КГБ. Мифы и реальность. Воспоминания советского разведчика и его жены - Галина Львовна Кузичкина (Кокосова)

14 февраля не было уже никого сомнения в том, что шахский режим был повержен окончательно. Бои в Тегеране почти прекратились. Только иногда были слышны отдельные выстрелы.

Мы, до этого сидевшие в посольстве и по домам, теперь почувствовали, что можно без опаски выходить на улицы. Как уже упоминалось, резидентура КГБ до этого момента не имела никаких контактов с представителями антишахской оппозиции. Теперь положение изменилось. Нам необходимо было наверстывать упущенное, и время сейчас для этого было самое подходящее. Твердой власти в стране установлено еще не было. САВАК бездействовал. Молодые люди с оружием в руках были в массе своей настроены просоветски. 14 февраля всем офицерам резидентуры было дано указание выйти в город и начать немедленно «ловить рыбу в мутной воде» до того момента, когда новые власти, опомнившись, вновь прижмут нашу деятельность, как в старые времена. В этом у нас не было никакого сомнения. Большинство из нас пошли в Тегеранский университет, теперь там располагались штабы организаций муджахидов и федаев.

Территория Тегеранского университета была буквально запружена народом. В основном это были молодые люди, по виду представители среднего класса иранского общества, студенты. Они толпились вокруг штабов организаций муджахидов и федаев, которые они поддерживали. Штабы эти располагались в двух отдельных зданиях. Членов организаций муджахидов и федаев было очень легко отличить друг от друга. Обе организации, будучи подпольными и конспиративными при шахе, теперь разделились во мнениях в отношении новых властей. Муджахиды, полностью поверив Хомейни в том, что различные политические партии будут свободно и открыто действовать в Исламской республике, решили полностью расконспирироваться и открыли свои лица. Их членов теперь отличала только белая повязка вокруг головы. Федаи же считали, что еще рано полностью доверять новым властям и следует подождать и посмотреть, выполнят ли они свои обещания о демократии. Они говорили, что вполне возможно, что духовенство специально поощряет легализацию политических партий и групп с тем, чтобы выявить всех их членов и в удобный момент расправиться с ними без особого труда. Ну прямо как в воду глядели! Поэтому федаи продолжали скрывать свои лица, используя для этого клетчатые палестинские платки и темные очки. В общении они пользовались только псевдонимами.

К моему удивлению, в тот день в Тегеранском университете я встретил довольно много знакомых молодых иранцев, которых я знал по моей работе переводчиком (еще до КГБ) как в Москве, так и во время моей первой командировки в Иран. Они были в основном среди сочувствующих обеим организациям. Это меня вполне устраивало, так как с точки зрения нелегальной разведки я смотрел на них как на возможных кандидатов на роль специальных агентов. А правила предписывали, что такие кандидаты не должны были быть активными членами никаких политических организаций и групп. Подобные организации всегда находятся под пристальным вниманием властей, и имена некоторых членов могут быть им известны. Я планировал в этой благоприятной ситуации набрать как можно больше контактов, а затем уже в более спокойной обстановке не спеша разобраться, кто пригоден для серьезной работы, а кто нет. Как известно, жемчужины можно найти не в каждой раковине. Обстановка для этого была тогда удачная, так как члены и сторонники этих организаций были хотя и исламскими, но все же марксистами и к Советскому Союзу относились с симпатией. Поэтому, как только они узнавали, что я советский, сразу же завязывались дружеские беседы. Этому способствовало также и то обстоятельство, что при шахе общение с советскими могло принести иранцам большие неприятности с САВАК. Теперь это было еще одним выражением свободы. Но надолго ли?

Я провел в тот день в Тегеранском университете весь день, беседуя как с членами боевых отрядов федаев и муджахидов, так и с их сторонниками. У членов боевых организаций к советскому представителю, коим я для них являлся, была только одна просьба — «дайте нам оружие, пока еще есть возможность захватить власть. Потом будет поздно».

— Но ведь вы вооружены, — говорил я.

— Это все незначительно, на несколько дней. Нам нужны постоянные поставки.

Некоторые члены муджахидов и федаев, уже наученные горьким опытом попыток общения с советскими до свержения шаха, были настроены скептически и не хотели поддерживать с нами никаких контактов, говоря, что «вы нас и знать не хотели, когда мы были в подполье, а теперь пришли на все готовое! Нет, дорогие товарищи, мы теперь и без вас обойдемся». И в душе я был с ними совершенно согласен.

Где-то около 6 часов вечера к штабу федаев подлетел бронетранспортер, буквально облепленный молодыми ребятами в полевой палестинской форме и с закрытыми платками лицами. Все они были очень возбуждены. Из короткого разговора с одним из них мне удалось выяснить, что их боевые группы только что захватили американское посольство с находящимися в нем дипломатами. Вот это новость!

— Мы хотели захватить резидентуру ЦРУ и узнать все их секреты и имена американских агентов в Иране, — возбужденно говорил парень с закрытым лицом и в темных очках, — но представитель новых властей, некто Язди, передал нам приказ нового правительства ничего этого не делать и покинуть территорию посольства! А ты кто такой? — вдруг спросил он и подозрительно оглядел меня. — Американец?

— Нет-нет, — поспешил заверить я, — я русский из советского посольства.

— А, это нормально. Кстати, среди нас есть один русский, — сказал он и подвел меня к высокому парню с закрытым лицом. Я был представлен, и мы отошли с моим новым знакомым в сторону. Он оказался белым русским третьего поколения из семьи белоэмигрантов, осевших в Иране после 1917 года. По-русски он говорил почти без акцента, только в дореволюционной манере. После недолгого разговора он открыл свое лицо, сказав при этом, что меня ему опасаться нечего. Он был симпатичным парнем с серьезными голубыми глазами.

— Мы не открываем свои лица, так как уверены, что новым властям доверять нельзя. Видишь, как они отреагировали на захват американского посольства. В американском посольстве мы еще хотели найти туннель, ведущий в центральное здание САВАК. Этих саваковских туннелей по городу довольно много, и мы их стараемся отыскать.

Мы закончили разговор затемно и договорились встретиться на следующий день.

В резидентуре я доложил о своих новых контактах, сделав особый упор на русского парня. Я предположил, что через него можно выйти на руководство организации федаев. Резидент Костромин (опять присланный Центром в Тегеран на укрепление резидентуры) сказал, что в этом нет необходимости, так как контакт уже был в тот день осуществлен.