Три секунды до - Ксения Ладунка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты умеешь играть на клавишах? – удивляюсь я.
– Немного, – он открывает крышку, – я написал мелодию. Думаю, из нее может получиться что-то стоящее. Пока еще никто не слышал.
Я замираю, когда из-под его пальцев начинает литься музыка. Я по первой ноте понимаю: да, это невероятно.
Том пару раз ошибается, но это ничуть не умаляет красоты мелодии. Он продолжает, и мое сердце сжимается. Это прекрасно и удивительно, но…
– Ты так больно играешь… – тихо говорю я, чтобы не заглушать музыку.
– Больно? – спрашивает он, глянув на меня и остановившись.
– Да.
– Это о тебе, Белинда.
Я смотрю на него, кусая губы.
– Обо мне?
Том медленно кивает.
– Ты написал обо мне песню?
– Не совсем.
Я молчу, не зная, что сказать. Это его работа, и он делает это постоянно, но мне никто никогда не писал песен. У Тома миллион треков, написанных под впечатлением от разных людей и очень многих девушек. Больше всего песен о Марте. Но чтобы обо мне…
– Больно, значит, – кивает Том.
– Нет, очень красиво, правда, просто…
– Я понял, о чем ты, – перебивает он. – Ладно, я запишу это и скину в чат «Нитл Граспер», что-нибудь придумаем.
Я киваю. Включив запись, Том кладет телефон на рояль и играет снова.
* * *
– А точно все будет нормально, может, все-таки пойдем днем? – спрашиваю я, натягивая на себя уличную одежду.
– Конечно, мы же на Манхэттене, – отвечает уже одевшийся Том.
Я люблю Нью-Йорк, и, прилетев сюда, не погулять было бы огромной ошибкой. Но Том наотрез отказался идти днем, и я долго уговаривала его пройтись хотя бы ночью.
– Я хотела съездить в Гарлем…
– В Гарлем? Ты что, с ума сошла? Там и днем-то опасно, о чем ты!
– Я просто хотела посмотреть. Это всего лишь район, что в нем такого? Не могут же там убивать людей средь бела дня и просто так!
Том исподлобья смотрит на меня, давая понять, что разговор окончен. Мы выходим на улицу – здесь прохладно и немного влажно, повсюду бьющие светом рекламные вывески. Том опять в толстовке и кепке, с натянутым поверх капюшоном, пытается скрыть свое лицо от окружающего мира. На выходе из отеля он сразу сворачивает в переулок.
Я поспеваю за ним, возмущаясь:
– Том! Мы что, будем ходить по подворотням? – Я огибаю огромную кучу мусора на тротуаре и хватаю его за руку.
– А это что, не прогулка?
– Эй, ну а как же Таймс Сквер, Бродвей, Седьмая Авеню?..
– Сходишь завтра без меня.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не взвыть. Я так хотела погулять с ним, так уговаривала его, но все бесполезно. Том не ходит в людные места. Затащить его туда невозможно. Я понимаю, его сразу узнают, и это опасно, но… я все же надеялась на чудо.
Я не спорю с ним. Вижу его страх и тактично не делаю вид, что ничего не понимаю. Просто соглашаюсь – я и так добилась многого. В конце концов, Нью-Йорк – это не только главный проспект и самые популярные места. Мне и так повезло быть в самом центре, тут каждая улица – произведение искусства.
Мы идем вниз, мимо Центрального парка и Рокфеллер-центра. Поднимая голову, я не вижу конца зданий, они сливаются с черным небом. Отовсюду в глаза бросается свет – красный, фиолетовый, желтый. Рассматривая вывески и магазины, я чувствую себя вдохновленной. Если мы заходим в переулки и идем мимо жилых домов, я разглядываю аккуратно подстриженные цветы на крыльцах. Да, на улицах Нью-Йорка очень много мусора, но это огромная часть его атмосферы, и мне это нравится.
Мы ходим долго и почти не говорим. Когда подходим к Чайна-тауну, проходит уже несколько часов и начинает светать. Том предлагает перейти Бруклинский мост и посмотреть на Нью-Йорк оттуда. Я соглашаюсь, но говорю:
– Ну, может, все-таки съездим в Гарлем?
– Белинда, – вздыхает Том, – скажи, ты специально ищешь неприятности?
– Вообще-то нет.
– А мне кажется, что да.
– Неужели там правда опасно?
– Там правда опасно.
Я вздыхаю. Говорю:
– Ладно, – мысленно поставив себе цель когда-нибудь побывать в Гарлеме.
Мы поднимаемся на пешеходную часть моста, там делаем пару фотографий и отправляемся в путь с Манхэттена до Бруклина.
Видя, что Том какой-то невеселый и загруженный, я говорю:
– Эй, Том?
– М?
– Оцени наш секс по шкале от одного до десяти.
Он прыскает.
– Чего? – спрашивает.
– Что слышал, – отвечаю, улыбаясь ему.
– Боже, – выдыхает он, засовывая руки в карманы.
– Слушай, мне правда интересно. Нет, серьезно, у тебя же было много… секса. Наверняка когда-то был лучше, когда-то хуже. А вот со мной как? Я же ничего не знаю и не умею. Наверное, отстой.
– Отстой – это помои, которые ты льешь изо рта, Белинда, – не задумавшись, отвечает он.
Я замедляю шаг, потому что все внутри проваливается куда-то в ноги. Обычно я не реагирую на его грубость, но в этот раз не могу сделать вид, что ничего не слышала.
– Я всего лишь хотела тебя развеселить, – говорю, смотря ему в спину.
Том продолжает идти, не замечая, что я отстала. Остановившись, я спрашиваю:
– Что-то не так?
Он оборачивается, смотрит на меня.
– Ты что, обиделась? – отвечает.
– Нет, – развожу руками, – просто с тобой что-то не так, и меня это волнует.
– Со мной все нормально.
– Неправда!
– Правда, – Том дергает плечами, – все нормально. Просто нет настроения, со мной такое бывает, ты же знаешь.
Я вздыхаю и сжимаю челюсти, отводя глаза. Да, бывает. Мы стоим в двух метрах друг от друга, но потом Том подходит и обнимает меня за плечо. Говорит:
– Десять.
– Что десять?
– Секс с тобой. Десять из десяти.
Я смеюсь. Том медленно продолжает путь, ведя меня за собой.
– Ты врешь, – отмахиваюсь.
– Нет, не вру. Я же влюблен в тебя, схожу от тебя с ума, постоянно тебя хочу. Так что секс с тобой – самый лучший на свете.
Я улыбаюсь. Том так непринужденно говорит, будто это очевидные вещи.
– Тогда я тоже скажу, – закусываю губу, – секс с тобой самый лучший из всех, что у меня был.
Том смеется.
– У тебя не было секса до меня, – напоминает он.
– Неправда, меня каждый день трахала жизнь.
Я хихикаю, смотрю в его лицо, радуясь оттого, что он улыбается. Мы проходим половину моста, когда я решаю поднять еще одну тему.
– Мне все-таки пришлось воспользоваться тем приемом самообороны.
– Когда? – хмурится Том.
– Недавно, с мамой.
– Она опять что-то с тобой сделала?
Я вздыхаю, вспоминая передрягу, в которую попала после
