина. Он решается и кладет руку мне на плечо. Ради знакомства позволяю такую фамильярность. У женщины сияют глаза от гордости за своего героя.

Наконец они уходят.

Жду Фриду.

Честное слово, родись на Каниссе, Фрида заняла бы там достойное место. Но даже ей невдомек, что происходит на Генерале. Как рассуждает рядовой наблюдатель? На планете находится сотня-другая офицеров, и нет солдат. Война без солдат невозможна, значит, тутошние вояки – горстка безобидных чудаков, только и всего. Как рассуждаю я, каниссанин? Я не рассуждаю, а знаю точно: солдаты есть. Генералы готовятся к войне, но это меня не касается. Меня интересуют солдаты, и я найду подходы к Дитриху.

Из-за выстроенных в ряд тягачей в камуфляжной раскраске на площадь трусцой выбегает лохматый пес. Обомлев, глядит на меня.

– Поди сюда, – велю я.

Он идет, припадая на передние лапы, затем ползет на брюхе.

– Ближе, ближе.

Он скулит, отворачивает голову, подставляя шею.

– Что, собачья жизнь? – спрашиваю его снисходительно.

– Собачья, – соглашается он, униженно виляя хвостом.

Заморыш. Его счастье, что родился не на Каниссе. Наши собаки – ого-го, молодец к молодцу. Сильные, выносливые, отличные работяги. Правда, некоторые дурные головы считают, будто держать в рабстве наших братьев меньших – преступление. К счастью, аболиционистов не слушают, истинные каниссане всегда отличались светлым умом.

Отпускаю перепуганного заморыша.

С Дитрихом мы найдем общий язык, он парень что надо. Офицер по вопросам личного состава! Вот уж мне повезло так повезло.

Армию сейчас не наберешь. В солдаты никто не идет, а коли мозги набекрень, то метят сразу в генералы, не меньше. И на Генерале отыскали выход: личный состав выращивают в пробирках. Неплохие, доносит разведка, солдаты получаются. Хотя Каниссу они бы не устроили; такими даже на Генерале недовольны. Рост, вес – в норме, команды выполняют, скорость реакции высокая, но коэффициент интеллекта – увы. Низок, безнадежно низок. Рассказывали, на стрельбах случай был. Дали такому недоделанному солдату пулемет, а он его развернул, да и жмет на гашетку, своих офицеров поливает. Позор. Сразу видно, что среди разработчиков нет ни одного с Каниссы.

Возвращается Дитрих – без своей боязливой спутницы и с блюдом жареных бифштексов. Догадливый. Каким бы он был каниссанином!

Дитрих улыбается.

– Судя по виду, дружище, ты предпочитаешь человечье мясо, но чего нет, того нет. Извини.

Бифштексы изумительны. Я люблю Дитриха, я могу для него все.

Ворота «замка» распахиваются, выходит Фрида Кэссиди и генералы.

Мы с Дитрихом преданно глядим друг на дружку; заодно держу в поле зрения последний бифштекс.

– Джеми! Ах ты, продажная тварь! – хохочет Фрида.

Пристально смотрю на нее, и она замолкает. Испуганно молчат и генералы. Дура. Придержала бы язык!

А впрочем, ладно, на первый раз прощаю.

Дитрих кланяется, Фрида любезно ему кивает. Превосходно, пусть сойдутся поближе. Через Дитриха мне откроется доступ к секретам производства личного состава. Не то чтобы мы на Каниссе сами не могли такого придумать… Но зачем тратить силы, когда уже есть готовая технология?

А потом мы наладим массовый выпуск мозговых косточек. Ах, косточки! За них я могу все. Иду за Дитрихом и виляю хвостом, как последняя дворняжка.

АРМИЯ СПАСЕНИЯ

Двадцатый век; конец восьмидесятых. Перестроечная нищета. Талоны на мясо. Животные, которых хозяева выкинули на улицу.

Помните, как это было?

В город начала прибывать Армия Спасения. Группами и поодиночке они появлялись на чердаках и в темных подвалах, осматривались, осваивались и затем выходили на улицы и во дворы. Они учились избегать автомобильных колес и спасаться от бездомных собак, не попадаться жестоким мальчишкам и добывать себе пищу на помойках. Они терпеливо сидели у подвальных оконец, или возле мусорных контейнеров, или в пустых унылых скверах, ожидая, когда их заметят и позовут с собой.

С виду кошки как кошки: серые, черные, полосатые. Лишь глаза необычно серьезные, вдумчивые. В них читалась надежда, что однажды – ведь не может быть, чтобы этого не случилось! – кто-нибудь наконец обратит на пришельцев внимание. И возьмет к себе в дом. И тогда они смогут выполнить то, ради чего покинули родину.

Задача Армии Спасения была проста: прибиться к людям, прижиться в домах и учреждениях – а после всем своим существом, каждым усом и шерстинкой нести голодным, озлобившимся, одиноким людям тепло, радость и утешение. Они ждали. Они надеялись. Но люди проходили мимо – озабоченные, усталые, сердитые, равнодушные. Им не было дела до других людей. Тем более они не замечали кошек.

Лишь изредка солдаты Армии Спасения ловили на себе сочувственный взгляд:

– Ах ты, бедняга! Голодная… Да нечего тебе дать, совсем нечего.

А им ничего и не было нужно. Они подходили и выгибали спинку, и громко мурлыкали, и терлись головой, торопясь отдать хоть немного тепла.