Халцедоновый вереск - Вира Наперстянка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А потом я увидела Дара с такой же розой. И красивую взрослую леди – не чета мне, шестнадцатилетней девочке. У нее было небесно-голубое платье с большим вырезом, видимо, она ни капли не чувствовала холода, потому как двигалась весьма изящно и непринужденно.
– Я скажу только одно, – тихо произнес Дарион, вырывая меня из воспоминаний. – Кариад-кумелл.
На скулах у него играли жевалки. И смотрел он на меня таким темным взглядом, что впору было идти топиться.
Но я в потрясении опустила руку и растерянно посмотрела в грозовые глаза Дариона.
Кариад-кумелл. В переводе со старомирского «наведенная любовь». Мощнейшее любовное зелье. Разумеется, запрещенное. Лишь почувствовав неподалеку присутствие своей второй половинки, человек не может думать ни о чем ином. Страсть, безумие, потребность соединить воедино, казалось, разделенное надвое сердце. Дикое помешательство и фатальные последствия для разума жертвы. И я не была уверена, что изготовленный мною защитный артефакт мог помочь в таком деле.
Но Дарион стоял здесь вполне живой и без умственных нарушений. Впрочем, временами у меня возникало чувство, что корона отдавила ему голову. Но кариад-кумелл… Такого я и предположить не могла.
– Как ты?..
– Вереск мне очень помог, – сдержанно отозвался Дарион, хотя сформулировать вопрос у меня не вышло. – И нам удалось вовремя все устранить.
Мой запал сам собой пропал. Я могла лишь смотреть на прожженную дырку в камзоле.
– Какой в этом смысл? – тихо спросила я. – Она хотела выйти за тебя? Но даже выбранной невесте пришлось бы проходить через духов.
– Если бы у меня была девушка и предки были бы против нее, меня бы их отказ не остановил, – так же тихо ответил Дарион. Глаза его были насыщенного синего цвета, почти черного, и в них, казалось, сверкали молнии. Вот оно – родовое упрямство Элвудов. – Но там был немного иной план, и потребовалось время, чтобы распутать этот клубок.
– Почему Орсо ничего мне не сказал?.. – произнесла я, не поднимая глаз.
Столько лет и возможностей отправилось аванку под хвост из-за того, что я поверила в то, чего не существовало. Из-за того, что сбежала и не поговорила с ним.
Я прикусила щеку, сдерживая не то всхлип, не то горестный вздох.
– Потому что он принц и у него есть обязательства, – ответил Дарион, но, немного подумав, добавил: – Его не было в Антаре после ночи Судьбы. Мы с Корбином сделали все по-тихому.
Я не знала, что тут можно было сказать. Мыслей вообще не было. Поэтому я просто кивнула и отправилась изучать комнату.
Дарион не препятствовал. Видимо, у него тоже не было слов.
Я осмотрела прикроватный столик. На нем обнаружилась подвеска с аметистовой ягодой ежевики. Стряхнув пыль с пледа на кровати, я поняла, что и он был некогда с узором из темно-фиолетовых ягод, хотя сейчас цвет и напоминал грязно-серый. Это заставило улыбнуться. Похоже, девушка действительно любила ежевику. На трюмо обнаружился кошелек, вышитый бисером. Это был куст с еще недозрелой ягодой.
Хоть комната и была зеленой, еще больше она была ежевичной: орнамент на торшере, вышивка на шторах и наволочках. Впрочем, на белье были вышиты и поля Озерной низины. Девушка была безумно привязана к своему краю, и я это хорошо понимала и уважала. Но это по-прежнему не давало никаких подсказок в поисках любимой вещицы призрака.
Алий писал, что девушка прибыла в замок с ожерельем. Но никакого ожерелья здесь не было. И является ли оно тем самым предметом? Девушка была незнатной, следовательно, с большей долей вероятности дорогое ожерелье не являлось для нее памятной вещицей. Оно было для нее важно. Но дорого ли?..
Она любила ежевику, свою родину и озера. И я совершенно ничего не знала о ее детстве, чтобы выдвигать какие-то предположения.
Я раздраженно отдернула портьеры в надежде увидеть, куда выходят окна. Поднялась куча пыли. А увиденное разочаровало. На эту комнату были наложены очень сильные чары. Для начала, чтобы попасть сюда, нужно было знать о существовании комнаты. И пейзаж за окном виделся очень мутным и размытым. Я вновь задернула портьеры. От подхвата что-то оторвалось. Я опустилась на колени и поманила за собой огонек. Шарить рукой под тумбочкой не хотелось: какая живность могла там водиться, оставалось лишь догадываться. Но когда я уже смирилась со столь прискорбной необходимостью, ветер выдул из-под нее все содержимое.
Я совершенно забыла о том, что можно воспользоваться магией. Дарион в ожидании сунул руки в карманы. Я поблагодарила его и взяла в руки упавшую фигурку. Голубая ласточка с ежевичной веточкой. Вещица была выполнена с эмалью, и кое-где она потрескалась. Но все еще казалась весьма привлекательной и очень душевной.
В подтверждение моих эмоций появился призрак. Девушка улыбнулась и тоже дотронулась до подвески.
– Ты всегда можешь меня позвать, – тихо произнесла она. И, подарив мне последний взгляд, растворилась.
Во взгляде этом была хоть и печаль, но такая светлая… Мне подумалось, что, невзирая на темную полосу, одновременно с ней существует и светлая.
– То есть отправлять к Мабону ее насильно больше не нужно, – протянул Дарион и добавил: – Идем. Я провожу тебя в комнату.
До комнаты мы шли в молчании. И молчание это никто из нас не спешил прерывать.
Лишь уже на пороге Дарион прокашлялся и все-таки задал вопрос:
– Я понял, что произошло в прошлом. Но что ты делаешь на отборе?
Уже собираясь закрыть за ним дверь, я остановилась. Он понял, что тогда произошло? И он задается вопросом, что же я здесь делаю?! После того, как я призналась, что еще девочкой была в него влюблена. После того, как я сказала, что не собиралась от него отказываться.
Совершенно непробиваемый тип! У-у! Я прошипела какое-то ругательство, схватила Дариона за рубашку и притянула к себе.
Вынудить наклониться не ожидавшего подвоха Дара было несложно. Поэтому мне легко удалось добраться до его губ. Поцелуй был злым, ибо этот одаренный маг достал. Сколько раз спрашивал, что я делаю на отборе. И сколько раз получал ответы, которые его почему-то не удовлетворяли. Мечу в королевы – ему не подошло. Вынудил отец – тоже. Вот тебе еще один вариант для размышлений. Жаркий и сводящий с ума. Но перерастающий в нечто медленное и тягучее.
Когда воздуха перестало хватать, Дарион немного отстранился. Но так и не убрал руку с моей талии и не перестал пальцем выводить узоры на щеке. Я не перестала перебирать его волосы на затылке.
– Я видел слезы в твоих глазах сегодня, – более хрипло, чем обычно, произнес он. – И мне жаль, но…
Я заглянула в его глаза, и меня поглотила первозданная стихия.
– Рия, я не тот, из-за кого стоит плакать.
Ответить я ничего не успела. Дарион поцеловал меня в щеку и ушел теневой тропой.
А немногим позже пришла служанка с подносом, на котором лежал кусок ароматного
